Будем не экономить, а тратить?

Безусловно, предложенный Дмитрием Медведевым маневр по введению четырехдневной рабочей недели при сохранении зарплат на прежнем уровне представляется весьма гуманным и благоприятным для населения России. Однако с точки зрения экономической логики данные перестроения в трудовых ресурсах страны сегодня, на мой взгляд, выглядят преждевременными. Более года назад Владимир Путин в майском указе поставил цель — обеспечить рост производительности труда на крупных и средних предприятиях базовых несырьевых отраслей (промышленность, строительство, сельское хозяйство, транспорт и торговля) не ниже чем на 5 процентов в год. При нынешних темпах роста производительности весьма амбициозная и крайне сложная задача.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Что такое производительность труда? Упрощенно — это выпуск продукции за единицу времени. Иными словами, если вы сокращаете количество рабочих часов, то у вас автоматически падает производительность труда. Если, конечно, вы не совершили технологического прорыва и не изобрели способ или оборудование, позволяющее за меньшее число времени создать больший объем продукции.

Теперь взглянем на проблему введения четырехдневки под другим углом. В году 52 недели по пять рабочих дней. Если добавить один выходной, убрав один рабочий день, то число выходных увеличивается на 52, а это двухмесячный, правда прерывный, отпуск в добавление к имеющемуся. Подобное сокращение годового бюджета рабочего времени непременно, по крайней мере на начальном этапе, нанесет ущерб экономике. Экономические последствия такого решения несложно подсчитать и без помощи компьютера. Попробуем...

Каждый май население России уходит в длинные праздничные выходные с дополнительными 4–5 днями, то есть фактически входит в режим, соответствующий предлагаемому переходу на четырехдневную неделю. Если возьмете данные Росстата, в частности информацию по маю по отношению к апрелю, то потери объемов продукции в мае составляют традиционно 3–4 процента практически по всем номенклатурам, которые создают предприятия, работающие с выходными.

Следует иметь в виду, что 35–40 процентов российского ВВП создают отрасли так называемого непрерывного цикла, где нет нормированной рабочей недели — там работают всегда, по графику «24 на 7». Это вся добывающая промышленность, энергетика, металлургия, частично химическая и пищевая промышленность, транспорт, торговля — везде непрерывный цикл. Доменные печи в металлургии вы не остановите и холодильники не отключите в пищевой промышленности, даже если смените пятидневку на четырехдневку. Воображение отказывается рисовать картину, когда на переработку привозят молоко или мясо, а рабочие отвечают, что у них трехдневный выходной и пусть оно подождет. То есть для большой доли производств и сферы услуг четырехдневка просто немыслима и не будет внедрена в принципе. В частном секторе, думаю, нововведение тоже приживется не везде: где собственнику будет выгодно ее ввести, введут, в остальных случаях компании будут работать так, как выгодно хозяину — 70 часов, значит, 70, 40 — так 40, 20 — так 20. Главное, чтобы эти трудовые затраты пропорционально оплачивались.

Для кого же тогда вводить четырехдневку? Разве что для части чиновников, которые, если станут посещать службу четыре раза в неделю, не нанесут серьезного ущерба ВВП страны.

При этом учителя, врачи, правоохранители и т.д. также не подпадают под действие такой нормы, иначе возникнут серьезные угрозы здоровью и жизни людей, а учебные планы не будут реализованы.

Проблема еще и в том, что выход на работу в официальные выходные — это дополнительные траты для собственников компаний. Потребуется или платить бонусы тем сотрудникам, кто работает, когда должен отдыхать, или нанимать вторую бригаду, команду, которая будет это делать. И вот тут мы сталкиваемся еще с одной проблемой — в России просто физически крайне ограничена резервная армия труда. Показатель по безработице говорит нам о том, что свободных рук не так уж и много (по данным Росстата, уровень безработицы в общей численности рабочей силы составил в июне этого года 4,4 процента), а другие исследования уточняют, что в сфере профессионалов свободных рабочих рук нет вовсе. Мы не можем нефтяникам или шахтерам дать четыре рабочих дня, а на оставшиеся три заменить их кем-то другим. Нет специалистов!

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Если бы, например, в прошлом году экономика России законодательно перешла на четырехдневку, то темп роста ВВП в 2018 году по отношению к 2017 году составил бы не 2,3 процента, а сократился оценочно до -1,2…-1,5 процента.

И еще мне не понятно... С января этого года в России вырос пенсионный возраст, и одним из главных аргументов по проведению этой реформы были заявления о нехватке рабочих рук. И что мы видим? Не прошло и года, как предлагается план по переходу на четырехдневную рабочую неделю. И как это понимать? Так нам не хватает рабочих рук или их переизбыток?

Было еще одно объяснение — таким образом будет экономия на издержках. Весьма сомнительный довод: энергоемкие отрасли как раз работают без перерыва в непрерывном цикле, а значимыми потребителями энергии являются ЖКХ, то есть жилой фонд, школы, больницы, россияне наконец.

На мой взгляд, идея четырехдневки на сегодняшнем этапе экономического развития России, высказанная изначально Федерацией независимых профсоюзов (ФНПР), выглядит излишне популистской и преждевременной. Однако полностью отвергать данную идею нельзя, тем более что это общемировой тренд. Если мы благополучно применим все выгоды от инновационного вхождения в четвертую промышленную революцию и цифровую эпоху, создадим в ближайшие годы дополнительный объем трудосберегающих технологий, освоим внедрение робототехники, хотя бы на уровне Ирландии, не говоря уже о Южной Корее или Японии, к этому вопросу лет через 10–12 можно вернуться. А пока данную проблему необходимо тщательно обсудить и исследовать, возможно с полевыми испытаниями в отдельных регионах, городах и некоторых видах экономической деятельности. Причем самое активное участие в обсуждении данного вопроса должны принять не только представители исполнительной власти, законодатели и профсоюзы, а главные фигуранты, которых будет касаться эта перестройка,— гражданское и предпринимательское сообщество.

В заключение хотелось бы обратить внимание, что в качестве аргумента по переходу на четырехдневку был приведен пример Генри Форда — как он сократил рабочую неделю и повысил производительность труда. Но люди, которые апеллируют к Форду, слабо представляют себе суть его преобразований. Во-первых, он сократил рабочий день с 12 до 8 часов. По медицинским и психологическим показателям 12-часовой рабочий день непродуктивен, потому что человек не в состоянии качественно отработать такую смену. 8-часовой рабочий день считается оптимальным. Во-вторых, Форд создал уникальную инновационную по тем временам управленческую схему — сборочный цех, оснащенный новейшим оборудованием, на котором можно было создать больше продукции за меньший отрезок времени. Отсюда и подъем производительности труда. Как можно сравнивать ситуацию в сегодняшней России, где рабочие будут возвращаться после выходных к тому же, зачастую устаревшему оборудованию. Ничего же не сказано насчет того, что переход на четырехдневку будет предварен масштабной модернизацией экономики и обновлением изношенных основных фондов. В сегодняшней российской промышленности износ основных фондов — больше 50 процентов.