«Мы хотим дать русскому желанию “вылечить всех” высокотехнологичную базу»

Число высокотехнологичных решений в сфере здравоохранения постоянно растет. Ярослав Ашихмин, к. м. н., врач-терапевт, советник генерального директора Международного медицинского кластера (ММК), рассказал «Науке» о последних инновациях в области лечения, трансфере технологий из-за рубежа и роли ММК в их внедрении в российское здравоохранение.

— Расскажите, пожалуйста, о нынешнем состоянии медицины в контексте развития технологий. Как современные инновации влияют на лечение пациентов?

— В медицине сегодня происходят революционные изменения. Благодаря многочисленным научным открытиям в сфере биоинформатики, транскриптомики, генетики и ряда других дисциплин медицина выходит на новый качественный уровень. Развитие технологий позволяет постепенно внедрять в лечении новый идеологический подход, так называемую 4П-медицину. Она основана на четырех тесно переплетенных принципах — персонализации, предиктивности, превентивности и партисипативности.

Предиктивность обозначает возможность предсказать на основе анализа факторов риска и «ранних свидетелей болезни», так называемых биомаркеров, вероятность появления у пациента того или иного заболевания. Успехи в этой сфере связаны с крупными популяционными и клиническими исследованиями, которые позволили определить эти факторы риска и построить сложные математические модели, позволяющие отнести конкретного человека в группу высокого или низкого риска. Этому принципу соответствует также и пренатальная диагностика — оценить риски можно не только у взрослого пациента, но и на стадии эмбриона.

Очень важно, что использование биомаркеров позволяет предсказать и эффективность лечения уже на самом раннем этапе. Наиболее многообещающими в этом плане представляются молекулы, одновременно несущие в себе и лекарственное начало, и радиоактивную метку (тераностика).

Превентивная концепция также реализуется на анализе биомаркеров и определении риска развития болезни у конкретного человека с последующим планированием интервенции, нацеленной на предотвращение или замедление прогрессирования болезни.

Персонализация обозначает не просто возможность подбирать терапию с максимальным учетом особенностей организма — этим занималась и традиционная западная и российская медицина, основу которой заложил еще сэр Ослер в XIX веке. Персонализация в современном плане подразумевает, что при выборе метода лечения мы ориентируемся на точные биохимические или генетические биомаркеры и мишени. Такой анализ стал возможен с появлением как технологии точного, быстрого и дешевого получения данных генома, так и технологии обработки их массива (big data). На первый план сейчас выходят так называемые таргетные (бьющие точно по своей мишени) биологические препараты, при разработке которых изначально закладывалась персонализация. Персонализированной может быть клеточная терапия — введение пациенту его собственных или чужих клеток, модифицированных для выполнения лечебных функций. На подходе и генная терапия, призванная исправить неправильную работу генов как первопричину большинства заболеваний.

И, наконец, партисипативность — это активное вовлечение пациента в процесс лечения. Пациент сегодня становится настоящим партнером врача в лечении болезни.

— Насколько инновации, которые подразумевает 4П-медицина, представлены в российском здравоохранении?

— Пока российское здравоохранение, к сожалению, по многим показателям отстает от систем лечения во многих развитых странах. Но у российских врачей есть огромный потенциал для развития. Обучение врачей — главное, во что сегодня нужно вкладывать средства.

— Какой вы видите роль ММК во внедрении инноваций? Как их появлению в РФ будет способствовать работа кластера?

— Одна из главных задач ММК — трансфер биомедицинских технологий. Нашими резидентами станут многие лучшие клиники в мире — например, южнокорейский госпиталь «Бундан», французский реабилитационный центр Orpea, израильская клиника «Хадасса».. Ко всем направлениям своей работы они будут активно привлекать российских врачей — их доля в каждом медицинском учреждении должна будет составлять от 50% до 90%. В результате российские врачи смогут познакомиться с лучшими достижениями мирового здравоохранения и в дальнейшем использовать новые знания на благо России.

Второй мощный блок нашей работы — создание медицинского технопарка, в котором будут развиваться технологии медицины будущего. С ведущими российскими учеными мы провели форсайт-сессию и определили векторы развития биомедицины в мире. Мы планируем развивать широкий спектр биомедицинских технологий с российскими и иностранными партнерами. В частности, это создание новых эффективных препаратов для иммунотерапии (которая выходит за пределы онкологической практики), генной и клеточной терапии. Важны и новые диагностические модальности, то есть поиск и внедрение в клиническую практику биомаркеров, включая генетические и лучевые, анализ генома, протеома и метаболома (то есть продуктов работы генов), с целью поиска мишеней для индивидуализированной терапии онкологических заболеваний и др. Безусловно, актуальный сегодняшний тренд — ИТ-системы поддержки принятия медицинских решений и технологии дополненной реальности, которые можно использовать в операционных. Также мы будем работать с технологиями не завтрашнего, а, можно сказать, послезавтрашнего дня — тераностикой, NBIC-технологиями и созданными на их базе нейроинтерфейсами и нейропротезами. Все эти технологии должны быть экономически эффективными, поэтому мы надеемся привлечь и сильных партнеров в сфере клинико-экономического анализа.

— Какова самая амбициозная задача при трансфере технологий?

— При трансфере технологий самое сложное, как ни странно, не привести сюда технологические новинки, а гармонично встроить их в процесс лечения, а для этого необходимо убедить врачей их использовать. Современные технологии в корне меняют профессию врача, и к этому нашим специалистам тоже необходимо готовиться.. Вырастет важность командной работы: теперь в ходе лечения вокруг пациента будет выстраиваться непрерывная цепочка действий, от приемной терапевта до реабилитационного центра, и врач должен быть готов к тому, что он становится частью большого процесса (клинического пути) и зачастую не играет в нем роль первой скрипки. То есть если мы хотим дать русскому желанию «вылечить всех» высокотехнологичную базу, то мы должны быть готовы менять сознание и идеологию наших врачей.

— Какой может быть стоимость перехода к инновационному здравоохранению?

— Безусловно, инновации стоят денег и оценка их стоимости в сравнении с тем эффектом в виде продолжительности жизни пациента — это основа value-based-подхода в современном здравоохранении. Фармакоэкономика в современном виде появилась в 90-х годах ХХ века, когда стало понятно существование тенденции к росту расходов на здравоохранение во всем мире. Однако лечение пациентов — это не только траты, а в конечном итоге экономия ресурсов, ведь здоровый человек продолжает работать и вносить свой вклад в развитие страны. Поэтому последние 15 лет в мире сосуществуют две основные парадигмы лечения: первая, при которой выздоровление пациента стоит любых затраченных на него денег, и вторая, в рамках которой государство ориентируется на экономическую эффективность здравоохранения. Мы полагаем, что рано или поздно придем к синтезу этих подходов, что обеспечит гармоничное развитие медицинской отрасли.