Здесь творили историю
Чем живут и на что надеются участники стройки века — БАМа
Понадобилось 40 дней, с апреля по май, чтобы пересечь по БАМу шесть субъектов Федерации — Иркутскую область, Республику Бурятия, Забайкальский край, Республику Саха (Якутия), Амурскую область, Хабаровский край. Насколько удалось почувствовать настроения людей, которые все это строили, выяснить, что дала стройка века им и их детям, а также понять, ощущают ли в этих далеких от Москвы краях второе дыхание магистрали,— судить читателю. Вот заметки о том, что показалось главным.
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Тайшет
Тайшет. Сортировочная горка.
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
«1974 год, ноябрь. Жена у меня была на сносях, и я предложил ей улететь с последним вертолетом в район, спокойно лечь в больницу пораньше. Она отказалась. А на следующий день начались схватки. Вечером я стал переправлять ее на весельной лодке через Киренгу, а в ноябре это уже ледяная каша из шуги, сильное течение,— опасное было дело. Скорая ждала нас на другом берегу и помогала дальним светом. Переправа прошла удачно, родился сын Андрей. А уже через несколько дней жена и еще одна женщина с двумя грудными детьми гребли веслами, переправляясь на лодке обратно. В ту пору это было обычное дело, дорог не было, таежная глушь. А потом там вырос поселок Магистральный и станция Киренга».
Братск
Братская ГЭС на Ангаре. Пути БАМа проходят прямо по плотине
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
Один из крупнейших промцентров Приангарья родился из рабочего поселка, когда в 1950-е здесь строили крупнейшую в СССР Братскую ГЭС. Сегодня в Братске международный аэропорт, алюминиевый завод, лесопромышленный комплекс, драмтеатр, десяток газет и 230 тысяч человек населения. Есть аж три железнодорожных вокзала, а рельсы БАМа проходят в двух направлениях по плотине ГЭС, соединяя берега Ангары. Стройки и трасса вдохнули жизнь в город, вот только воздух ужасный: отравлен действующими предприятиями. И память о нем не выветривается, даже когда поезд уносит из города.
Усть-Кут
А этот город — с тремя названиями. На месте острога, где сейчас Старый Усть-Кут, речка Кута впадает в Лену. Вот железнодорожная станция и называется Лена. А речной порт — Осетрово (раньше в Лене водились осетры). Отсюда вниз по великой сибирской реке доставляют грузы на север.
Ключевой объект БАМа здесь — мост через Лену, с него и началось строительство западного участка в 1974-м. А в этом году будет сдан в эксплуатацию второй мост-дублер, это обеспечит двухстороннее движение по магистрали.
Город вообще подкупает своей деловитостью, но дороги ужасные — весной грязь, летом — пылища. Так и выходит: лучше либо по воде, либо поездом.
Зато в поселке Мостоотряд — юбилей самого первого хора на БАМе. Ансамбль «Русская песня» дает концерт, участвуют певицы из первого состава и молодые исполнители: «Слышишь, время гудит — БАМ!»,— и мороз по коже.
Что осталось от этого времени? Вот с журналом «Огонек» 40-летней давности приходит Лариса Садкова: в том номере есть ее фотография. Уроженка Усть-Кута, она много лет проработала на станции Лена Восточная… Василий Дьяков — он приехал на БАМ учить детей живописи, сегодня руководит клубом художников и фотографов… Виктория Зезюля в Усть-Куте по комсомольской путевке с 1956-го. Ее увлечение — вышивка картин и икон нитками: в музее города ее выставка…
А Валерий Уласик, еще до первых добровольцев пробивавший здесь зимник к речке Таюра, рассказывает о бамовских нравах так, словно они времени неподвластны. «В 1975-м приехал к нам видный советский танковый военачальник дважды Герой Союза генерал армии Лелюшенко. С ним целая свита из 17 человек, которые втихую посмеивались над старым воякой. Решил генерал их наказать, самолично сел за руль ЗИЛа-130 и прокатил этих партийных и комсомольских кабинетных работников на скорости 80 км/час по дикой таежной дороге. Пусть знают, бездельники, что такое бамовские дороги...»
