В Манеже Малого Эрмитажа открылась выставка «Мечта об Италии. Коллекция маркиза Кампаны», организованная Государственным Эрмитажем совместно c Музеем Лувра. 400 с лишним экспонатов рассказывают поучительную историю великолепного собрания маркиза, банкира, археолога и коллекционера Джованни Пьетро Кампаны (1809–1880), которое насчитывало около 12 тыс. артефактов, но было распродано за долги засунувшего руку в карман вкладчиков хозяина. Урок истории получила Кира Долинина.
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
«Музеум» Кампаны в Риме (а точнее, несколько музеев в разных зданиях) был гордостью Вечного города. Прежде всего потому, что все эти полученные им в наследство, раскопанные, купленные, выменянные сокровища вместе складывались в уникальную на тот момент картину искусства не существовавшей еще к середине XIX века объединенной Италии. Не только шедевры, не только произведения искусства, но и образцы ремесел, бытовые предметы, монеты, все вместе должно было показать мощь и величие страны, расположившейся на полуострове-сапоге. Идеологически этот музей-мечта весь был родом из десятилетий Рисорджименто, победу которого сам Кампана увидел, а вот его любимое детище — нет. При этом содержимое музея выходило далеко за пределы национального движения, количество истинных шедевров было очень весомым, степень изученности для своего времени почти революционной, а способы экспонирования в залах музея Кампаны долго еще брались за образец европейскими музейщиками.
Выставка в Эрмитаже (а до этого — в Лувре) прежде всего — поклон коллекционеру. Унаследовавший в 1815 году скромную виллу у базилики Святого Иоанна Латеранского в Риме, археологическое собрание деда, нумизматическую коллекцию отца и возможность по достижении совершеннолетия занять должность директора ватиканской ссудной кассы Монте-ди-Пьета, молодой аристократ был прекрасно образован и в 1833-м вступил в должность. Четверть века его реформы были успешными, и проблемная финансовая организация расцвела и расширилась. Папские казначеи и сами папы были им довольны, и крепкое положение Кампаны позволило ему активно заняться раскопками в предместьях Рима. Ему повезло — еще в 1831-м недалеко от Латинских ворот он обнаружил колумбарий Помпония Гиласа, после чего направил свои археологические интересы на Остию и далее. Став членом Папской археологической академии, он читает доклады и публикует свои исследования, особая ценность которых в том, что он вводит в научный оборот типы предметов (например, римские расписные рельефы), которые до сих пор не занимали историков.
Страсть к коллекционированию захватывала маркиза постепенно — археологические раскопки так активно пополняли собрание на вилле Кампаны, что уже в 1840-х посетить ее считали за честь все европейские знатоки древностей. И каждый антиквар точно знал, куда нести очередную археологическую находку, которая попала к нему в руки. Но кроме древностей в собрание стали поступать предметы иных времен, прежде всего майолика, полотна и скульптура мастеров от эпохи Ренессанса до XVII века.
Гром грянул не без предупреждения. Расточительная жизнь, слишком много предприятий, легкость, с которой Кампана и контролируемый им банк пережили события 1848-го,— все это привело к финансовому краху. Уже в начале 1850-х маркиз пытается найти покупателей для своей коллекции. Предлагает Романовым, Ротшильдам, делает заем за займом, долги растут. В 1857 году Кампану арестовывают по обвинению в незаконном присвоении средств в размере 983 959 скуди. А в 1861-м Александр II покупает часть собрания маркиза Кампаны за 125 тыс. скуди. Еще одну значительную часть покупает император Наполеон III. Остальное расходится по частным собраниям.
На выставке встречаются вещи, не видевшие друг друга 160 лет. Символом этой встречи может стать гигантская кисть руки статуи Константина, основная часть которой хранится в Капитолийских музеях, а указательный палец — в Лувре. Здесь же чуть ли не все главные вещи античного собрания Эрмитажа (гидрия «Царица ваз», бюст Антиноя, крышка погребальной урны в виде возлежащего бронзового юноши, статуя Афродиты с Эротом и др.) встречаются с луврскими знаменитостями: этрусский «Саркофаг супругов», «рельефы Кампаны», фрагмент Алтаря мира, этрусские ювелирные украшения, живописные работы Таддео Гадди, Паоло Венециано, Доменико Гирландайо. Многотонного Юпитера из Нового Эрмитажа переставлять не стали, но он тоже у нас от Кампаны. Во всем этом великолепии видна не столько страсть иметь, сколько охватившее просвещенного итальянца желание воспеть свою страну. Наш взгляд на эти предметы вненационален, это детство западной цивилизации, ее расцвет, ее гордость. Но для маркиза Кампаны и его современников это было прежде всего доказательство существования великой итальянской истории. И больше всего они хотели, чтобы так это воспринимал и весь мир. Детям глобализации это трудно, но для того такие выставки и делаются, чтобы попробовать.