Праправнук кайзера Вильгельма II требует обратно дворцы, реквизированные в 1945-м. План на игру такой: вселиться в дворцы и получить компенсацию за утраченные сокровища. Теоретически это возможно, но сначала надо в судах доказать, что предки нынешних Гогенцоллернов не способствовали приходу Гитлера к власти и не пропагандировали идеи нацистов. «Огонек» пригляделся к тонкостям реституции по-немецки.
Принц Георг Фридрих Прусский смотрит на орден Черного Орла, кавалерами которого сыновья короля становились при рождении
Фото: AP
Принц Георг Фридрих Прусский смотрит на орден Черного Орла, кавалерами которого сыновья короля становились при рождении
Фото: AP
Сказать, что сделать это в ФРГ сегодня непросто, значит не сказать ничего. Немцы, которые умеют считать не хуже своих принцев, прекрасно понимают, что сокровища мирового значения, некогда принадлежавшие Гогенцоллернам, а ныне находящиеся в музеях ФРГ, стали для Георга Фридриха и его родственников инструментом шантажа и давления. Еженедельник Spiegel и вовсе обозвал на днях это семейство «ненасытным кланом»: в подоплеке такого отношения претензии к Гогенцоллернам, которые определяли немецкую историю на протяжении примерно 1000 лет.
Но по порядку.
Кайзер в тумане
В ноябре 1918 года на волне хаоса и бедствий, вызванных Первой мировой войной и революцией в России, в Германии произошла своя революция: кайзер Вильгельм II отрекся от престола.
Дальше немецкие революционеры пошли, однако, другим путем. Заботясь об имидже и легитимности своей власти, они позволили императору эмигрировать в Нидерланды, где он и жил до кончины в 1941 году. Королева Нидерландов предоставила изгнаннику поместье, куда в 1919-м по решению правительства республиканской Германии доставили из его дворцов 23 вагона мебели, а также автомобиль, лодку и 27 контейнеров с вещами. В 1926 году прусский ландтаг (региональный парламент) вернул Вильгельму земельные владения, в частности 39 дворцов и замков. Они и сейчас принадлежат Гогенцоллернам, как и множество ценнейших произведений искусства мирового уровня, которые находятся в музеях Германии на условиях аренды, а также в госфондах прусского культурного наследия.Долгие годы о сегодняшних Гогенцоллернах мало кто слышал, пока вдруг в середине июля в Spiegel не появилась публикация, из которой следует, что они претендуют на ряд особых прав, начиная с права на участие в публикации документов, касающихся Гогенцоллернов.
Это требование, несмотря на его кажущуюся логичность, вызывает категорическое неприятие историков и политиков. И те, и другие уверены, что наследники будут стремиться постепенно обелять исторический облик кайзера, которого Версальский мирный договор 1919 года объявил военным преступником и главным виновником Первой мировой войны. Напомню, что по этим обвинениям его должен был судить международный трибунал, но королева Нидерландов отказалась выдать коллегу.
Понятно, что в подоплеке масса спорных моментов, но сейчас на эти темы — как и на многие прочие сюжеты бурной истории Германии XX века — по-настоящему научные споры вести очень трудно, поскольку нейтральные историки не имеют доступа к архивам рода Гогенцоллернов и вынуждены опираться на вторичные документы, вроде писем и ссылок на чьи-то высказывания. Однако и тут адвокаты семьи имеют право и возможность вмешиваться и запрещать публикацию тех или иных высказываний, касающихся членов семьи Вильгельма II,— достаточно сослаться на отсутствие доказательств. Так было оспорено критическое высказывание кого-то из современников об умственных способностях Вильгельма Прусского, сына Вильгельма II. Невозможно подобраться и к источникам, показывающим роль Гогенцоллернов в годы нацизма. «Семья» ведет себя так, как будто она до сих пор находится у власти, с раздражением заметила однажды по этому поводу известный историк Карин Урбах.
Принц хочет денег
Впрочем, дело отнюдь не только в исторической правде и репутации. Борьба Гогенцоллернов за «пересмотр истории» имеет не только и не столько моральное, сколько материальное значение. Они, в частности, требуют права на постоянное и бесплатное проживание в одном из бывших императорских дворцов в Берлине и под Берлином, а также возвращения нескольких тысяч произведений искусства, книг, украшений, изъятых или пропавших после революции в 1918-м и после прихода в Берлин Советской армии в 1945-м. Либо компенсаций за все перечисленное.
Более того, звучат угрозы забрать из музеев то, что «дали им напрокат». Чисто формально это вроде бы возможно, поскольку договоры аренды на многие произведения действовали лишь до 2015 года, и сейчас они доступны посетителям исключительно благодаря «доброте» Гогенцоллернов.
То ли «по бедности», то ли желая придать больше веса своим угрозам, наследники время от времени продавали антиквариат и шедевры искусства на аукционах, пока в Германии не был введен запрет на вывоз ценных произведений искусства.
По самым скромным подсчетам Фонда прусского культурного наследия, нужны миллионы, чтобы восполнить распроданное семьей. Ведь речь идет практически обо всех музеях и всех библиотеках мирового значения в Германии.