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Звездный
Первый депрессивный населенный пункт на БАМе, который я вижу. А ведь был оказательный: в 1970-е гремел на всю страну (был репортаж и в «Огоньке»), приезжали артисты. Нынче — меньше тысячи человек. А как иначе? Работа есть на железной дороге и на переработке леса.
В Звездном сейчас живет меньше тысячи человек. На всех работы не хватает. К тому же на прокладку вторых путей БАМа скорее берут приезжих: в отличие от местных им не надо платить северные надбавки
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
В Звездном сейчас живет меньше тысячи человек. На всех работы не хватает. К тому же на прокладку вторых путей БАМа скорее берут приезжих: в отличие от местных им не надо платить северные надбавки
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
На прокладку вторых путей БАМа берут приезжих: им не надо платить северные. В электричке до Звездного я ехал в вагоне с таджиками, те вообще не говорили по-русски.
В поселке — несколько кирпичных домов, часть из них не достроены: стоят без окон, без дверей, их разбирают по кирпичику. Многие из тех, кто еще не уехал, так и живут в балках, бараках и щитовухах (разновидности временного жилья.— «О»). Есть программа переселения, но перспектива ее непонятна, к тому же она не для всех.
Забегая вперед: увы, это типичная картина для многих малых поселков на БАМе. В Кунерме (Иркутская область.— «О») и вовсе человек 30. Построены огромные красивые вокзалы, а с поезда на перрон выходит два-три человека. Брошены и разрушаются клубы, поликлиники, детсады...
Магистральный
Замдиректора лесоперерабатывающего предприятия Александр Зюзюн в этих краях с 1979-го, всю жизнь занимается лесом. С гордостью показывает современное производство со стопроцентной переработкой леса: построен пеллетный завод, производящий топливные гранулы из древесных отходов. Согласно европейским стандартам после вырубки высаживается новый лес.
Порадовала и хоккейная команда «Орлан», только хоккеисты горюют: играть на БАМе им не с кем, даже в Северобайкальске команды не осталось.
А ветераны БАМа собираются здесь у Ивана Киселева, бригадира, приехавшего на БАМ в июне 1974-го с иркутским комсомольским отрядом вместе с женой Валентиной. Его сразу назначили комиссаром отряда, Валентина работала поварихой. Так в Магистральном и зовут его по сей день — Комиссаром. Впечатляет хобби Ивана Павловича: он собрал коллекцию, в которой 3 тысячи разных бутылок водки, в том числе уникальных. Ни одна не распечатана (он употребляет не по каждому празднику). Бутылки занимают почти весь дом, но первопроходец уверен, что и для новых место найдется.
Перевал Даван
Строительство Нового Байкальского тоннеля под перевалом Даван
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
Одним из грандиозных проектов БАМа было строительство Байкальского тоннеля под перевалом Даван, где сейчас граница между Иркутской областью и Бурятией. Его длина 6685 метров.
Мне довелось побывать в Новом Байкальском тоннеле-дублере и познакомиться с начальником строительства, тоннельщиком Василием Фоминым. В его трудовой биографии много ярких событий, главное — строительство Северомуйского тоннеля. В 2003-м, 3 декабря, Василий Харитонович в должности гендиректора управления строительства БАМтоннельстроя вместе с двухтысячным коллективом сдал в эксплуатацию самый длинный тоннель в России. Потом боролся за права тех, кто его строил. Что касается Нового Байкальского тоннеля, то его пуск в декабре 2019-го обеспечит двухстороннее движение на этом участке БАМа.
Северобайкальск
Говорят, это Брежнев настоял, чтобы БАМ вышел к Байкалу, хотя был проект и более северного маршрута. Зато теперь все пассажиры поезда № 76 Москва — Нерюнгри могут наслаждаться видами самого глубокого озера в мире по пути от Северобайкальска до Нижнеангарска.
