«Истории с "рисованными" активами проявятся сразу»

ЦБ планирует с 2021 года оценивать устойчивость страховщиков по-новому: учитывать влияние на активы рыночного и кредитного рисков, а также оценивать баланс целиком — насколько покрываются активами не только страховые обязательства, но и нестраховые, например займы. По оценкам ЦБ, объем «плохих» активов на рынке составляет до 18% капитала, что соответствует 121,9 млрд руб. Как реформа скажется на рынке и в чем регулятор готов пойти навстречу страховщикам, в интервью “Ъ” рассказал директор департамента страхового рынка ЦБ РФ Филипп Габуния.

— Насколько новая модель изменит правила игры? Какая докапитализация или замена активов потребуется?

— Для соответствия всем принципам не обязательна докапитализация в чистом виде. Какие-то требования могут быть выполнены без финансовых вливаний, например десятипроцентное ограничение на концентрацию. Если у компании 40% активов лежит в одном банке, достаточно будет дождаться окончания депозитов и разложить их в четыре банка. Другой пример: срок дебиторской задолженности агентов сейчас может быть до трех месяцев. Мы предлагаем остановиться на десяти рабочих днях. Если компания способна так организовать бизнес-процессы, чтобы за десять дней агент рассчитывался с ней, ей не потребуется дополнительных средств в капитал. Но я не исключаю, что каким-то страховщикам будут нужны именно финансовые вложения либо замещение активов — это касается труднооцениваемых активов, таких как доли в ООО, акции неторгуемых эмитентов, низколиквидные земельные участки.

— Сколько у страховщиков сейчас «плохих» активов?

— Мы оценивали 15 компаний (крупных, средних, небольших), которые составляют 55% рынка по активам. У этих компаний активы на 144 млрд руб. вложены достаточно концентрированно — их нужно будет диверсифицировать по кредитному риску. Есть примеры, когда активы структурированы в неторгуемых обществах, внутри есть хорошие активы, но их надо распаковать. Таких примерно на 70–75 млрд руб. у оцениваемых компаний. Иными словами, в ряде случаев достаточно изменить структуру активов, чтобы они могли быть учтены в капитале. У кого-то при наличии активов, принимаемых в расчетах за ноль, капитала все равно будет достаточно, а у кого-то возникнут проблемы. По нашим оценкам, замещение «плохих» активов — это порядка 18% к капиталу рассматриваемых компаний.

— А есть оценки «плохих» активов по всему рынку?

— Мы предполагаем, что в целом по рынку уровень докапитализации (либо в виде денег в капитал, либо в виде замещения «плохих» активов.— “Ъ”) будет в этих же границах, возможно, даже несколько меньше — мы не всегда способны оценить возможности рынка по реорганизации портфеля (по данным ЦБ, суммарный капитал страховщиков на конец 2018 года составлял 677 млрд руб., 18% от капитала соответствует 122 млрд руб.— “Ъ”). Каждая компания сможет оценить требуемый ей уровень докапитализации, мы сделаем оценки перед запуском указания (о новых требованиях к активам компаний.— “Ъ”).

— Эти «плохие» активы сейчас учитываются в покрытии страховых обязательств?

— Нет, большая часть не учитывается и сейчас. Но сейчас в расчете покрытия не учитываются нестраховые обязательства, а они будут учитываться, в том числе забалансовые. Из-за этого будут корректировки. Одна из важных целей, которую мы преследуем в реформе,— смотреть на баланс страховой компании целиком. Сейчас оцениваются исключительно страховые пассивы — насколько они покрываются активами надлежащего качества. Но есть и иные активы (ненадлежащего качества, например низколиквидные земельные участки), и иные пассивы (например, заемное финансирование). Это не обязательства перед клиентом, но обязательства страховщика, влияющее на его устойчивость.

— Сколько в итоге денежных вложений потребует реформа от страховщиков?

— Ранее упомянутая цифра — 18% к действующему капиталу — касается только изменения учета активов, которые полностью вычитаются из капитала. Есть еще часть, связанная с оценкой рисков, под влиянием которой стоимость активов будет уменьшена — мы предполагаем постепенное увеличение нагрузки в этой части. По нашим оценкам, это будет примерно по 5% капитала в год дополнительно к сегодняшнему уровню.

— Когда вы хотите финализировать требования?

— В начале июня мы выйдем к рынку с итогом обсуждений предложений страхового сообщества, затем начнем диалог по переходным периодам. В сентябре хотим иметь проект указания.

— Когда оно вступит в силу?

— Предполагаю, что не ранее начала или середины 2021 года, и переходный период будет не меньше четырех лет, то есть полная имплементация не ранее 2025 года. Какие-то требования вступят в силу сразу, например по учету ряда низколиквидных активов, какие-то — поэтапно, например лимит концентрации или требования по работе с дебиторской задолженностью агентов. Лимит концентрации будет снижаться примерно на 5 п. п. раз в полгода. Это позволит спокойно выходить из активов.

— Страховщики жаловались, что они не вписываются в новые требования. Вы готовы это учесть?

