В одном из немногих в Санкт-Петербурге заметных частных музеев, Музее современного искусства «Эрарта», открылась выставка с лаконичным донельзя названием — «Марио Тестино. Суперзвезда». Для тех, кто сведущ в делах мира моды, это совершеннейшая аксиома. Для чужаков — возможность лицезреть небожителей. Почему Тестино это Тестино, рассказывает Кира Долинина.
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ / купить фото
Великих фотографов моды не так уж много, но с полтора десятка точно найдется. Ричард Аведон, Сесил Битон, Ирвин Пенн, Эдвард Стейхен, Георг Гойнинген-Гюне, Хорст П. Хорст, Хельмут Ньютон, Энни Лейбовиц и еще несколько имен — тут никаких сомнений в возможности и даже необходимости их выставок в художественных музеях не возникает. Это большое искусство, и ретроспектива Аведона, например, способна держать зрителя в состоянии завороженности очень долго. Тестино можно поставить в конец этого списка живых и уже ушедших классиков, но ему там не очень уютно. Ему не идет определение «великий», а вот «звездный» как раз очень подходит.
В чем разница? В позиции автора. Что главное в кадре? У Пенна — композиция, у Ньютона — движение в статике, у Лейбовиц — история. У Тестино — мечта и желание. То есть те составляющие, которые лучше всего другого продают товар. «Я верю, что я не просто фотограф. Мне нравится смешивать искусство и коммерцию. Чертовски приятно, конечно, что твои снимки могут купить как произведения искусства, но наша цель в первую очередь — продавать одежду, журналы, все, что прикажут». Он способен продать все что угодно, но прежде всего он продает счастье. Потому что на его снимках люди счастливы: «Я даю модели почувствовать, что не стану приносить ее красоту в жертву концепции. Я фотографирую женщин счастливыми — так они выглядят прекраснее всего».
Выставка в музее «Эрарта», конечно, ровно про это. Серотонин в голову, бес в ребро. Огромные отпечатки заполняют несколько залов. Цветные и черно-белые. Красная помада, черная тушь, белоснежные улыбки, ноги от зубов, «где надо — гладко, где надо — шерсть». Эти люди, конечно, чисто боги, весь мир у их ног. Они красивы? Не то слово. Блеск и гламур как он есть, в самом очищенном своем виде. Тут царят самые красивые люди на свете: Кейт Мосс, Анджелина Джоли, Брэд Питт, Деми Мур, Джуд Лоу, Дженнифер Лопес, Наоми Кэмпбелл и Жизель Бюндхен.
«Тестино обладает даром преображать знаменитостей и фиксировать на пленку мифы. Он истинный творец образов, людей и брендов»,— сказал знающий толк в мифотворчестве бывший директор бостонского Музея изящных искусств Малкольм Роджерс. Он, безусловно, прав: каждый снимок есть символ, логотип, прямая отсылка в мир грез с обещанием туда попасть. Перуанское детство и бразильская юность подарили Тестино образ этого мира — латиноамериканские красавцы и красавицы, которым для счастья нужны солнце, море и всепоглощающая телесность всего вокруг. Это солнце он переносит почти в каждую свою работу. Недаром на выставке царит даже не тело (хотя ню и полуобнаженных тел тут немало), но кожа. Кожа сияющая, ровная, гладкая, загорелая, натянутая как струна.
Человеческая кожа в таком приближении доступна нам лишь в чрезвычайно близком контакте — эротический, в некоторых случаях почти порнографический эффект такой близости к чужому телу делает созерцание этих фотографий делом нелегким. Поры на носу Джуда Лоу или, не поверите, на подбородке холодной эстонки Кармен Касс, какие-то лишние косточки на плече Анджелины Джоли или темные точки после бритья на слишком идеальном лице Брэда Питта — это лишь уступка натурализму, доказательство того, что боги тоже люди. Однако подобная уступка не так и нужна. Живыми богов и героев Тестино делает смех. Большинство моделей смеются, хохочут, умирают со смеху. Для того чтобы расслабить модель, войти с ней в контакт, Тестино может петь, танцевать, рассказывать анекдоты, стоять на голове. Его мир требует солнца и смеха, и ради них он готов на все. Даже с венценосными особами, которых он тоже отснял немало. Вот только смех смеху рознь. Самыми красивыми людьми на выставке оказываются не супермодели и голливудские звезды, а два помятых, морщинистых, пропитых донельзя старика — Кит Ричардс и Мик Джаггер. Вот кто хохочет так хохочет, вот чья кожа рассказывает длинную историю, а каждая цепочка или серьга требует особого внимания. Великие старики переиграли молодость и самого Тестино. Или в вечном его бразильском карнавале есть место для всех, только смейтесь почаще, пожалуйста.