Многочисленные публикации на эту тему усилили и без того отрицательное отношение к семейству Вильгельма II, который не был никогда любим немцами. Наиболее резкие комментаторы (и не только в соцсетях) называют Гогенцоллернов бессовестной алчной шайкой, лишенной чувства исторической ответственности. Многие, может быть, и готовы были бы понять их желание вернуть личную собственность, но как обозначить сегодня грань между частной собственностью кайзера и государственной? Как понять, на чьи деньги куплены те или иные драгоценности, фарфор, живопись? Где и как получал деньги императорский дом, правивший сотни лет?
«Эта банда жуликов, сотни лет жившая и обогащавшаяся за счет народа, требует сейчас компенсации за то, что было у нее этим народом отобрано». Эти слова принадлежат никаким не левакам, а серьезному историку. Карин Урбах, живущая в США,— крупнейший специалист по истории аристократических династий, автор ряда работ о связях британской аристократии с Гитлером. Урбах напоминает: уже в конце XVII века с населения брали специальные налоги на закупку картин и прочих произведений искусства для дворцов. А с 1820-го все прусские короли получали определенную долю от собираемых в стране налогов. Потому-то состояние Гогенцоллернов и было огромным. В начале ХХ века кайзер был самым богатым человеком в Берлине. Ему принадлежали свыше 40 дворцов, набитых ценнейшими коллекциями произведений искусства. Тогда их стоимость оценивали в 140 млн марок. Сейчас это стоило бы миллиарды — цены на произведения искусства на аукционах растут на глазах.
Групповой портрет семьи последнего императора Германии по случаю его серебряной свадьбы, 1906 год
Фото: Fine Art Images / DIOMEDIA
Групповой портрет семьи последнего императора Германии по случаю его серебряной свадьбы, 1906 год
Фото: Fine Art Images / DIOMEDIA
И тем не менее в 1926 году социал-демократы и коммунисты, находившиеся тогда у власти, вынесли вопрос о национализации имущества Гогенцоллернов на референдум. Итог был однозначный: «за» национализацию высказались 14,5 млн, против — менее 600 тысяч. Казалось бы, ясно. Но тогдашний президент Германии Пауль фон Гинденбург, в душе монархист, отказался подписывать соответствующий декрет. И мотивировал: поскольку речь, по сути, об изменении Конституции, за национализацию должны высказаться более 50 процентов граждан, имеющих право голоса, то есть около 20 млн. Была создана комиссия, которая согласилась отдать наследникам кайзера десятки дворцов, замков, вилл и территорий, в основном в Берлине и окрестностях, в бывшей Пруссии (ведь Вильгельм II был не только кайзером Германии, но и королем Пруссии). Ему отдали также дворец на острове Корфу, ферму в Намибии и еще 15 млн марок (если пересчитать по нынешнему курсу, то около 100 млн евро).
Тогда же было решено, что дети и внуки Вильгельма II могут жить во дворце Цецилиенхоф в Потсдаме. На это решение правительственной комиссии и ссылается сейчас праправнук кайзера.
Проблема, однако, в том, что те дворцы, замки, имения, что находились на востоке Германии, оказались в 1945-м в советской зоне оккупации. Там имущество крупных землевладельцев было национализировано советской администраций, а после 1949 года передано ГДР. Вернуть все это прежним владельцам нельзя. Так написано в международных документах об объединении Германии в 1990 году. Права на компенсацию, правда, прежних владельцев никто не лишал. А кроме того, то ли сознательно, то ли по недомыслию, запрет на реприватизацию не распространен на имущество, находившееся в национализированных объектах. Вот теперь Гогенцоллерны и требуют обратно картины, мебель, посуду, а за то, что пропало, тоже хотят компенсацию.
Династия в объятиях рейха
Все эти многомиллионные компенсации, согласно закону о объединении Германии, возможны, но лишь в том случае, если будет доказано, что предки нынешних Гогенцоллернов своим авторитетом не способствовали приходу Гитлера к власти и установлению нацистского режима, а также не пропагандировали идеи нацистов в стране и за рубежом. Доказывать это придется в судах. И, судя по тому, что говорят немецкие историки и юристы, сделать это будет очень непросто.
Прежде всего речь о сыне Вильгельма II, кронпринце Вильгельме Прусском. Два немецких историка (Брандт и Малиновский) и один австралийский (Кларк) уже подготовили для предстоящего суда экспертные заключения, прямо противоположные друг другу по сути.
Брандт доказывает «пронацистские» установки кронпринца, Малиновский называет его рупором нацистов. Даже Кларк, считающий, что все надо вернуть семье, соглашается, что кронпринц был «ужасным реакционером». Что касается Карин Урбах, то она и вовсе называет всех Гогенцоллернов «полезными идиотами».
