Президент Ирана Хасан Роухани 15 июня посетил страну, всего год назад обвинявшую Тегеран в подготовке террористов,— Таджикистан. Там проходило Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА). Таджикский президент Эмомали Рахмон принял господина Роухани так, будто никаких противоречий и не было — отношения между странами он назвал дружественными, выразив надежду на «сотрудничество в интересах наших народов и региона». По словам опрошенных “Ъ” экспертов, обе страны действительно хотят возобновления экономических связей, особенно в условиях нарастающей конфронтации Тегерана с Вашингтоном. Однако о вступлении Ирана в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), чего так долго добивается Москва, пока говорить рано.
Президент Ирана Хасан Роухани
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
«Господин Роухани, уважаемый гость. Приветствую вас на таджикской земле, на вашей второй родине»,— сказал президент Таджикистана Эмомали Рахмон 15 июня, начиная двустороннюю встречу со своим иранским коллегой на полях СВМДА. Господин Роухани тоже был очень приветлив. «Действительно, в Таджикистане мы чувствуем себя на родине. Традиции и обычаи народов Таджикистана и Ирана очень близки,— сказал он.— Я уверен, что этот визит послужит углублению отношений между нашими дружественными странами». Детали переговоров двух президентов, впрочем, не разглашаются: известно лишь, что они обсудили вопросы экономического сотрудничества и ситуацию в Афганистане, с которым граничат и Иран, и Таджикистан.
Между тем еще недавно Душанбе и Тегеран разговаривали совсем в другом тоне. Отношения между ними начали ухудшаться еще в 2015 году, однако кульминацией стал август 2018 года. Тогда таджикские власти фактически обвинили Иран в подготовке боевиков, которые совершили нападение на западных туристов в горах Таджикистана, убив двух американцев, швейцарца и голландца. Иностранцы ехали на велосипедах, а злоумышленники сначала сбили их легковым автомобилем, а затем вышли из него и добивали выживших ножами. Все участники атаки были ликвидированы таджикскими силовиками, кроме лидера Хусейна Абдусамадова, которого смогли задержать живым.
Вскоре после нападения было опубликовано видео, на котором террористы позируют с флагом запрещенной группировки «Исламское государство» (ИГ) на берегу Нурекского водохранилища. Однако власти Таджикистана настаивали, что это — лишь прикрытие и на самом деле ответственность за теракт лежит на проиранской Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ). Напомним, что до 2015 года она входила в таджикский парламент, а затем объявлена экстремистской и запрещена. В МВД Таджикистана уточняли, что лидер группы Хусейн Абдусамадов прошел «идеологическое и военно-диверсионное обучение» в Иране. После этого МИД Ирана вызвал таджикского посла и назвал обвинения Душанбе «фальшивыми и беспочвенными».
Однако с начала этого года отношения Таджикистана и Ирана стали постепенно улучшаться. Весной обе страны назначили новых послов, а 1 июня глава МИД Таджикистана Сироджиддин Мухриддин посетил Тегеран, где встретился со своим иранским коллегой Джавадом Зарифом и президентом Роухани. Стоит отметить, что сближение Ирана и Таджикистана может быть выгодно Москве. В течение последних лет Россия добивается полноценного вступления Ирана в ШОС, однако Душанбе блокирует это решение. Поэтому ни на прошлогоднем саммите ШОС в Циндао, ни 13 июня в Бишкеке этот вопрос не поднимался вовсе. Об Иране президент России Владимир Путин говорил лишь в контексте региональной безопасности и ядерной сделки, которую США расторгли в одностороннем порядке.
Между тем, по мнению опрошенных “Ъ” экспертов, именно противостояние с Вашингтоном заставляет Тегеран восстанавливать связи со странами региона. «В условиях нового витка конфронтации с США Ирану важно предельно снизить любую конфликтность в своих внешних отношениях,— сказал “Ъ” востоковед Александр Князев.— Сделанный Тегераном шаг навстречу примирению можно рассматривать и в контексте сближения Таджикистана с Саудовской Аравией. Вероятно, иранское руководство стремится как-то уравновесить саудовское влияние возобновлением своего присутствия в Таджикистане». О саудовском факторе “Ъ” сказал и эксперт Российского совета по международным делам, иранист Никита Смагин. «Судя по всему, в Душанбе рассчитывали, что конфронтация с главным противником Эр-Рияда — Тегераном принесет в страну саудовские инвестиции. Но на деле они получили меньше, чем хотелось бы, и хотят отыграть назад»,— предположил он. Перспективы нового сближения Таджикистана с Ираном действительно неплохие. Например, это откроет Душанбе возможность морской торговли через иранский порт Чабахар — обсуждение этого вопроса уже идет.
Что же касается перспектив вступления Ирана в ШОС, то о них оба эксперта отозвались весьма скептически, но по разным причинам. Господин Князев считает, что за смягчение своей позиции в Душанбе захотят «авансом получить иранские инвестиции», а господин Смагин — что Иран сомневается в целесообразности членства в ШОС. «Разговоры о вступлении Ирана идут давно, но их позиция не столь однозначна. И Таджикистан — не единственное препятствие, которое надо преодолеть»,— сказал Никита Смагин.