Роман с фейком
Ксения Рождественская о «Щегле» Джона Кроули
В прокат выходит один из самых ожидаемых фильмов года — экранизация одноименного романа Донны Тартт, получившего пять лет назад Пулитцеровскую премию и ставшего одной из самых популярных книг XXI века. Фильму Джона Кроули наверняка достанутся номинации на «Оскар», но, кажется, стать самостоятельным произведением и выйти из тени романа ему все же не удастся
Фото: Каро Премьер
Фото: Каро Премьер
Фото: Каро Премьер
Фото: Каро Премьер
Тринадцатилетний Теодор Декер (Оукс Фигли), дрожащий, весь в пепле, появляется на пороге квартиры на Парк-авеню, где живет его школьный приятель Энди. Мать Тео погибла при взрыве в Музее Метрополитен, а сам Тео не только выжил, но и стал обладателем бесценного сокровища — полотна Фабрициуса «Щегол». Теперь подростку предстоит пожить у богачей, отправиться в пустыню с аферистами, познакомиться с русско-украинским цыганенком, пристраститься к веществам и вернуться в Нью-Йорк. Через несколько лет он научится торговать антиквариатом и обжуливать покупателей, вернется к друзьям детства, ввяжется в дела мафии — и все это время его будет сопровождать ворованный «Щегол», с которым он не сможет расстаться.
Фото: Каро Премьер
Фото: Каро Премьер
Медленная драма Джона Кроули заранее считается одним из претендентов на «Оскар»: в «Щегле» есть все предпосылки для большого кино. Бестселлер Донны Тартт, по которому поставлен фильм, пять лет назад получил Пулитцеровскую премию, в одной из ролей — Николь Кидман, режиссер — автор романтического «Бруклина», номинированного в 2016 году на «Оскар» как лучший фильм.
«Щегол» Кроули, как антикварная лавка, переполнен вещами, предметами, историями, идеями. Например, здесь есть идея о том, что мы — всего лишь проводники, не владельцы вещей, это они пользуются нами, а не мы — ими. Здесь есть идея о том, что ворованная жизнь — не хуже, но страннее настоящей. Здесь есть атмосфера — попытка поймать сияние нью-йоркского вечера, дремотная, галлюциногенная ночь в пустыне. Здесь есть любовные драмы, перестрелки, неумелое взросление. Оскароносный оператор Роджер Дикинс («Бегущий по лезвию 2049», «Старикам здесь не место», «Фарго», «Побег из Шоушенка») превращает пейзажи и интерьеры в чистую живопись. И актеры в фильме хороши — красавчик Энсел Эльгорт («Виноваты звезды», «Малыш на драйве») улыбается слегка виновато — и потому неотразимо, Финн Вулфхард («Оно», «Очень странные дела») выдает цыганочку с выходом в астрал, Джеффри Райт («Баския», «Мир Дикого Запада») неожиданно убедителен в роли грустного антиквара Хоби.
Фото: Каро Премьер
Фото: Каро Премьер
«Щегол» Тартт притворялся романом взросления, романом-трипом, арт-детективом и оммажем Диккенсу, Толстому, Достоевскому и «Гарри Поттеру», на самом же деле это было философское рассуждение о притягательности фейка. Герой не просто взрослел и принимал чужие правила игры: к финалу книги Тео начинали окружать совсем уж фантомы, придуманные отношения, ненастоящие сделки, чужие возлюбленные. Герои становились картонными, их отношения засыхали и трескались, поверхность сюжета оказывалась слишком ровной (так бывает, когда новодел старят искусственно). Возможно, «Щегол» — одна из немногих честных книг ХХI века, все про себя понимающих, специально объясняющих читателю, что фейк тоже требует усилий, что у фейка тоже есть законы и что потребитель сам дурак, если верит, что в его руках — сокровище, а сам ни разу толком на это сокровище не взглянул. В общем, к финалу книга самозабвенно распадалась, из антикварной шкатулки превращалась в разрозненный набор дощечек под названием «шкафчик из ИКЕА», и все это Донна Тартт делала намеренно: хорошая книга о шедеврах и подделке обязана к финалу сама превратиться в подделку — или в шедевр.
Такое метавысказывание очень сложно воплотить на экране, и в первую очередь потому, что для начала его нужно прочитать. Кто мог бы адаптировать «Щегла» так, чтобы текст по-настоящему ожил, кто мог бы увидеть за сюжетом — концепт, а за концептом — живой мир? Может быть, Финчер, справившийся с «Бойцовским клубом» Паланика, или Энг Ли, превративший «Жизнь Пи» Мартелла в торжество CGI, или Земекис, сделавший из «Форреста Гампа» Грума большую историю. Но Джон Кроули — режиссер бесхитростный, Питер Строхан («Шпион, выйди вон!», «Снеговик») — такой же прямодушный сценарист, и если в романе упомянута песня Radiohead, то в фильме Radiohead будут звучать за кадром, а если в книге речь пойдет о смысле красивых вещей, то в фильме будут показаны красивые вещи — например, Николь Кидман. Кроули и Строхан слегка поиграли со структурой романа, сделав ее «более импрессионистской», по словам Кроули, и выкинув почти все рассуждения о жизни и искусстве. Осталась фабула — и получилась добротная, пусть и слегка скомканная драма о вещах, воровстве и умении найти себе оправдание в любой ситуации, в меру обдолбанная диккенсовская сказка о мальчике, который выжил, и о шедевре, который сам выбирает себе хозяев.
Скорее всего, «Щеглу» не светит «Оскар». Но, как говорил антиквар Хоби, если картина запала в душу, то ты любишь ее не за идею, а за тихий шепоток: «Я твой. Я был создан для тебя». Вероятно, кому-то этот тихий шепоток послышится и в этом «Щегле».
В прокате с 12 сентября