Хотя во всех новостях о перипетиях с «Брекситом» на первом плане политики, переговоры, «говорящие головы», в глубине сцены остается королева Елизавета. Предстоит ли ей сыграть ключевую роль в событиях?
Королева и премьер-министр. Высокие отношения…
Фото: Reuters
Королева и премьер-министр. Высокие отношения…
Фото: Reuters
Уравнение с неизвестным
События развиваются так, что возможность ноу-дила представляется пока самой вероятной. Это подтверждает и состав кабинета Джонсона (сплошь из радикальных жестких брекситеров), и лихорадочные меры Британии по подготовке к полному разрыву с Европой. Хотя эти последние можно толковать и как подготовку к… досрочным парламентским выборам.
Дело в том, что у консерваторов Джонсона осталось большинство всего в один голос, и перспектива падения правительства вполне реальна. Но насколько вероятна?
В оппозиции нет единства, нет и четкой позиции по «Брекситу» у главного оппонента — лейбористов (в самой партии немало сторонников выхода из Европы). К тому же они отказываются от «тактического» союза с открыто проевропейскими партиями — либерал-демократами и зелеными, так что у тех своя дилемма: поддержать или не поддержать вотум недоверия Джонсону? Не поддержать — значит оставить жестких брекситеров у власти с перспективой обвального «Брексита»; поддержать — значит, скорее всего, привести к власти неудобное для сотрудничества правительство (премьером тогда станет лидер лейбористов Джеймс Корбин) без перспективы решительного изменения политики в отношении ЕС.
Политического кризиса формально пока нет, но ситуация настолько напряженная, что близка к тому. По прогнозам, вотум недоверия будет внесен в парламент в начале сентября, и как сложится голосование, сказать трудно. В этой ситуации одни предлагают создать правительство национального единства с участием основных партий, а другие вспоминают о королевских полномочиях и предупреждают о возможности «пророгации» парламента. То есть временного прекращения его деятельности по решению монарха — при рекомендации премьер-министра.
Сам Джонсон, правда, отрицает, что рассматривает такую опцию. Но у Бориса, как известно, семь пятниц на неделе, а «Брексит» он обещал провести во что бы то ни стало, «хоть разбиться». Поэтому его оппоненты всерьез рассматривают варианты контригры на «королевском поле» — использование редкой, но действующей процедуры «всепокорнейшего прошения» (humble address), то есть челобитной от парламентариев прямо к монарху через голову премьер-министра. По сообщениям, такая челобитная готовится сейчас группой парламентариев от всех партий (включая и противников Джонсона в рядах консерваторов) для проведения законодательства, блокирующего ноу-дил — «Брексит» без договоренности. Это не просто формальный ход: королева должна отвечать на «всепокорнейшие прошения».
Будут ли действительно задействованы эти неординарные варианты, еще вопрос, но обратим внимание: в каждом возникает королева. И получается, что все вроде как сходится к ней, Елизавете II, в свои 93 года царствующей уже 67 лет и прилежно выполняющей обязанности главы государства.
Прерогативы в ассортименте
Мы привыкли относиться к современным монархиям как некоему курьезному анахронизму, фасаду для парадных церемоний и туристов. В действительности, однако, британская монархия и сегодня важный элемент государственного устройства страны. Взглянуть на королевские полномочия, понять, как они работают (или не работают) в парламентской демократии, и поучительно, и местами занятно.
Начать, наверное, нужно с того, что Елизавета — глава государства, и не только Соединенного Королевства, но и ряда стран Британского содружества, включающего Канаду, Австралию, Новую Зеландию и другие. Без ее подписи, точнее «королевского согласия» или «санкции» (Royal Assent), не вступает в силу ни один закон. Формально она также главнокомандующий вооруженных сил. А еще хранитель духовных ценностей — глава Англиканской церкви (это официальная государственная религия в стране). Кроме того, королева назначает премьер-министра и лордов — членов верхней палаты парламента. У нее, как и сотни лет назад, сохраняется «королевская прерогатива» — набор особых привилегий и полномочий, а также и юридический иммунитет. Согласно «прерогативе», в лице монарха формально сосредоточена высшая, абсолютная власть в стране. Поэтому именно королева назначает главу правительства, а уже он (она) потом правит, пользуясь этой прерогативой «напрокат», в период до следующих выборов. Так устроена здешняя демократия.
Среди других спящих полномочий-прерогатив есть множество сохранившихся с феодальных времен. Их просто никому не приходило в голову отменить. Или, по другому мнению, чтобы оградить правительство и парламент от увязания в неважном — монаршая воля раскинулась так широко, что гоняться за каждой мелочью было бы просто непрактично. К тому же некоторыми «прерогативами» англичане даже гордятся. Например, все дикие лебеди в Англии являются собственностью короны. Это повелось с ХII века, когда запеченный лебедь был «царским кушаньем» — украшением стола на пиру. Сейчас лебедей не едят, ими только любуются, но ежегодная «инвентаризация лебедей» (Swan Upping) на Темзе — большое празднество. Лебедей и лебедят отлавливают, кольцуют и снова выпускают — зрелище!