— Думаю, это были в значительной степени эмоциональные оценки, хотя действительно первоначальная модель не учитывала некоторые важные для страховщиков аспекты. Мы ее усовершенствовали. Например, мы предлагали вообще не учитывать страховую дебиторскую задолженность, но в итоге согласились учитывать ее в объеме, не превышающем резерв незаработанной премии по договору и с учетом того, что она будет подвергаться оценке кредитного риска. Изначально предлагали учитывать дебиторскую задолженность агентов сроком до пяти дней, готовы остановиться на десяти.

Мы согласились со многими предложения рынка. Например, для страховщиков жизни было предложено принимать во внимание влияние всех рисков не только на активы, но и на пассивы. Мы это поддержали. Изначально по иностранным ценным бумагам мы хотели учитывать только рейтинг выпуска, но в ходе дискуссии согласились с тем, что хорошие эмитенты часто делают программу выпусков, не рейтингуя каждый. Мы согласились использовать рейтинг эмитента — это тоже снизит стоимость докапитализации. По субординированным облигациям и акциям банков мы согласились, что, если это торгуемые акции и не стратегическая инвестиция, то есть их меньше 10%, их можно держать на балансе. А значит, субординированные облигации, если они предусматривают конвертацию в акции, тоже можно использовать. Нам компании указывали, что стабилизационный резерв, который считается не привязанным к обязательствам, часто создает избыточное резервирование — мы его скорректировали.

Что мы не согласились смягчать — это лимит концентрации. Мы убеждены, что в нашей стране точно можно найти десять надежных имен (финорганизаций, в которых можно хранить средства.— “Ъ”), чтобы разложить активы. Отсутствие ограничений здесь создаст большой соблазн работать с аффилированными структурами.

— Вы собирались дать послабления по риску концентрации для перестрахования.

— Объем превышения доли перестраховщиков свыше предлагаемых 10% не критичен (до 20 млрд руб.). Поскольку это значимо для потребителей, которые, например, страхуют торговые сделки, которые перестраховываются за рубежом, мы решили пойти навстречу и предлагаем такую конструкцию: более 10% можно принимать, если перестраховщик соответствует требованиям по рейтингу — но их мы предполагаем повысить.

— В целом вы отменяете ограничения по типам инструментов?

— Не по всем. Но отменяем на долю облигаций, например. Новый подход уберет нелогичные ограничения, и на компаниях, которые уже сейчас самостоятельно оценивают риски, это значимо не скажется. Я подозреваю, что у ряда компаний внутренний подход к оценке риска гораздо консервативнее, чем предлагаемый нами. Для тех же, кто этого не делает — умышленно или нет, это будет вызов. Истории с «рисованными» активами проявятся сразу.

Мы также добавляем ограничения по владению «дочками», в которых у страховщика доля более 10% и чьи акции не торгуются на бирже. По сути, мы ограничиваем развитие «дочек» за счет средств страхователей. Аналогично мы не учитываем и вложения страховщика в материнские компании.

— Страховщики в 2018 году и так увеличили долю вложений в госбумаги. Вы согласны, что ваша методика подталкивает к более консервативному инвестированию?

— Согласен, но страховщики — и не только они — наращивают долю ОФЗ и без нового регулирования, просто потому, что это выгодно.

— А как же длинные деньги, вложения в реальный сектор?

— Обычно длинные деньги — это страхование жизни. В нашем случае значительная часть страхования жизни — инвестиционное, которое базируется на идее защиты капитала и предполагает вложения только в согласованные клиентом стратегии. Поэтому большая часть денег в ИСЖ вкладывается во что-то безрисковое — ни в коем случае не в венчурные фонды. И значительная часть полисов ИСЖ — это три-пять лет. На данный момент, к сожалению, страховые организации не являются источником длинных денег. Хотя мы очень рассчитываем, что со временем ситуация изменится. Еще раз подчеркну: мы не запрещаем покупать какие-либо инструменты — все, что угодно, можно делать за счет дополнительного капитала, который находится за рамками активов, принимаемых в покрытие собственных средств.

— Вы не запрещаете, но можете стимулировать.

— Приоритетная задача страховщиков — исполнять обязательства перед клиентами. Задачей нашей концепции не ставится стимулирование компаний к чему-либо, кроме как к обеспечению исполнения обязательств.

— Глава ЦБ говорила в начале текущего года о планах расширить возможности инвестирования для страховщиков и НПФ. Новая модель не противоречит этому посылу?

— Наоборот. Например, сегодня страховщикам запрещено иметь производные финансовые инструменты. Наша концепция их разрешает — она влияние производного финансового инструмента позволяет учесть в балансе. Если ты используешь производный финансовый инструмент, чтобы хеджировать риск, например валютный, его влияние на финустойчивость будет нейтральным. Если же ты начинаешь принимать на себя лишние риски, то данная модель с учетом риск-факторов тебя моментально «разорвет». Таким образом, модель позволяет использовать инструменты в рыночных целях, но что-то замаскировать или играть в рискованные игры на деньги страхователей не позволит.

— Ожидаете ли вы ухода с рынка компаний, которые не смогут адаптироваться к требованиям?

— Это зависит от воли акционеров, от состояния компании. Но в целом с учетом переходных периодов и динамики по прибыли требования рынку по силам.

Интервью взяла Елена Вебер