Сам Северобайкальск — крупный железнодорожный узел. Но главное, что влечет в город,— это, конечно, Байкал. Когда строили магистраль, хлынул поток со всего СССР: заселение нового города шло стихийно. Памятниками той поры стоят пятиэтажки знаменитой «122-й серии» (спроектированы институтом Ленинградстрой специально для Северобайкальска с учетом требований сейсмоустойчивости и термоизоляции.— «О») посреди одноэтажных бараков, из которых, увы, никуда не переедешь. Это самострой по типу «нахаловки», но люди прожили в них 30–40 лет, имеют прописку. Тоже наследство советских времен, но разбираться с ним надо, речь ведь о людях, отдавших жизнь стройке века.
Когда слышат такие истории, говорят, да зачем вообще этот БАМ, зачем было ехать в такую глушь. Ответить есть что. Природа Сибири уникальна, кто хоть раз здесь побывал, того она не отпустит — не забудешь до конца жизни. Просто Сибирь — она не только для тяжелой промышленности, ее надо еще и обживать. Скажем, на севере Байкала, да и в других местах на БАМе, много термальных источников. Рядом с Северобайкальском — центры термального лечения Хакусы, Гоуджекит, Дзелинда, они давно принимают желающих. А какая рыбалка на Байкале и в сибирских реках! Здесь идеальные условия для горного и водного туризма. Конечно, нужно создавать инфраструктуру, строить дороги, гостиницы, нужна целевая программа развития туризма. В свое время, возможно, и БАМ станет одним из маршрутов…
А пока Петр Карабай (со своей женой Людмилой он познакомился на танцах после комсомольского собрания; с тех пор живут душа в душу — трое детей, семеро внуков) расставляет точки над «i» по-своему:
— Когда течет река, она весь мусор уносит вниз по течению, а вот большие камни остаются. Так вот, камни — это мы, бамовцы, которые дорогу построили и здесь остались…
Нижнеангарск
Эвенков, коренное население зоны БАМа, до работ на стройке века не допускали. Но их жизнь она изменила в корне
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
Самая северная точка Байкала. До того, как пришли строители БАМа, здесь жили эвенки. С одним из них я познакомился — художник-авангардист Валерий Кондаков пригласил меня в мастерскую. Местные эксперты уверяют, что картины Кондакова — как и современное искусство вообще — дано понять не каждому. Но вот на родине поняли: когда в этом году его пригласили сделать выставку в Берлине, да забыли денег прислать на дорогу, весь Северобайкальский район с миру по нитке собирал на поездку…
Я вслушиваюсь в мысли Валерия Павловича и понимаю, что они обращены к корням. От него я услышал, что строительство БАМа нарушило вековой уклад жизни в этих краях. Зверь ушел, охоты не стало. А на работу на БАМ эвенков и других местных не брали. Приход цивилизации в результате для них обернулся пьянством, бездельем, преступностью. Увы, ни в советские годы, ни после мы этих проблем особо не замечали.
Нынешние эвенки крутятся как могут. Может, они и знают, как следовало бы вписать жизнь в эти места, но мы их не спрашиваем. Да и базируются их традиционные оленьи фермы далеко от железной дороги. Не говоря о том, что больших доходов не приносят.
Валерий Павлович пишет на эти темы стихи и рассказы — мне кажется, некоторые из них созвучны тому, о чем сегодня задумываются бывшие первопроходцы. Напоив меня чаем, эвенк Кондаков подарил свои книги. Вот строки из одной, называется «Шаманий ягель»: «Летит безвозвратное время... / Лишь изредка оставляя нам где-то там, в памяти, отрывки нашей жизни ... будто сновидения. / И катятся прочь дни медленной чередой. / И тают годы, отнимая у нас одно за другим».
