Постановление о переводе Академии наук СССР из Ленинграда в Москву с целью «дальнейшего приближения всей работы Академии наук к научному обслуживанию социалистического строительства» было принято Совнаркомом (правительством) СССР 25 апреля 1934 года. В октябре того же года переезд был завершен.
Фото: Анатолий Морковкин / Фотоархив журнала «Огонёк»
Фото: Анатолий Морковкин / Фотоархив журнала «Огонёк»
Наука как символ
Академия наук, как известно, была создана Петром I, точнее, перед его смертью в 1725 году вышел только указ правительствующего сената об ее учреждении, а фактически она была создана при его жене Екатерине I. Академия наук, появившаяся в Санкт-Петербурге спустя 22 года после его основания, была как бы завершающим штрихом в облике созданной Петром новой столицы Российской империи. В 1934 году, спустя 16 лет после переезда, очень похожего на бегство советского правительства в Москву в марте 1918 года, точно таким же завершающим штрихом в окончательном утверждении Москвы новой советской столицей со всеми присущими имперской столице атрибутами выглядел перевод сюда Академии наук из Ленинграда.
Не следует забывать, что это было за время. В январе-феврале 1934 года состоялся XVII съезд ВКП (б), названный «съездом победителей». На нем были подведены итоги первой пятилетки (индустриализации страны), а «победителями» были Сталин и его внутрипартийная группировка, фракционная борьба за власть в партии была окончательно подавлена. Как любая власть, считавшая, что пришла навсегда, эта власть тоже начала строить себе прижизненные памятники. Ее пирамидой Хеопса должна была стать Москва. Начинается строительство московского метрополитена, принимается генплан реконструкции Москвы, после реализации которого ни у кого в мире не должно было остаться ни капли сомнения в величии и незыблемости советской власти. В Москве должно было быть все, и наука, разумеется, тоже.
Подготовка к переезду в Москву
За два без малого века существования Императорской академии наук она довольно успешно справлялась с «научным обслуживанием монархического строительства», а в итоге в Санкт-Петербурге фактически сконцентрировалась вся российская фундаментальная наука. По данным доктора исторических наук В. Д. Есакова, до 1917 года в академики избирались лишь те ученые, кто проживал в Петербурге, и только там создавались новые академические научные учреждения. Для тех российских ученых, кто не имел, выражаясь современным языком, петербургской регистрации, доступно было только звание члена-корреспондента или почетного академика. Лишь после Февральской революции членом АН в марте 1917 года был избран физик П. П. Лазарев. Он стал первым академиком, постоянно работавшим в Москве, и председателем первого академического учреждения в Москве — Московского отделения Комиссии по изучению естественных производительных сил России (КЕПС), которое было открыто здесь в мае 1918 года.
В 1925 году, перед празднованием 200-летнего юбилея академии, она была переименована в Академию наук СССР, выведена из числа научных учреждений Наркомпроса и подчинена непосредственно правительству — Совету народных комиссаров (СНК) СССР. После очередных выборов в АН в 1929 году ее состав удвоился, причем 60% из вновь избранных академиков были москвичами. А после выборов 1930–1932 годов число академиков, работавших в Москве, стало преобладающим, хотя в столице не было академических научных учреждений. И наконец, в апреле 1934 года появилось постановление Совнаркома перевести АН из Ленинграда в Москву, где находились все наркоматы (министерства) и Госплан.
Три месяца на переезд
Постановлением правительства срок окончания полного переезда АН из Ленинграда в Москву был определен жесткий, а по нынешним временам и вовсе заведомо нереальный — до 1 июля 1934 года. В те времена, хоть не знали слова deadline, но прекрасно понимали, что срыв сроков для провинившихся может стать deadline — в буквальном смысле границей между жизнью и небытием. Тем более что правительство в лице Совнаркома лишь озвучивало своими постановлениями волю Политбюро ЦК ВКП(б) во главе с товарищем Сталиным, а Политбюро, в свою очередь, контролировало процесс переезда своими решениями, которые не были предназначены для публикации.
В частности, все средства и вся бухгалтерия АН была переведена в Москву сразу — 25 апреля, затем Моссовету было предписано, не дожидаясь предложений Президиума АН СССР, в декадный срок представить план размещения академии в Москве. Иными словами, у академиков никто не спрашивал и не собирался спрашивать, что они хотели бы получить в Москве в обмен на свои ленинградские квартиры и институты. Это за них решали по поручению Политбюро товарищи Каганович и Куйбышев
Как решался жилищный вопрос
Решения Политбюро по переводу академии в Москву стали известны историкам науки только в середине 1990-х годов, когда они получили доступ к документам бывшего Центрального партийного архива. В частности, там содержались директивы, которые выглядят самоуправством Швондера, только с гораздо большим, чем у булгаковского преддомкома, успехом. Здания неакадемических научных учреждений освобождались под академические институты в десятидневный срок. И жилплощадь их сотрудников-москвичей освобождалась для ленинградцев в тот же декадный срок. В итоге более 5 тыс. московских ученых и члены их семей сдали свои квартиры и поехали продолжать заниматься наукой на освобождающиеся места в Ленинграде, а еще около тысячи — в Харьков и Баку.
