В прокат выходит этнографический хоррор «Солнцестояние» (Midsommar) Ари Астера. Молодой режиссер и сценарист в 2018 году произвел фурор среди кинокритиков и любителей ужастиков своим полнометражным дебютом «Реинкарнация» (Hereditary), после которого в нем стали видеть одного из авторов, которым суждено вдохнуть новую жизнь в подуставший жанр. Однако, посмотрев его второй фильм, Юлия Шагельман сочла, что гордое звание спасителя хоррора Ари Астер пока не заслужил.
Сюжет нового хоррора Ари Астера состоит из такого количества штампов, что испугаться их невозможно
Фото: B-Reel Films
Сюжет нового хоррора Ари Астера состоит из такого количества штампов, что испугаться их невозможно
Фото: B-Reel Films
Мидсоммар — шведский праздник середины лета, который приходится на одну из пятниц между 19 и 25 июня и знаменует собой самый длинный день (и самую короткую и светлую ночь) в году. Такие праздники есть в каждой европейской культуре (нам он, например, знаком как день Ивана Купалы), и везде, несмотря на попытки в течение столетий придать им христианский смысл, они сохранились как живые свидетельства язычества. Хотя для современных шведов Мидсоммар просто повод собраться с семьей и друзьями на природе и хорошенько напиться, Ари Астер разглядел в нем именно эту древнюю, мистическую, темную (несмотря на то что все происходит под незаходящим июньским северным солнцем) природу. Тем более что жителю Нью-Йорка даже такое невинное занятие, как поедание селедки, может показаться чем-то вполне себе хтоническим.
Правда, начинается фильм не в Швеции, а в Америке, и не летом, а холодной и мрачной зимой. Мало того что погода не радует, так еще и отношения студентки факультета психологии Дани (Флоренс Пью) и будущего антрополога Кристиана (Джек Рейнор) давно повисли на грани разрыва. У нее постоянные сложности с родственниками (Астер, как и в предыдущем своем фильме, походя демонизирует людей с ментальными заболеваниями), а ему надоело служить жилеткой для рыданий, но и уйти духу не хватает: не хочется выглядеть плохим парнем. Поэтому, когда в семье Дани случается настоящая трагедия, Кристиан, уж конечно, не может бросить ее в такой трудный момент и продолжает тащить их связь дальше, как чемодан без ручки. Череда сколь нелепых, столь и обыденных недосказанностей приводит к тому, что девушка присоединяется к бойфренду и его друзьям в давно задуманной поездке на праздник солнцестояния в Швецию. Туда, в свою родную деревню, их пригласил однокурсник Пелле (Вильхельм Бломгрен), и парни собирались совместить приятное — сбор материала для антропологических штудий — с еще более приятным — общением с нордическими красотками. Они понимают, что в компании Дани второе будет затруднительным, но куда деваться, подругу надо поддержать.
Неспешная экспозиция разворачивается в течение доброго получаса, и, если забыть о слове «хоррор» на афише, фильм можно принять за бытовую драму. Астер действительно говорит, что вдохновением для него на этот раз стал тяжелый разрыв с девушкой. И если у простых смертных бывает не так много возможностей отомстить бывшему или бывшей, то режиссер хоррора может превратить близкого когда-то человека, например, в жертву языческого культа не только в своем воображении, но и на широком экране. Правда, общество сейчас не очень благосклонно относится к мужским жалобам на женщин, так что в картине расплачиваться за плохое поведение приходится Кристиану. Притом прилипчивая и докучливая Дани вызывает так мало симпатии, что бывшей девушке режиссера, наверное, все-таки лучше этот фильм не смотреть.
Но на афише все-таки обозначено слово «хоррор», а значит, кроме Дани и Кристиана с их выяснениями, кто кого неправильно понимает, здесь есть тот самый языческий культ и его загадочные ритуалы. Астер собирает «Солнцестояние», как и «Реинкарнацию», из знакомых жанровых кирпичиков и узнаваемых отсылок к классике ужасов, но там их держали вместе сильные актерские работы, тщательно нагнетаемая с помощью изображения и звука атмосфера и то, что вплоть до самого финала было непонятно, куда может завести эта история. В новом фильме с изображением и звуком тоже все в порядке: художники-постановщики тщательно продумали все детали быта деревни Харга, вплоть до нарядов ее обитателей и рисунков на стенах, оператор Павел Погоржельский снял ее, как в идиллической рекламе плавленого сыра, из которой при этом как будто выпадают кусочки картинки, что создает тревожное ощущение, поддержанное музыкой.
Однако сюжет состоит из такого количества штампов, что поверить в него, а уж тем более испугаться, никак не получается.
С момента прибытия героев в Харгу понятно, что ничем хорошим каникулы для них не закончатся, они еще и ведут себя как стереотипные персонажи ужастиков — ходят туда, куда не велено, делают то, что запрещено, доверчиво принимают от поселян подозрительные напитки и еду. Астер не стесняется самоповторов: как и в «Реинкарнации», он переворачивает кадр вверх ногами и запускает в него причитающих какие-то заклинания голых людей. Только во второй раз эти приемы уже не впечатляют.