«Вообще-то мне больше по душе вампиры»

В июле в российский прокат выходит комедия Джима Джармуша «Мертвые не умирают». Несмотря на фантастический сюжет, это пародия на современное общество потребления. «Огонек» поговорил с режиссером о том, куда все катится и клонится.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Беседовала Татьяна Розенштайн

События фильма разворачиваются в вымышленной Америке, точнее в одном из ее захолустных городков Центрвилль с населением 738 человек. Умудренный жизнью полицейский (в исполнении Билла Мюррея) в сопровождении своего молодого пессимистичного напарника (его играет Адам Драйвер) выезжают каждый день на одни и те же объекты и выполняют рутинные задания, в частности поиск и перевоспитание единственного во всей округе бездомного. Однажды во время их рейда город в буквальном смысле слова погружается во тьму: СМИ сообщают, что земная ось отклонилась. Медиа также указывают на странное сияние луны. Живые теперь превращаются в мертвых и наоборот. Даже при съемках мировой катастрофы режиссеру не изменяет чувство юмора. Вылезая из могил, зомби в его фильме первым делом пытаются настроить телефоны на WiFi или выпить бокальчик шардоне. Высмеиваются в этом фильме и развлекательное кино, и общество потребителей в целом.

— Предыдущий фильм вы сняли про вампиров («Выживут только любовники», 2013, фэнтезийная драма Джима Джармуша), теперь — про зомби. Откуда это увлечение персонажами фильмов-ужасов?

— Как режиссер и большой поклонник кинематографа я знаком с хоррором, но не эксперт в этом жанре. Почему-то мне кажется, что он опять становится популярным в современном кинематографе. Наступают страшные времена. Самое время заняться просмотром фильмов-ужасов, и желательно поспешить, ведь каждый день действительно может стать последним. В этом мне удалось убедиться самому, когда я недавно пробирался на каннскую премьеру своего собственного фильма, пытаясь найти свободное местечко. Я скажу вам откровенно, раз уж такой у нас вышел разговор. Вообще-то, мне больше по душе вампиры. Мне кажется, они круче, стильнее и сексуальнее, чем зомби.

Например, моим любимым героем всегда был Дракула. Зомби по сравнению с ними просто идиоты. Воскресшие мертвецы, способные лишь выполнять команды других.

Скажешь им пойти и проголосовать за Трампа, они пойдут… Скучные и пустые создания! Но однажды я увидел в кино Белу Лугоши (1882–1956, американский актер венгерского происхождения, который стал известен в основном благодаря ролям в фильмах ужасов.— «О») — если не ошибаюсь, мода на зомби в кино началась именно с картины «Белый зомби» (1932), в которой он играл и где речь идет о живых мертвецах на Гаити. Потом, в конце 1960-х фильмы про зомби стал снимать Джордж Ромеро.

Его герои не надуманные или пришедшие из иного мира Франкенштейны или Годзиллы, а реальные герои, которые живут в нашем обществе или, лучше сказать, которых это общество само породило. Они — это мы; живые призраки, жертвы системы и одновременно монстры. Люди, которым бог дал «свободную волю», но вместо того чтобы выбрать путь разума, они погрязли в дерьме. В «Рассвете мертвецов» (режиссер Зак Снайдер, 2004 год.— «О») есть один эпизод, когда зомби осаждают торговый центр, потому что это единственное место, которое всплывает в их памяти. Мне эта идея показалось гениальной, только в своем фильме я ее заменил на сегодняшнюю одержимость мобильными телефонами. «Эта идея далеко не нова!» — слышу я циничные высказывания некоторых критиков. Пусть так. Воспринимайте мою картину как продолжение картин Ромеро, например «Ночь живых мертвецов» или «Дневники мертвецов».

Режиссер Педро Альмодовар о своем новом фильме «Боль и слава»

— Итак, согласно вашей версии, зомби появляются в результате того, что человек разрушает Землю. Как это можно остановить? Какой выход вы предлагаете из этой ситуации?