До недавнего времени оставалось в силе такое страшное преступление, как оскорбление монарха наклеиванием почтовой марки с его изображением на конверт вниз головой. Это технически приравнивалось к государственной измене, а за измену до 1998 года полагалась смертная казнь. За марку лишиться головы? Теоретически, это было возможно – закон позволял. Или вот еще, менее известная привилегия — на царь-рыбу. Черная осетровая икра, казалось бы, исконно русский деликатес, паюсная, зернистая, осетровая, белужья, стерляжья… Но остановись, гордый славянин! И в западной Европе в Средние века осетр был распространен по всем водоемам и тоже считался деликатесом только для монархов. И до наших дней сохраняется королевская прерогатива — любой осетр, выловленный в британских водах, сразу становится собственностью королевы. Да, эта курьезная прерогатива распространяется еще и на китов, дельфинов и даже черепах. Причем от кита королю положена голова, а королеве — хвост.
Но вернемся к серьезному. За века формирования неписаной британской конституции абсолютная власть монарха последовательно ограничивалась начиная с Великой хартии вольностей (Magna Carta) 1215 года и до наших дней. Важнейшим событием в ограничении власти монарха-суверена была, кстати, «оранжевая» революция 1688 года, в британской истории более известная как Славная революция, когда группа политиков-заговорщиков решила свергнуть короля-абсолютиста Якова II и пригласила на престол голландского принца Вильгельма Оранского (William of Orange). Вильгельм принял множество ограничений на королевскую власть, включая и Билль о правах, предусматривавший особые полномочия парламента и гражданские права.
С этого началось формирование современной парламентской системы. А одно из последних серьезных ограничений власти монарха произошло совсем недавно — по закону 2011 года о фиксированном сроке полномочий парламента на пять лет. Среди прочего закон формально лишил королеву прерогативы распускать парламент, когда вздумается (не ей самой, конечно, а премьер-министру). Королеву при этом обидеть не хотели — заботились о справедливости: обычная динамика политической жизни такова, что после парламентских выборов популярность правительства падает, но потом стабилизируется и начинает расти, и тогда для правящей партии возникает соблазн назначить внезапные выборы, чтобы использовать конъюнктуру. Закон с этим соблазном и борется. Как быть, если страна чуть не поровну разделилась, а в самом парламенте тупик? Тот же закон сохранил за королевой право на «пророгацию» парламента, то есть приостановку его деятельности. Это не «разгон учредилки» и не роспуск парламента для новых выборов, а именно приостановка (по процедуре — опять же по рекомендации премьера).
В случае с «Брекситом» об этом королевском полномочии вспомнили, причем довольно громко: возник призрак пророгации как оружия брекситеров.
Схема проста: «подвешиваешь» парламент до истечения последнего срока 31 октября — и получаешь полный ноу-дил «Брексит». Формально — по решению королевы!
Хитрую лазейку, правда, быстро разглядели, поднялась буря. Бывший премьер-министр Джон Мейджор даже пообещал в случае чего обжаловать в судебном порядке возможную «пророгацию». Мы, объяснял Мейджор юридическую тонкость, не можем обжаловать решение королевы, поскольку у нее прерогатива, но назначить рассмотрение законности совета премьер-министра королеве — это возможно.
Спящие полномочия
То, что «королевские прерогативы» монархом на самом деле не используются, а отданы исполнительной власти — правительству ее величества, не означает, что Елизавета не имеет прямого влияния на ход дел. У нее и ее окружения есть множество неформальных рычагов влияния, если не воздействия.
Например, возьмем такой институт, как регулярные еженедельные аудиенции премьер-министра у королевы. Премьер по давней традиции отправляется во дворец и «отчитывается за проделанную работу» перед монархом. О содержании бесед ничего не сообщается, это правило строго соблюдается, но множество политических комментаторов и беллетристов пытались в книгах, пьесах, сатирических скетчах и фильмах реконструировать, как это происходит и что и как королева говорит премьер-министру.
Представьте себя относительно молодым премьер-министром, ну, скажем, Борисом (ему 55 лет), на отчете у королевы, которая на троне дольше, чем ты на свете. И с Черчиллем так же, как с тобой, встречалась, и с Тэтчер. И Путина во время государственного визита в позолоченном экипаже по Лондону катала, принимала и Де Голля, и всех американских президентов от Эйзенхауэра до Трампа… Не говоря про всех остальных больших и малых лидеров. Говорите, что хотите, а я бы стушевался — и к любому совету суверена невольно прислушался. Вот оно, неформальное влияние!
Вспоминается недавний эпизод. В лондонском театре шла пьеса «Аудиенция», как раз драматургическая реконструкция регулярных встреч королевы с премьер-министрами на протяжении десятилетий. На сцене в главной роли Хелен Миррен (она, к слову, русского происхождения, родилась Еленой Мироновой), а на улице — фестиваль Orange Nation, мимо театра проходит группа хипарей-барабанщиков и гремят так, что артистов в зале не слышно. Миррен-Елизавета, наконец, не выдержала, сбежала со сцены как была в королевской тиаре и жемчугах, вышла к «оранжистам» и со всей монаршей повелительностью, перекрывая шум, потребовала прекратить звук барабанов. И что же? Барабанный бой тут же стих.
Представить себе, что настоящая Елизавета так же повелит что-то премьеру Борису, трудно. Но из окружения королевы все больше слухов и утечек о ее раздражении по поводу «Брексита», даже о недовольстве руководящим политическим классом.
Еще раз: вероятность того, что нынешний монарх поступит вопреки рекомендации премьер-министра, крайне мала. Нарушился бы тонкий баланс распределения ролей и полномочий в демократическом устройстве. И все же прерогатива, право на такой поступок в чрезвычайной беспрецедентной ситуации за королевой сохраняется. И все об этом помнят.