«Все мы на этой земле танцовщики — это и есть мой месседж»

21 июня Балет «Москва» справляет свое тридцатилетие мировой премьерой. 60-минутный балет «Танцпол» для двух десятков артистов из обеих трупп — классической и современной — ставит бельгиец Йерун Вербрюгген на специально написанную музыку шведского композитора Стефана Левина. Молодой, но плодовитый и востребованный хореограф — его «Щелкунчика» российские зрители могли видеть на петербургском фестивале Dance Open — рассказал Татьяне Кузнецовой о средневековых болезнях, страхе смерти и российских танцовщиках

Я видела ваши балеты, это какие-то фантасмагории с невероятными персонажами. «Танцпол» — о временах Великой депрессии и смертельных танцевальных марафонах. Это ваш первый реалистический спектакль?

Я не думаю в таком ключе — реалистический, фантастический. Когда я сочиняю, сразу вижу полную картинку. Мое дело перенести ее на сцену. Думаю, из меня лезет сюрреализм — у нас, бельгийцев, такое мировосприятие, вся наша культура на этом построена.

Да ну? А братья Дарденн? Или вы не о современниках?

Я люблю Босха. Его картины — единый, подробный и очень конкретный мир, в котором существуют все эти немыслимые персонажи. И в моих спектаклях есть свой мир, в котором все живут по созданным мной законам. Костюмы, сценография, хореография, музыка — его части, равноценные и одинаково важные. Но, конечно, когда я готовлюсь к постановке, я тщательно изучаю тему. Очень много читал о Чайковском, когда ставил «Щелкунчика», и смерть его сестры мне кажется очень важной для понимания этой музыки. Конечно, не всю информацию использую в своей работе, но новое знание может дать необходимый акцент, нужную краску.

И что вы прочитали о Великой депрессии, об Америке конца 1920-х? Фильм «Загнанных лошадей пристреливают…» посмотрели?

Фильм смотрел и читал много. Но мой спектакль не об Америке 20-х и не о коммерческих танцмарафонах. Знаете, в Средние века была распространена болезнь хорея, связанная с нарушениями в нервной системе,— люди танцевали и не могли остановиться. Целыми деревнями и городами. Так что марафон у меня просто повод. Я ставлю о том, до какого экстрима может дойти танец, об энергии движения, о ее силе и разрушительности. О том, как из предельной усталости возникает новое ощущение мира. Я пытаюсь найти прекрасное в ужасном, безобразном. Ну и наоборот.

В ваших спектаклях огромную роль играют дизайнеры, самые модные и крутые. Например, с вами работает Чарли Ле Минду, стилист Леди Гаги. А здесь у вас русский художник, Дмитрий Разумов. У Балета «Москва» не хватило денег на гонорар для Чарли?

Ну с Чарли мы дружим, он бы много не запросил, так что дело не в деньгах. Для меня важно работать с людьми разных культур, желательно из той страны, в которой я ставлю спектакль.

Ну и как вам русский дизайнер?

Он пока в процессе. Есть вещи классные, есть те, что надо дорабатывать. Я с годами научился не предъявлять дизайнерам сумасшедших требований — артистам же в этом надо танцевать. А поскольку в «Танцполе» главное — энергия, на сей раз костюмы будут гомогенные: молодые люди почти одинаковые, в брюках и пиджаках.

Энергия энергией, а персонажи у вас будут? Человеческие истории?

Знаете, есть два вида хореографов. Одни вроде Форсайта изменили историю танца, изменили сам тип движения. Другие хотят дать публике какой-то месседж, эмоцию. Я скорее такой. Я ведь не абстрактный человек, потому, даже если делаю бессюжетную вещь, в ней все равно будет какая-то история. В «Танцполе» у меня три главные пары, в них более важную роль играют девушки. Каждая имеет свою историю, все они умрут от усталости. Еще у нас будет некий распорядитель. Манипулятор. Как дирижер оркестра. Он провоцирует разные ситуации, через него как бы...

Говорит судьба? То есть он — проявление высшей силы?

Не знаю, насколько это будет очевидно для зрителей, но вообще-то все эти люди не существуют, они как бы порождение манипулятора. Он в своем воображении оживляет покойников — тех, кого уже довел танцем до смерти. Он их коллекционирует, они живут только в его голове. Он говорит — у нас в спектакле будет текст и песня, там есть строчка: «Танцующие звезды никогда не одиноки ночью». Это, собственно, и есть мой месседж: все мы на этой земле танцовщики, даже если не танцевали ни разу. Потому что, как и эти люди на сцене, все мы когда-нибудь умрем. От танца самой жизни, который нас всех и объединяет. То есть, с одной стороны, каждый из нас умрет в одиночестве, с другой — умрут все. Я очень боюсь умереть.

Ну вы молодой, вам еще не скоро. Еще пять лет назад были прекрасным танцовщиком, солистом и украшением Балета Монте-Карло. Не жаль было бросать карьеру танцовщика так рано?

У меня и правда была классная карьера, я работал с лучшими хореографами, танцевал премьерские партии. Но я люблю приключения, так что в 31 год, когда я начал ставить, решил стать независимым и бросил танцевать. Страшно, конечно, было — вдруг не будет заказов? Но тогда я был в хорошей форме и в случае чего смог бы вернуться на сцену.

Вы сейчас фрилансер. Сколько надо ставить балетов в год, чтобы чувствовать себя вполне обеспеченным?

Если балет на целый вечер, то хватит и одного в год, если короткие работы, то две-три. Но для меня это не вопрос денег, мне нравится делать минимум четыре работы в год, мне хочется быть занятым. Вот и сейчас готовлю «Танцпол», а голова забита следующими проектами. Продумываю идеи на 2020 год, он у меня уже весь расписан, и первая часть 2021-го занята.

А собственную компанию основать не хотите? Если да, то где?

Думаю, Германия — лучшая страна для танца и вообще для культуры. Это единственная страна в Европе, которая во время кризиса не снижает, а увеличивает финансирование культуры. В Германии 58 танцевальных компаний — понятно, что разных по уровню, но сама цифра! И зрители образованные, вежливые — после спектакля не бегут сломя голову к паркингу, аплодируют долго. А на лекции, которые устраивают до спектакля, просто ломятся. Мне уже трижды предлагали художественное руководство в Германии. Было сложно отказаться, но, с другой стороны, иногда важно сказать — нет. Мне все-таки надо сначала вырасти, набраться опыта. Конечно, со своими артистами можно добиться лучшего результата, но сейчас мне интересно наблюдать, как работают разные компании.

И какая больше всего нравится?

Большой театр Женевы. Возможно, это ностальгия. Я там начинал свою карьеру танцовщика, поставил свой первый большой балет — «Щелкунчик». Бог троицу любит — может, будет и третье приглашение.

А что вы скажете про русскую компанию? Как вам артисты Балета «Москва»?

Я работал в двух европейских компаниях, там все было гораздо сложнее. А здесь, по-моему, очень круто получается. Я доволен, вижу потенциал ребят, не адаптирую материал и не меняю свои задачи. Мы пока движемся только по восходящей. Что меня особо подкупает, это то, что в Балете «Москва» есть и «классики» и «современники». Такое редко встречается, мне надо сохранить в спектакле этот баланс.

Так у вас и пуанты будут?

Обязательно.

Центр имени Мейерхольда, 21, 22, 23 и 29 июня, 20.00