Северомуйск. Тоннель и Чертов мост
Машинисты локомотива участка Северобайкальск-Таксимо Виктор Удовиченко (слева) и Евгений Леонов
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
На перегоне Северобайкальск — Таксимо повезло: пустили в кабину машиниста локомотива (как в песне Окуджавы, помните: «Шофер в автобусе — мой лучший друг»?). Так вот, когда едешь через тоннель пассажиром, не видишь ничего. Но из кабины я увидел этот тоннель во всей красе — приглядитесь к снимку.
Северомуйский хребет — самый сложный участок на БАМе. До его открытия поезда шли по обходной ветке, проложенной через перевал по седловине хребта. Первый вариант обхода длиной 24,6 километра был сооружен в 1982–1983 годах; при его строительстве допускались уклоны до 40 метров подъема на километр расстояния. Это всерьез ограничивало движение: пропускали товарняки длиной в несколько вагонов; движение пассажирских поездов было запрещено.
В 1985–1989 годах построили новую обходную ветку в 64 километра, где много крутых серпантинов с высокими виадуками и два петлевых тоннеля. На этом пути и стоит уникальное сооружение Чертов мост — виадук на двухъярусных опорах длиной 360 метров, расположенный по крутой кривой через долину реки Итыкит.
Теперь чтобы понять ситуацию в принципе: строительство Северомуйского тоннеля началось в 1977-м, закончилось в 2001-м, а постоянная эксплуатация тоннеля началась лишь в 2003 году. С тех пор обходной путь и Чертов мост используются для прохода рабочего (ремонтного.— «О») поезда и в нештатных ситуациях.
Знаменитый Северомуйский тоннель. Фото из кабины локомотива
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
На строительстве тоннеля были аварии, гибли люди. Преодолевая гранитный массив в 1979-м, проходчики попали в высоконапорный плывун. Давление воды с песком взломало гранитную перемычку, вода с песком хлынула в тоннель, увлекая за собой каменные обломки. Такие аварии сильно замедляли строительство, это был, пожалуй, самый сложный объект на БАМе.
Бригадир Виктор Гаценко, строивший этот тоннель с самого начала и пробивший последнюю «стену» при «сбойке» тоннеля в 2001-м, объясняет почему: «В 1984-м мы работали во втором стволе, пошла сель, вскочили в клеть, дернули ее и, слава богу, выскочили, а то там же были бы — друзья погибли...» Виктор Федорович и сейчас живет в Северомуйске, работает в тоннеле, который строил, теперь он в бригаде по его обслуживанию.
В Северомуйске в период строительства тоннеля жили до 17 тысяч человек, сейчас нет и 2 тысяч. Работа — на железной дороге и в тоннеле. Перспективы развития связывают со строительством тоннеля-дублера. Сейчас ведется буровая разведка.
Новая Чара
БАМ был задуман как часть комплексного проекта по освоению природных богатств региона: на пути магистрали планировалось построить ряд промышленных гигантов. С той же целью строились ответвления на Нерюнгри и дальше на Якутск, на Чинейское и Эльгинское месторождения, на Чегдомын... После краха СССР надежды по увеличению загрузки БАМа связывались с передачей в частные руки и планируемым началом освоения ряда месторождений. Но мировой кризис 2008-го заморозил эти планы: многие проекты приостановлены.
Национальный парк «Кодар». Чарские пески
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
Национальный парк «Кодар». Чарские пески
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
Не все, правда. Мне удалось побывать на Удоканском плато, там третье в мире по запасам месторождение меди. Сюда ведут линии электропередачи, строят автодороги, идет подготовка к строительству поселка для рабочих. Вскоре на площадке будет работать 3,5 тысячи человек. Через три года запланировано введение в эксплуатацию горно-металлургического комбината для добычи и переработки 48 млн тонн медной руды в год. Хотелось бы верить, что жителям Новой Чары что-то перепадет от громадья этих планов — рабочие места, инвестиции в социальную сферу. Пока же в активе одна красота: поселок окружен горами — Кодарский хребет (через него проходит Кодарский тоннель в 2050 метров); Каларский и Удоканский хребты. Неподалеку — национальный парк «Кодар», знаменитые Чарские пески. Эти места — рай для туристов и для фотографов.
