России необходимо законодательное регламентирование помощи бывшим осужденным, пока что механизм ресоциализации затрагивает в лучшем случае треть освободившихся из мест лишения свободы. К такому выводу пришли исследователи Института проблем правоприменения Европейского университета в Санкт-Петербурге, проведя исследование в регионах, где на волю выходят больше всего осужденных. Местные власти также поделились рецептами по изменению ситуации в этой сфере.
Исследователи выясняли, чем в российских регионах стараются отвлечь выходящих на свободу заключенных от тюремной «романтики»
Фото: Андрей Луковский, Коммерсантъ / купить фото
Институт проблем правоприменения (ИПП) опросил о мерах социальной поддержки бывших осужденных региональные администрации, органы исполнительной власти по труду и занятости, территориальные управления ФСИН и МВД 14 регионов с наибольшим числом исправительных учреждений. Это Ленинградская, Нижегородская, Свердловская, Воронежская, Самарская, Челябинская, Иркутская, Кемеровская, Новосибирская области, Красноярский, Пермский, Приморский края, Татарстан и Коми. В этих регионах в среднем в год освобождается по 4–8 тыс. человек. Большее всего — в Свердловской области (11,6 тыс. в 2017 году), меньше всего — в Воронежской (2,9 тыс. в 2017 году).
Автор аналитического обзора (.pdf) Ксения Рунова пояснила “Ъ”, что факты дают общее понимание ситуации. Она приводит в пример центры социальной адаптации (ЦСА), которые помогают с временным жильем и документами, оказывают психологическую помощь, консультируют. «Обычно это центры, которые помогают бездомным людям. Но в Красноярском крае местное УФСИН создало четыре специальных центра адаптации специально для заключенных. А есть регионы, где таких центров вообще нет. Ничего про работу ЦСА не говорилось в ответах из Ленинградской, Воронежской, Саратовской и Свердловской областей»,— объясняет госпожа Рунова. В Красноярском крае в 2017 году помощь в ЦСА получили свыше 4,1 тыс. человек (30% всех освободившихся), в Кемеровской области — 1,5 тыс. человек (27%), в Приморском крае — 627 человек (13%). В остальных поддержка оказана меньшему числу людей.
Еще один исследуемый показатель — доля трудоустроенных среди этой категории граждан. Опрос показал, что в центры занятости в среднем обращаются около 20% освободившихся из мест лишения свободы жителей региона (их обычно 60–80% в общем объеме заключенных), но лишь треть из них получает работу. При этом другие категории граждан в два раза чаще находят работу через центры занятости. Частично помогают квотирование рабочих мест для бывших осужденных и льготы для работодателей. Например, в Ленинградской области три федеральных казенных учреждения получают за это налоговые льготы, в Татарстане работодателям полагается компенсация, а в Челябинской области бюджет софинансирует оплату труда освободившимся в течение трех месяцев.
Следствием работы по ресоциализации можно считать статистику по совершившим повторные преступления в течение года после освобождения, отмечают исследователи. На одном конце рейтинга за 2017 год — Коми (34%) и Кемеровская область (32%), на другом — Красноярский край (10%).
Исследователи также интересовались, с какими трудностями регионы сталкиваются и как можно улучшить работу. Респонденты жаловались: бывшие заключенные теряют связь с семьей, не хотят работать, нарушают дисциплину, требуют высокую зарплату. Но все также говорили об отсутствии законодательного регламентирования оказания этой помощи. «Не во всех регионах есть специальные региональные программы помощи бывшим заключенным. Поэтому лица, освободившиеся из мест лишения свободы, получают набор помощи, предназначенный для бездомных, безработных, малоимущих или инвалидов»,— говорит госпожа Рунова. Также законодательно не определен орган по контролю за условно-досрочно освобожденными из мест лишения свободы. Это либо территориальные органы внутренних дел, либо УИИ ГУФСИН РФ. «Из-за этого у регионов нет данных, сколько освобождающихся нуждаются в помощи и какой, неясно также, кто остался в регионе, а кто уехал»,— пояснила госпожа Рунова.
Практически все регионы заявили о необходимости федерального законодательства по вопросам квотирования рабочих мест. Министр занятости, труда и миграции Саратовской области Наталья Соколова отметила, что работодатели обязаны по закону только создать рабочие места для бывших заключенных, но нанимать их не обязаны. При этом квотируются места с тяжелыми условиями труда. Госпожа Соколова пояснила, что более мотивационной мерой может стать предоставление работодателю льготных кредитов, как это сделано в Орловской области. А вот комитет по труду и занятости Ленинградской области выступил против квотирования. «Они заявили, что центры занятости трудоустраивают чаще бывших осужденных, чем другие категории граждан, и тут есть дискриминация»,— сообщила госпожа Рунова. По ее словам, были предложения наказывать вплоть до возвращения в тюрьму бывших осужденных-тунеядцев, но кто именно это предложил, она затруднилась ответить.
В Европе давно существуют службы по оказанию помощи бывшим заключенным — службы пробации. Они следят за осужденными, находящимися на испытательном и условном сроке, ведут направленных на лечение, в дальнейшем проводят ресоциализацию, в которую включено трудоустройство и помощь с жильем. О необходимости создать в России службу пробации не раз говорил глава Совета при президенте РФ по правам человека Михаил Федотов. «Служба пробации потребует финансирования, ее можно создавать на базе уголовно-исполнительных инспекций, которые существуют. Но когда в этих инспекциях работают всего несколько человек, которые должны присматривать за несколькими тысячами человек, вышедшими из мест лишения свободы, получается не служба пробации, а служба профанации»,— говорил год назад господин Федотов. В конце 2018 года Совет при президенте РФ по правам человека выработал рекомендации по изменению уголовно-исполнительной системы. В их числе — создание службы пробации для социальной адаптации освободившихся из мест лишения свободы, пояснил “Ъ” член СПЧ Андрей Бабушкин. Сейчас рассматривается вопрос о возможности передачи ФСИН сопровождения лиц, освободившихся условно-досрочно, в период, когда они должны находиться на контроле, заявлял в марте этого года первый заместитель директора ФСИН России Анатолий Рудый. А вот ресоциализацию во ФСИН предлагают отдать общественникам. Выводы исследования ИПП в связи с этим могут быть использованы в качестве аргументов в дискуссии о реформировании системы ресоциализации.