«Россия может себе позволить поиграть на понижение нефтяных цен»
Олег Богданов — о перспективах нового соглашения ОПЕК+
Цены на нефть в моменте упали до минимума за четыре месяца: августовские фьючерсы на сырье марки Brent на Лондонской бирже днем 4 июня подешевели на 98 центов, до $60,5 за баррель. Стоимость WTI на июль на торгах в Нью-Йорке уменьшилась до $52,53. На этом фоне с громким заявлением выступил глава «Роснефти» Игорь Сечин, который призвал защитить долю России на нефтяном рынке. По его словам, в случае продления соглашения с ОПЕК о сокращении добычи Америка, в которой готовят десятки новых сланцевых проектов, может перехватить инициативу. При этом господин Сечин добавил, что «Роснефть» будет выполнять решения ОПЕК+, но параллельно обсудит с правительством компенсацию своих потерь. Ситуацию обсудили ведущий «Коммерсантъ FM» Юрий Абросимов и экономический обозреватель Олег Богданов.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
— Как рынки реагировали на заявления Игоря Сечина? Хотелось бы понимать, что скрывается за подобными формулировками, и соответственно, что теперь будет с ценой на нефть?
— Наши основные ньюсмейкеры и в правительстве, и в российских крупнейших компаниях уже давно стали влиятельными фигурами и на мировом энергетическом рынке, поэтому к их заявлениям прислушиваются. Рынок реагировал достаточно сильно. На первые комментарии Игоря Сечина реакция была бурной: на 1,5%, даже, по-моему, больше, упали фьючерсы и Brent, и WTI. Это очень знаковое выступление. Можно на протяжении последнего полугода проследить все заявления российских чиновников, начиная от президента на Арктическом форуме, когда Владимир Путин говорил о том, что надо подумать над соглашениями ОПЕК+. Он говорил, что в целом соглашение с Саудовской Аравией носит позитивный характер, потому что это элемент регулирования глобального рынка нефти, но если Российская Федерация может поднимать цены, то для того чтобы процесс регулирования был полным, нужно сделать так, чтобы цены и управляемо снижались.
Я думаю, что для полного регулирования всего глобального нефтяного рынка нужно уметь делать два процесса — контролировать снижение и рост. Сейчас в контексте того, что у нас происходит на внутреннем валютном рынке, в экономике, мы можем себе позволить немного, скажем так, поиграть на понижение нефтяных цен.
Здесь идет уже глобальная игра на величину доли мирового нефтяного рынка, игра с Соединенными Штатами, игра с основными партнерами.
Пока действует соглашение ОПЕК+, пока нефть держалась в районе $60, я имею в виду WTI, Америка активно наращивала добычу — говорилось о 12,3 млн баррелей в сутки, то есть рекордном уровне добычи. А все другие ее сокращают, мы даже перевыполнили план в мае по сокращению добычи нефти в рамках соглашения ОПЕК+. Но Саудовская Аравия давно ниже этого плана, и общий уровень добычи нефти ОПЕК — 30 млн баррелей, может, чуть выше, но это очень низкий показатель. 32 млн баррелей должно быть хотя бы. И когда одни организации, страны стремятся сбалансировать рынок нефти, другие пользуются этими результатами и увеличивают свою долю на международном рынке, наращивая, в частности, поставки в Азиатский регион.
— То есть, по сути, раскачивают лодку?
— Скорее пользуются ситуацией. Естественно, господин Сечин высказал свое мнение, высказал правильное суждение о том, что это уменьшает долю Российской Федерации и страна должна отстаивать ее на мировом рынке. Поэтому целесообразность соглашений ОПЕК+ находится под большим вопросом. В июле должно состояться очередное заседание мониторингового комитета, ОПЕК будет собираться вместе с нашими руководителями отрасли.
И вот здесь есть очень важный момент — Дональд Трамп уже попросил снизить цены на нефть, если мы это пойдем навстречу американскому президенту, а ведь известно, что Саудовская Аравия находится в зоне влияния США, то любопытно, как будут чувствовать себя американские нефтяные компании. Потому что сейчас уже разница достаточно существенная — $8 спред между американской нефтью и Brent, соответственно, Urals чуть поменьше, но все равно спред может разойтись. Американская нефть может опуститься на $40, а Brent, соответственно, будет стоить чуть-чуть выше $50-$55. Этот уровень цен нас вполне устраивает.
Между тем, главный вопрос — как при $40 американские нефтяные компании будут себя чувствовать, если такую цель ставить? Наверняка процесс роста добычи будет где-то остановлен, количество активных буровых вышек сократится, и вот тогда американцы, конечно, задумаются о том, что им тоже нужно принимать участие в глобальном процессе по контролю над нефтяными ценами.
— Мы знаем, насколько жестко зависят у нас курсы валют от котировок нефти. Соответственно, если Россия не станет продлевать соглашение ОПЕК+ и нарастит добычу, что будет с рублем?
— Здесь такая ситуация: нефть за последние две недели потеряла почти 18%, а рубль практически не изменился. Нацвалюта уже давно отвязалась от нефтяных котировок. И нужно учитывать, что ЦБ ежедневно в рамках бюджетного правила покупает валюту для Минфина на 19 с лишним миллиардов рублей. Если бы ЦБ не было, то рубль даже укреплялся при падении нефти, потому что игроки ориентируются на следующую, так сказать, схему: раз нефть упадет, то количество покупок Минфина в рамках бюджетного правила на следующем месяце уменьшится, соответственно, некому будет покупать американские доллары. Вот это такая перевернутая схема.
Между тем, у нас нет таких активных спекулянтов, резидентов, которые при любом чихе на мировых рынках начинают выводить деньги. Этого не наблюдается. Поэтому при падении цен на нефть возникла уникальная ситуация — впервые за всю историю она произошла — при падении цен на нефть на 18% на мировом рынке мы наблюдали устойчивость российского рубля, изменение в 10-15 копеек это смешно, конечно. А российский фондовый рынок демонстрировал исторические максимумы. Вот такая уникальная ситуация сложилась на рынке в данный момент.