Икабья
Станции и поселки БАМа строила вся страна. Звездную — армяне, Кичеру — эстонцы, Улькан — азербайджанцы, Новый Ургал — украинцы, Дугду — молдаване. А станцию и поселок Икабья — грузины. Подъезды домов в поселке с тех пор украшены деревянными резными панно: ими любуются и сегодня.
Ситуация в Икабья непростая: перспектив не видно, но люди пытаются вдохнуть в родной поселок новую жизнь. В этом году руководству Каларского района (Забайкальский край) во главе с Павлом Романовым удалось восстановить детский сад, который не работал 20 лет. Геронтий Бобохидзе, сын командира комсомольского отряда бамовцев Амирана Бобохидзе, комментирует это так: «Мы здесь выросли, до сих пор жив какой-то интернационал, межнациональная дружба. Но поселок разваливается, и сердце обливается кровью. Земля эта не отпускает, сложно объяснить почему, это где-то внутри…»
Тында
Тында — столица БАМа. По железной дороге от нее до Москвы 6700 километров
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
Столица БАМа — крупнейший транспортный узел. Поезда идут в четырех направлениях: главный БАМ — на восток и на запад, есть ветка на север — на Нерюнгри, Томмот. А также на юг — связывает БАМ с Транссибом.
В музее БАМа в Тынде я познакомился с легендарными ветеранами — Иваном Варшавским и Иваном Шестаком. Обоим за 80, но энергии могут дать взаймы. Бригадир путеукладчиков, уложивший «золотое звено» на западном участке БАМа со стороны Тынды в 1984-м, Иван Варшавский рассказывает:
— В 1974-м на Малом БАМе (участок БАМ — Тында) я создал «дикую бригаду», которая могла выполнять любую работу. «Дикая» она была, потому что я собирал ее из болтающихся без дела людей — многие приезжали без вызова, без специальности. За несколько лет моя бригада разрослась с 7 до 120 человек. Нас часто бросали в прорыв. Станцию Тында построили мои ребята всю, еще две станции в Нерюнгри, разъезды Беленькая, Шахтаум, Бестужево... А с 1980-го я перешел на прокладку основного пути БАМа в сторону Куанды. Работали на морозе минус 54–56 градусов — сходы путеукладчиков были, тросы лопались. Но для нас это были мелочи жизни, мы дело знали. На стыковку в Куанду приехало много народу, холодно было, ночевали кто где. Стаканов даже не хватило, тогда я взял свою каску и сделал «северное сияние» (водка с шампанским) — все и стали из касок пить. Уж очень большая радость была».
Иван Шестак, летописец БАМа, главный редактор общетрассовой газеты «БАМ», которая издавалась в Тынде, неожиданно вспоминает об «Огоньке».
— Прекрасная акция — приз журнала «Огонек» для лучших бригад, работающих на хозрасчете по методу строителя Николая Злобина (речь о знаменитом бригадном подряде, по сути, хозяйственной независимости.— «О»). Каждый год, начиная с 1976-го вплоть до стыковки, подводили итоги, приезжала бригада огоньковцев, вручали призы. Вот Иван Николаевич (Варшавский.— «О») и получил этот приз.
Он не боится сравнивать времена, делает это прямо. «Что бы нам ни говорили сегодня об эпохе Брежнева, мне она нравилась,— признается Иван Михайлович.— В те годы БАМ стал для тысяч людей республикой с кодексом чести, дороже всего ценились трудолюбие, взаимовыручка... А сейчас? Тында планировалась как современный город на 120 тысяч. А живет 33 тысячи, работы мало, дороги ужасные, молодежь уезжает. Больно все это».
Верхнезейск
Разместили в центре-санатории по реабилитации машинистов тепловозов. Оказывается, в РЖД есть и такое. Это уже восточный БАМ, и постепенно замечаешь отличия. Если западный БАМ строили гражданские добровольцы, то на восточном участке с тайгой сражались бойцы железнодорожных войск. Но, оказывается, и сюда попасть было непросто: среди военных был конкурс — шесть человек на место.