— Если бы я знал, какой из этого есть выход, не снимал бы свои глупые фильмы, пусть даже с замечательными актерами. Может быть, мне стоит закруглиться с кино и заняться каким-нибудь полезным делом? Скажем, охраной окружающей среды?

Следует только понять, какая из профессий наиболее эффективна, чтобы изменить сознание людей. Вы скажете: кинематограф! Но кино перестало быть платформой для формирования здравых идей.

Зрители ищут в кино развлечения в первую очередь, и если их не развлечь, то они сбегут к потоковым мультимедиа с их мыльными сериалами. Поэтому приходится снимать про зомби, у которых устойчивые привычки к потреблению, комфорту и технологиям. Мне кажется, что причина наших бед в том, что у людей сложилось неправильное представление о самих себе. Особенно если это мнение формируют социальные сети. Люди даже перестали смотреть новости по телевидению и читать газеты, не говоря уже о более серьезной литературе. Сегодня все читают соцсети, информация черпается исключительно из них. Как же мы можем обвинять политиков? Я имею в виду, конечно, что не только политики в ответе за наши несчастья. Я не хочу их обелять, но у этих людей тоже полно проблем. Самая большая проблема людей у власти в том, что им не хватает сочувствия. Они слишком самовлюблены и чрезмерно упиваются властью и деньгами.

Увы, интеллигентные и порядочные люди не желают становиться политиками. Однако политика меня не особенно интересует. Область моих наблюдений, как и прежде, люди, их действия, отношения, сознание, мнения.

Например, в моей картине от зомби в итоге может спастись только отшельник, который в свое время отказался от комфорта и цивилизации, а также трое подростков. Но и те на момент появления зомби находятся в исправительном заведении, то есть они также не сумели вписаться в систему. Думаю, выход из ситуации предложит молодежь. Ее часто ругают, но именно она всегда опережает время, будь то в моде, стиле, музыке, кино или в социальных движениях. Я же не могу диктовать другим, что им делать и как жить. Мне лишь остается верить в сознательность людей, и в то, что они наконец образумятся.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Почти все персонажи представлены у вас в двух амплуа: реальном и измененном, зомбированном. Причем живые мертвецы продолжают желать того же, чего они желали и нормальном состоянии. Одна ищет бутылочку шардоне, другой — кофе… А чего бы искали вы, если превратились бы в зомби?

— Верно. В нас, людях, вероятно, заложена эта функция — потреблять. Именно к этому приучили нас лидеры крупных корпораций, которые сейчас доминируют в мировой экономике. Пробудившись, зомби следуют заложенным в них при жизни инстинктам. Кто-то желает забыться и выпить. Другой хочет взбодриться. Думаю, если бы я превратился в зомби, то пошел бы искать музыкальный магазин, а еще лучше — книжный. Вот только сразу не могу решить, что важнее. Все потому, что когда я работаю над фильмом, то уделяю особое внимание как музыке, так и литературной основе. Когда я работал над этим сценарием, то читал Маргерит Дюрас. Мне очень нравится лаконизм ее стиля. Ее произведения мне очень помогли, когда я почувствовал, что перегрузил сюжет.

«Потреблять» литературу стоит так же экономно и осторожно, как и все остальное. Вообще, у всех у нас есть свои зависимости, сопровождающие нас в жизни. Одни потребляют в рамках необходимости, но большинство людей выходят за эти рамки. Думаю, что я лично все-таки не превратился бы в зомби, до этого дело бы не дошло. Скорее всего, я бы предпочел сбежать от общественного порядка, как поступил мой герой отшельник Том. Не хочу хвастаться или разыгрывать из себя святого, ведь и мой отшельник не отвергает потребления. Пусть он и живет в лесу, но даже у него сохранилась привычка к потреблению. Ему также нужны одежда, оружие и… комфорт.

