Событие недели — ретроспектива отца "новой волны", великого французского режиссера Франсуа Трюффо (1932-1984), несмотря на прижизненный статус живого классика так и не утратившего легкого дыхания и непосредственного, порой растерянного, порой мучительного, порой мальчишески озорного взгляда на мир. На канале "Культура" — три его шедевра: "400 ударов" (Les Quatre cents coups, 1959), "Жюль и Джим" (Jules et Jim, 1961) и "Украденные поцелуи" (Baisers voles, 1968). "400 ударов" (19 августа, "Культура", 20.30, *****) — лучший в истории кино фильм о детях. Это тем более поразительно, что его поставил дебютант, "неуч", вчерашний кинокритик, выдворенный с Каннского фестиваля за хамские отзывы о чужих фильмах и триумфально вернувшийся туда с фильмом собственным. "400 ударов" — идиома, которую точнее было бы перевести как "огонь, вода и медные трубы". В историю 14-летнего Антуана Дуанеля, влюбленного в кино, убегающего из дома, увидев мать с любовником, врущего в школе, что она умерла, и тотчас же разоблаченного, ворующего фотографии из фильмов, вывешенные в фойе кинотеатра, и пишущую машинку в каком-то учреждении, убегающего из колонии для несовершеннолетних преступников к недостижимому морю, Трюффо вложил собственный опыт. Опыт трудного подростка, выросшего в годы оккупации, дезертира, спасенного от тюрьмы великим критиком Андре Базеном, ставшим кем-то вроде его приемного отца. Таким же приемным отцом стал сам Трюффо для юного Жана Пьера Лео, сыгравшего Дуанеля не только в "400 ударах", но еще в четырех фильмах: это был уникальный опыт взросления на экране вымышленного персонажа, синхронного взрослению актера и режиссера и эволюции самой Франции. Связь между Трюффо и Лео была столь глубока, что после смерти режиссера актер едва не сошел с ума. "Украденные поцелуи" (21 августа, "Культура", 20.30, ****) — третья часть саги о Дуанеле. В отличие от трагических "400 ударов", это воздушный фильм, выдержанный, скорее, в комедийных, хотя и неуловимо печальных тонах. Скинув бремя армейской службы, Дуанель пытается как-то закрепиться во взрослой жизни, к которой совершенно не подготовлен. Ему находят работу ночного портье — он теряет ее, поскольку впускает в отель частного детектива, преследующего любовников. Он сам становится детективом — но ненадолго, поскольку заводит шашни с женой клиента. Он переквалифицируется в мастера по ремонту телевизоров — и тут ему наконец улыбнется счастье. Любимая девушка сломает телевизор своих родителей, чтобы ввести Антуана в дом и уехать с ним куда-то в надежде на лучшее, которой вряд ли суждено сбыться. "Жюль и Джим" (20 августа, "Культура", 20.25, *****) — лучший в мире фильм о любви. Вернее, о неразрешимой сложности любви, о любовной ловушке, о непостижимой загадке женственности, о том, как чистота чувств и придает чуть ли не святость самой двусмысленной ситуации, и обрекает героев на гибель. Короче говоря, "Жюль и Джим" — фильм о любви втроем, зародившейся на беззаботном богемном Монпарнасе накануне Первой мировой войны. Жюль и Джим — неразлучные друзья, француз и немец. Однажды они видят каменную статую женщины, в которую влюбляются, — женщина явится им во плоти в облике Катрин, юной и великой Жанны Моро. Невыносимое счастье и столь же невыносимый ужас заключается не только в том, что они оба без ума от нее, но и в том, что она столь же страстно любит их обоих. Мировая война, похоронившая их поколение в огромных братских могилах, увиденных Трюффо чуть ли не с точки зрения бога, на время разделяет их. Но роковое воссоединение происходит: Катрин мечется от одного друга к другому и обратно. Финал может быть только трагическим: подобная взаимная искренность чувств невозможна в реальном мире. "Стависки" (Stavisky, 1974) — шедевр еще одного мэтра "новой волны" Алена Рене (21 августа, ТВЦ, 20.00, ****). Верный теме памяти, то трагической, то почти водевильной, Рене воссоздал на экране историю легендарного авантюриста 1920-х годов Ставиского, сыгранного Жан-Полем Бельмондо. Выходец из украинского местечка, аферист и жулик, кумир "всего Парижа", Ставиский буквально оплел всю французскую правящую элиту сетями коррупции. Когда же часть правды о его махинациях вышла наружу, он бежал из столицы в альпийское шале, где то ли покончил с собой, то ли был убит полицейскими: он слишком много знал. Для Рене история Ставиского — лишь повод спроецировать на экран образ безумных 1920-х годов, преддверия фашизма, которому расчищала путь продажная власть. Жанр фильма можно определить как "трагический водевиль", в котором на равных со Стависким участвуют и иные знаковые персонажи эпохи. То, что Рене включил в фильм линию Льва Троцкого, только что высланного из СССР и мечущегося в поисках убежища по Европе, в свое время вызвало гнев официальной советской критики. Хотя никаким троцкистом Рене, конечно, не был, а Троцкий для него — такая же беспомощная, несмотря на свою недавнюю власть, жертва времени, как и Ставиский. На двадцатые годы можно взглянуть на этой неделе и "изнутри". "Ящик Пандоры" (Die Buchse der Pandora, 1928) Георга Вильгельма Пабста — лучший в мире фильм о женщине-вамп, идущей по трупам мужчин: остановить эту бестию, сыгранную Луизой Брукс, может только такое же исчадие ада, как и она, то есть Джек Потрошитель (18 августа, "Культура", 1.00, *****). "Генерал" (The General, 1998) Джона Бурмена — трагедия ирландского Робина Гуда, налетчика, постепенно теряющего — не в переносном, а в буквальном смысле — лицо (19 августа, РТР, 0.35, ****). "Ребенок Розмари" (Rosemary's Baby, 1968) Романа Поланского — самый страшный в истории кино фильм: милые нью-йоркские обыватели как один оказываются сатанистами, принуждающими Розмари отдаться Вельзевулу (17 августа, Первый канал, 0.45, *****). А "Кровавое лето Сэма" (Summer of Sam, 1999) Спайка Ли — проницательная зарисовка нью-йоркского лета 1977 года, когда панк сменял диско, в моду входил групповой секс, стояла невыносимая жара, а по улицам шастал серийный убийца, подписывавший свои письма в полицию: "Сын Сэма" (16 августа, РТР, 0.30, ****).