Новый Ургал
Памятник вождю революции Владимиру Ленину в Новом Ургале
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
Виктор Титоренко попал на участок Малого БАМа в Сковородино в 1969 году сразу после выпуска из военного училища. «Если,— объясняет он,— про западный БАМ говорили по радио, снимали фильмы, слагали песни, то про восточный ничего не было слышно, его строили ж/д войска, это было табу. Но в 1996-м ж/д войска отсюда ушли, а я остался жить и работать. Здесь чистая вода, в тайге я могу напиться из любой лужи. Грибы, ягоды, с экологией все в порядке».
Поселок и станцию Новый Ургал строил отряд добровольцев с Украины. Гвардии старшина медслужбы Владимир Радченко приехал из Донбасса в 1974-м. «Украине,— вспоминает он,— досталось строить столицу восточного БАМа — Новый Ургал. Я был медик, тогда нас было три фельдшера, три врача и одна санитарка. В декабре мы с Катериной решили пожениться, свадьбу хотели устроить в вагоне — у нас там был и клуб, и кинотеатр. Но районное начальство взбунтовалось. Как? Это же первая свадьба на БАМе! Сыграли ее в итоге в районном клубе, а приехали туда на желтом такси — всего три такие машины тогда в Чегдомыне были…
Помню, морозы были под минус 60. Как-то утром просыпаюсь в вагоне, хочу поднять голову, а она примерзла к подушке. Мужики ржут, так горячей водой из чайника и размораживали меня».
Комсомольск-на-Амуре
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Александр Ведерников / купить фото
Комсомольск — крупнейший промышленный центр на Дальнем Востоке, население — 246 тысяч. История города начинается с 1932-го, когда пароходы «Коминтерн» и «Колумб» высадили на берегу Амура около тысячи первых строителей Амурского судостроительного завода (АСЗ). Город рос посреди тайги на месте села Пермское и нанайского стойбища Дземги.
Сегодня помимо АСЗ, где в недавнем прошлом производили атомные подлодки, здесь есть также авиазавод, нефтеперерабатывающий и металлургический заводы — это все градообразующие предприятия. Свой региональный аэропорт, драмтеатр, два университета, стадион.
А для БАМа Комсомольск — крупный узел с направлениями по БАМу на Тынду и Советскую Гавань, а также к Транссибу по железнодорожному мосту через Амур. В инфраструктуре РЖД четыре железнодорожные станции, включая пассажирский вокзал, два локомотивных депо, современная сортировочная станция.
Ванино. Советская Гавань
Ну вот приехали. Конечной точкой БАМа является станция Советская Гавань — город, это тупик. Сейчас сюда даже пассажирский поезд не доходит, все выходят на станции Советская Гавань — Сортировочная и едут в город Советская Гавань на автобусе.
Ванинский морской торговый порт. Погрузка угля
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
Ванинский морской торговый порт. Погрузка угля
Фото: Александр Ведерников, Коммерсантъ
Логическое продолжение БАМа — Ванинский морской торговый порт, транспортный узел, связывающий воедино железнодорожный, морской и автомобильный пути сообщения. Через Ванино уголь, продукты питания, другие грузы поставляются в северо-восточные регионы России: на Сахалин, Камчатку, Чукотку, в Магадан. Отсюда же отходят корабли в Японию, Южную Корею, Китай, Австралию, США, страны Азиатско-Тихоокеанского региона. По сути, это наглядный урок мировой экономики. Когда видишь, как бамовские вагоны по рельсам вкатываются в трюм парома, который вечером отправится на Сахалин, или погрузку алюминиевых «чушек» с Братского алюминиевого завода, а затем — выгрузку глинозема из Австралии, из которого на наших заводах будут делать алюминий, ловишь себя на мысли: вот она, глобализация в действии. И БАМ в нее вписан.