Кто поедет, а кто останется в Москве, решали в партбюро институтов. В Ленинграде, в свою очередь, списки на переезд готовила партгруппа АН СССР, которой Политбюро рекомендовало (читай — приказало) «не переселять в Москву лиц, которых можно подобрать в самой Москве».
Также Политбюро предлагало «для обеспечения квартирами работников Академии наук, переводимых в Москву, изъять жилую площадь в заканчиваемых строительством к 1 сентября домах» общей площадью 15 450 кв. м. Это означало, что примерно 200 новых квартир в центральных районах Москвы лишались ждавшие их номенклатурные сотрудники Управделами СНК, Госбанка СССР, Наркомфина, Наркомата путей сообщения, Наркомвода и ряда подведомственных им учреждений.
Саботаж академиков
26 июня 1934 года в Доме ученых под председательством президента АН СССР академика А. П. Карпинского состоялось первое заседание Президиума Академии наук СССР в Москве. На следующий день газета «Правда» опубликовала статью «Академия переехала». Формально это свершилось в поставленный партией срок — к 1 июля 1934 года, но на самом деле переезд затянулся до конца октября. Как следует из переписки членов Политбюро, это было вызвано «плохо замаскированным нежеланием» руководства АН и прежде всего президента АН СССР Карпинского покидать Ленинград, который, хоть и пережил послереволюционную разруху, но к середине 1930-х годов был по всем инфраструктурным и культурным показателям гораздо больше похож на европейскую столицу, чем Москва.
Председатель правительственной комиссии по переводу АН СССР в Москву Зиновий Беленький писал председателю СНК Молотову и первому секретарю московских горкома и обкома партии Кагановичу: «По моим данным, Карпинский упорно под различными предлогами уклоняется от дачи определенного ответа о переезде». «Переезд Карпинского очень важен в связи с тем, что у ряда академиков и профессоров проявляется стремление уклониться от переезда в Москву, и переезд в Москву Карпинского явился бы решающим шагом для всей этой группы ученых Академии»,— подсказывал начальству путь решения проблемы Беленький.
Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 28 октября 1934 года «О поездке т. Бухарина в Ленинград по делам Академии Наук» товарищу Бухарину, специализировавшемуся в ЦК ВКП(б) по интеллигенции и даже избранному в 1929 году академиком АН СССР, поручалось «выехать в Ленинград для переговоров с президентом Академии Карпинским о его переезде в Москву». Отчета о том, что академик Бухарин сказал академику Карпинскому, в Центральном партийном архиве нет, возможно, он лежит в архиве другого, сами знаете какого ведомства. Известно лишь то, что на следующий день академик Карпинский выехал в Москву, чтобы оттуда уже не возвращаться в Ленинград. В Москве он и умер два года спустя. Так осенью 1934 года завершилось затянувшееся на полгода путешествие АН СССР из Петербурга в Москву.
Научный кластер по-сталински
Почти все помещения, в которых разместились академические учреждения в Москве, считались временными. По генплану реконструкции Москвы предполагалось строительство в ней, как сейчас говорят, научного кластера. Согласно постановлению Политбюро от 17 августа 1935 года, за Академией наук для будущего строительства были закреплены земельные участки. Первый участок «для строительства главных знаний, а именно президиума, библиотеки и музеев» представлял собой треугольник между Крымской набережной с одной стороны, улицей Большой Якиманкой с другой стороны и Крымским валом — с третьей. Сейчас большую часть этого участка занимают Новая Третьяковка и парк искусств «Музеон».
Второй треугольник еще больших размеров отводился под строительство зданий АН СССР и жилья для его сотрудников. Его границами были нынешний Ленинский проспект от метро «Октябрьская» до метро «Ленинский проспект» с одной стороны, улицей Шабловка с другой стороны, а в основании этого треугольника было нынешнее Третье транспортное кольцо. Третий участок, почти квадратный, отводился в Замоскворечье, его границами были переулки Старомонетный, Пыжовский, Казачий и улица Большая Ордынка. В десятидневный срок Моссовет выдал градостроительные красные линии на эти участки и задания на проектирование.
На другом берегу Москвы-реки, напротив парка Горького, планировалось возвести Дворец техники, монументальный небоскреб в стиле сталинского ампира, который объединял бы музеи достижений техники, лектории для публики и то, что сегодня именуется технопарками, бизнес-инкубаторами, инновационными центрами и прочими не очень понятными простому народу словами. Проще говоря, тут планировалось Сколково образца 1930-х годов.
Большинство этих грандиозных планов так и осталось в проектах, помешали и недостаток средств, и репрессии второй половины 1930-х годов, задевшие многих идеологов московского научного кластера, и война. Остались только осколки этого плана в виде повышенной концентрации академических институтов в районе Пыжевского переулка и Ленинского проспекта, а также высотка нового здания Президиума АН на берегу Москвы-реки в районе улицы Косыгина, прозванного в народе «золотыми мозгами» за дюралевые архитектурные излишества на крыше, блестящие как церковный купол в хорошую погоду. Впрочем, высшее руководство РАН предпочитает кабинеты в старом, когда-то временном для академиков, а теперь давно обжитом и родном для них здании Александрийского дворца в Нескучном саду.