Одна из ее работ так и называется «Полезные идиоты. Гогенцоллерны и Гитлер». Урбах доказывает: сам бывший кайзер, его сын кронпринц Вильгельм Прусский и их советники рассчитывали, что ситуация при Гитлере будет развиваться, как в Италии, где король Виктор Эммануил III своим авторитетом способствовал приходу к власти Муссолини, а тот оставил его на троне. «Вильгельм-сын предлагал Гитлеру символический капитал — авторитет (потенциального) короля Пруссии. Это было бы хорошим аргументом в поддержку нацистов для консервативных избирателей, напуганных и недовольных демократией Веймарской республики»,— пишет Малиновский. «Гитлер,— замечает Урбах,— был для Гогенцоллернов Муссолини».
На деле все обернулось иначе. Кронпринц, эмигрировавший в 1918-м вместе с отцом, уже в 1923 году с согласия властей вернулся в Германию и до начала 1945-го жил в Потсдаме во дворце Цецилиенхоф, где принимал всю нацистскую элиту, включая фюрера. Лично сам кронпринц (он умер в 1951-м) при этом членом нацистской партии не был, но не раз беседовал с Гитлером и, по материалам Штефана Малиновского, предложил тому раздел власти по итальянскому сценарию. Схема такая: он, Вильгельм, был бы рейхспрезидентом, а Гитлер — канцлером. Гитлер на это в принципе был готов, но все сорвалось, потому что отец (Вильгельм II), остававшийся в Нидерландах, был категорически против. Урбах добавляет: Гитлер в начале 1930-х опасался, что Вильгельм Прусский будет у немцев популярнее, чем он.
Как бы то ни было, известно, что в 1933 году, когда Гитлер пришел к власти, кронпринц заявил, что счастлив, потому что к власти пришло национальное правительство, за идеи которого он давно борется.
А в 1930-х он опубликовал в США статью, в которой упрекал «марксистов и евреев за их выступления против Гитлера и выражал уверенность в том, что мир скажет Гитлеру спасибо за борьбу с большевиками». В письмах лорду Ротермиру, британскому газетному магнату, кронпринц детально объяснил, что и как он сделал для победы Гитлера на выборах в 1933-м. Вильгельм считал, что его поддержка принесла Гитлеру не менее 2 млн голосов «немецких патриотов» и ветеранов Первой мировой войны (сам кронпринц был на ней генералом).
Сам же Вильгельм II поддерживал дружеские отношения с фельдмаршалом Гинденбургом, который в 1925 году стал президентом Веймарской республики и в 1933-м назначил Гитлера канцлером. Вильгельм принимал у себя (в эмиграции) Геринга, инвестировал в немецкую военную промышленность (благодаря чему за годы эмиграции состояние семейства удвоилось). Правда, в ноябре 1938-го Вильгельм II неофициально, но резко выступил с критикой в адрес Гитлера в связи с еврейскими погромами и вроде бы даже сказал, что офицеры, да и вообще все приличные немцы должны выразить в связи с этим протест.
Однако в 1940 году экс-кайзер поздравил фюрера с победой над Францией. Тот отреагировал пренебрежительно. Но в 1941-м, узнав о смерти бывшего императора, распорядился организовать государственные похороны с воинскими почестями, доказывая, что его Третий рейх является преемником Германской империи. Сам Гитлер на похороны в Нидерланды не поехал, но откомандировал туда ветеранов армии Вильгельма, адмирала Канариса и генерала Зейсс-Инкварта. Похороны в итоге, вопреки желанию Вильгельма, прошли под нацистскими символами.
Виды на урожай
Последняя резиденция кайзера — дворец Цецилиенхоф в Потсдаме. Звезда на клумбе напоминает: здесь подписана капитуляция Германии в 1945-м
Фото: AGE / EASTNEWS
Последняя резиденция кайзера — дворец Цецилиенхоф в Потсдаме. Звезда на клумбе напоминает: здесь подписана капитуляция Германии в 1945-м
Фото: AGE / EASTNEWS
Нельзя исключать, что право на компенсации семья доказать в суде сможет. Иная ситуация с недвижимостью. Закон не позволяет ее вернуть. Но юристы нашли красивый способ обойти запрет на реприватизацию. Принц требует предоставить ему и всему клану Гогенцоллернов право бесплатного постоянного проживания во дворцах. Не трудно сообразить, что это и значительно выгоднее, чем юридическое владение ими со всеми вытекающими расходами. А так семья получает в постоянное и безвозмездное пользование все, что внутри: картины, скульптуры, мебель, фарфор, книги.
При этом речь прежде всего о дворце Цецилиенхоф. Это тот дворец, где в 1945 году проходила Потсдамская конференция, на которой руководители СССР, США и Великобритании подводили итоги Второй мировой войны и решали судьбу Германии.
Не факт, правда, что жильцы смогут заставить власти убрать красную звезду, которую выложили советские солдаты перед дворцом, когда готовили его к Потсдамской конференции. Дворцовый комплекс из 176 помещений недавно отреставрирован (это, к слову, обошлось налогоплательщикам в 10 млн евро) и признан ЮНЕСКО культурным наследием мирового уровня, что запрещает любые изменения внешнего вида. Так что даже если дело и выгорит, напоминание о прошлом всегда будет перед глазами.