— Ваш фильм как будто сигнализирует об общей опасности, грозящей всем нам, посылает своего рода тревожное сообщение, но его трудно понять, просмотрев картину лишь раз…

— Может быть, я хочу сказать: наш мир совершенен, цените его! Правда, мой фильм может показаться несколько мрачноватым для подобных обобщений, хотя, с другой стороны, он и не фатален. Увы, я также не буддист, хотя и не отказался бы им стать. Но настоящая вера требует огромной дисциплины, а меня хватает лишь на отдельные дни, когда я пытаюсь медитировать или тренировать концентрацию. Мне не всегда удается жить «здесь и сейчас». Мои мозги забиты каким-то мусором. Чем старше становишься, тем больше мусора накапливается.

Сажусь, например, писать сценарий и вдруг вспоминаю, что забыл включить стиральную машину. Вот и получается: кто я такой, чтобы посылать вам эти сообщения?!

Если представить себе Вселенную, то наш мир кажется таким маленьким и относительным. Однако и в этом мирке происходят чудеса, значимые для меня, для вас, для всех людей. Самое прекрасное из них — кино; и я благодарен тому, что оно существует. Хотя и понимаю, что за это свое увлечение мне тоже придется платить. Кстати, я не люблю пересматривать фильмы, особенно свои. Как только фильм закончен, и я посмотрел его на премьере со зрителем, по возможности оставшись при этом незамеченным, я забываю о картине. Правда, были ситуации, когда некоторые из моих картин переводили в цифровой формат, и тогда мне приходилось пересматривать их снова. Но я предпочитал отключать звук и наблюдать лишь за кадрами или просил прокручивать кинорулоны без последовательности. Мне не нравиться анализировать, чем я раньше занимался. Это все равно что сравнивать себя с собой. Прошлое надо оставлять в прошлом, жить настоящим, и думая о новых вещах, чтобы готовить почву для будущего.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Все же один вопрос о прошлом: вы как режиссер изменились с годами и со временем?

— Моя главная любовь — это кино; в этом никаких изменений не произошло. Также осталось неизменным правило: я по-прежнему снимаю фильмы только о том, что меня волнует, и так, как я хочу. Можно сказать, что также не изменились актеры, с которыми я предпочитаю работать: уже целую вечность я сотрудничаю с Биллом Мюрреем, например. Хотя Адам Драйвер и вошел в мой мир совсем недавно — и не потому, что я увидел его в картине «Звездные войны»,— мне показалась оригинальной его манера, понравилась его молчаливость. Кстати, ничего не изменилось и в том, что я до сих пор не смотрю такие фильмы, как «Звездные войны». Пусть даже подобные фильмы начали составлять большую часть современного кинематографа. Мне достаточно услышать их названия, чтобы никогда не желать их посмотреть.

Думаю, источники моего вдохновения также не изменились. Это — повседневная жизнь, литература, музыка.

Все, что движет мной, я пытаюсь запечатлеть на бумаге. Причем и здесь я по-прежнему продолжаю писать сценарии от руки, в блокнотах для записей.

С годами этих блокнотов у меня накопилось целое множество, хотя не уверен, что многими из своих идей мне когда-либо доведется воспользоваться. Думаю, что основные изменения произошли сегодня в практике финансирования фильмов, а также в том, что большинство зрителей предпочитают смотреть фильмы дома, на гаджетах, а не в кинозале, на большом экране. Но эти изменения вне моего контроля, поэтому я стараюсь об этом и не печалиться.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Читаете ли вы критику на свои картины?

— Иногда листаю газеты, просматриваю статьи, не целиком, а лишь местами. Особенно если журналист утверждает, что я снял никчемный фильм. Все же интересно понять, на что я потратил несколько лет жизни, пытаясь с такой любовью что-то создать. А кому-то другому хватило нескольких часов, чтобы разнести это в пух и прах с помощью нескольких строчек. В конце концов я утешаю себя тем, что автор этой критики слишком субъективен и, скорее всего, его мысли отражают его собственный пессимизм и личные неудачи, чем объективную картину.