Фабрикант грез

Фильмом «Однажды в… Голливуде» Квентин Тарантино больше не изобретает кино будущего, но продолжает переиначивать историю кино прошлого. Неожиданно сильный продуктивный эффект обнаружил в этом занятии Андрей Плахов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Герои картины носятся на винтажных авто под звуки Deep Purple, на виллах идет круглосуточная гульба, а в округе, на загородных ранчо, кучкуется небезобидная хипня — зловещие зомби из голливудского подполья, которые в один прекрасный день выйдут на белый свет. Финал разыгрывается в тот роковой день 8 августа 1969 года, когда девушками-сектантками «сатаны Мэнсона» на голливудской вилле была убита беременная на девятом месяце молодая актриса Шарон Тейт, жена Романа Полански. Но это почти все, что Тарантино разрешает сообщить неискушенным зрителям. Поэтому поговорим сначала о другом.

Кино будущего Тарантино изобрел в конце ХХ века, прослыв тогда главным кандидатом в режиссеры века XXI. «Бешеные псы» еще могли показаться маргинальным хулиганским курьезом, но «Криминальное чтиво» прозвучало революционно для всей киноиндустрии. После премьеры той картины на Каннском фестивале 1994 года, по свидетельству Катрин Денев, у жюри (они возглавляли его вместе с Клинтом Иствудом) не осталось сомнений, кому отдать «Золотую пальму» первенства. Это был прорыв, абсолютно новый язык, новый кинематограф. Чтобы принять его, необходимо было переступить внутреннюю черту. Даже бывалых мужчин мутило от градуса тарантиновского насилия. Но уже через год-два «вирус Тарантино» инфицировал весь мир. Одна интеллигентная француженка признавалась: «Как красиво у него ругаются. Мечтаю так же красиво научиться произносить слово "fuck!"».

Четверть века спустя — не знаю как насчет ругательств, но насилие этих лент уже не кажется столь веселым и красивым. И хотя Тарантино дал женщинам заглавные роли в фильмах «Джеки Браун» и «Убить Билла», все равно он остался фигурантом маскулинного «фаллократического» кино, объявленного в эпоху me too огрызком патриархата. Засветившаяся в «Бесславных ублюдках» французская звездочка уже успела намекнуть на некорректное поведение Тарантино на съемках — не говоря о том, что продюсерским гением, обеспечившим раскрутку его мифа, был не кто иной, как Харви Вайнштейн.

Не было счастья, да несчастье помогло: Тарантино переключается на прошлое, и оно оказывается более интригующим, непредсказуемым, провоцирующим креативность, нежели стерильное будущее.

«Однажды в… Голливуде» снят в том же разухабистом жанре pulp fiction, который именно Тарантино вывел из категории Б в высший эшелон кинематографа. И, конечно, мы давно знали, что он с детства фанатеет от всей этой полукультовой продукции, на которой сформировался и созрел. Однако только сейчас взгляд режиссера приобрел достаточный объем, чтобы вобрать в себя панорамную картину Голливуда в переломный момент.

Совсем недавно прошли «Бонни и Клайд» и «Ребенок Розмари», в 1969-м на экранах появились «Полуночный ковбой», «Беспечный ездок» и еще с десяток фильмов, вдохновленных контркультурой. Даже они вместе с их создателями были для Голливуда инородной инъекцией, но Тарантино концентрируется не на главных, а на второстепенных персонажах, которые в итоге и делают «дух времени». Из широко известных в фильме коротко мелькают Стив Маккуин и Роман Полански, есть занятный эпизод с Брюсом Ли. В центре же — застигнутый на спаде карьеры актер телесериалов и ковбойских фильмов Рик Далтон, а также — чтобы вторичность довести до полной кондиции — его дублер, каскадер Клифф Бут. Комичен сам факт, что первого играет Леонардо Ди Каприо, а второго — Брэд Питт. Что первый — алкаш и плаксивый ходячий комплекс, а второй — одинокий «решала», живущий в убогом трейлере с могучим терьером Бренди.

Как подготовиться к новому фильму Квентина Тарантино

Эти двое — вымышленные эмблематичные герои времени, внедренные в исторический сюжет с его реальными персонажами. Подобное Вуди Аллен делал в «Зелиге», Роберт Земекис — в «Форресте Гампе», да и сам Тарантино в «Бесславных ублюдках», предлагая альтернативную версию большой истории. Только теперь для него исторической реальностью становится голливудский мир, превращающий в киномиф все, что попадает в его орбиту. Одна из таких «попавших» — старлетка Шарон Тейт (Марго Робби). Блондинка в огромных очках приезжает в кинотеатр посмотреть дурацкую авантюрную комедию со своим участием — «Команду разрушителей», где она играет скандинавскую шпионку. А вот вестернов, на которых работает Рик Далтон, мечтающий на самом деле о ролях шекспировского масштаба, вовсе не существует. Тарантино не жалеет сил и экранного времени, чтобы снять и показать эти несуществующие фильмы. И отправляет Рика на заработки в Италию, что в голливудских параметрах считалось равнозначным наказанию для двоечников.

Когда мы видим афишу с рекламой фильма Серджо Корбуччи «Небраска Джим», это намек на «Навахо Джо» того самого Корбуччи, только играл там, разумеется, не Далтон, а реальный заокеанский актер второго плана — Бёрт Рейнолдс. Другой Серджо, по фамилии Леоне, в это же время или чуть раньше снимает Клинта Иствуда и делает «спагетти-вестерн» новым ходким товаром на рынке. Так Тарантино комментирует и корректирует историю кино, двигаясь не от центра к периферии, а наоборот — и приходит в итоге к сюжету Тейт и Полански. Но и он подан не объективно, а с точки зрения их соседей по вилле, которыми оказываются все те же Рик и Клифф. И прежде всего — с позиции самого Тарантино, повзрослевшего и помудревшего, но не растерявшего ребячьей свежести восприятия.

Он позволяет себе безудержный полет фантазии — злой, сентиментальной, ностальгической, самоубийственной — какой угодно. При этом в соответствии с требованиями новой цензуры основная часть фильма остается достаточно вегетарианской: и оргии с бассейнами-коктейлями, и сексуальная жизнь персонажей, почти равная ее отсутствию. Герой Ди Каприо не вынимает сигарету изо рта и при этом непрестанно надсадно кашляет, расплачиваясь за свой грех. Кстати, в этом полукарикатурном персонаже, переживающем свою обреченность на масскульт и выпадение из времени, трудно не почувствовать лирического героя, почти альтер эго автора.

Но, усыпив бдительность штатных и внештатных цензоров, в финале Тарантино оторвется по полной: насилие опять станет страшно веселым, и мало не покажется никому.

День 8.08.1969 (в четверг, когда картина выходит в российский прокат, ему исполнится ровно полвека) положил конец эпохе иллюзий, цветов, хиппующего братства, повернул мир к консерватизму и заставил прогрессивную часть человечества расплатиться за слишком глубокий глоток свободы. Тарантино вместе со всем кинематографом (теперь уже старой школы) тоже расплачивается — но последнюю каплю внутренней свободы не отдает никому.