На 80-м году жизни умерла Зинаида Славина — народная артистка России, актриса московского театра «Содружество артистов Таганки», один из самых больших талантов русского театра второй половины ХХ века.
Актриса Зинаида Славина
Фото: РИА Новости
Актриса Зинаида Славина
Фото: РИА Новости
Те, чей зрительский стаж меньше четверти века, Зинаиду Славину, скорее всего, и не знают. Но те, кто видел ее на сцене, не забудут никогда. Редко такое бывает: произносишь фамилию этой актрисы — и собеседника словно пронзает стрела, человек буквально вскрикивает, потому что такое забыть невозможно. Говорят, что театр эфемерен, от него ничего не остается,— глупости. Славина навсегда осталась в тех, в кого она хоть раз «выстрелила» из спектаклей Юрия Любимова. Кинозвездой она не стала, хотя несколько киноработ Славиной дают объемное представление о ее возможностях. Но сама актриса к кинокарьере особенно и не стремилась, всегда предпочитала сцену, а с середины 80-х и вовсе не снялась ни в одной картине.
В театральный институт она поступила с третьего раза — но, как оказалось, счастливо: на тот самый курс Анны Орочко в Щукинском училище, где педагогом работал Юрий Любимов. Дипломным спектаклем студентов стал «Добрый человек из Сезуана» Брехта — великий спектакль, давший начало Театру на Таганке. Зинаида Славина сыграла в легендарной постановке главную роль, вернее, две роли — доверчивой Шен Те и прагматичного, бездушного Шуи Та, в которого переодевалась героиня. Славина острее всех воплощала дух этого спектакля — площадного, дерзкого, резкого, залетевшего, как метеорит из другой цивилизации, в психологические лабиринты советского театра, очнувшегося от сталинского большого стиля.
Славина была и не советская, и не «психологическая», сама точно птица из неведомой страны — с особым разрезом глаз, неповторимым тембром голоса и нездешним темпераментом.
Говорили, что она из «театра потрясения», не укладывающегося в привычную для наших широт дихотомию привычных эстетик — театра переживания и театра представления. Подобно Шен Те и Шуи Та, артистическая натура Зинаиды Славиной была двойственна. Лирическая героиня, ломкая, требовательная, хрупкая, не вполне знающая саму себя (что уж говорить про жестокий мир вокруг), уживалась в ней с нутряным трагизмом, с силой всевластной опасной жрицы, служительницы древнего культа. В ней не было ничего бытового, мелкого, каждый жест был равен поступку, каждое слово могло стать приговором судьбы, а ее женственность не имела ничего общего с кокетством.
Ольга Берггольц в «Павших и живых» и Ниловна в «Матери» Горького, Пелагея в «Деревянных конях» Абрамова и Дорина в «Тартюфе», Катерина Ивановна в «Преступлении и наказании» и Вера Павловна в «Что делать?» — совершенно неважно, большими или маленькими были роли Славиной. Оставаясь «нездешней», она в любом спектакле становилась незаменимой и неотменяемой. И неслучайно, что Анатолий Эфрос, пришедший на Таганку после отъезда Любимова, художник совершенно другого склада, нашел именно в Славиной едва ли не главную актрису для своих, как оказалось, очень коротких лет на Таганке.
Как же хотелось бы увидеть ее в спектаклях тех, кто сегодня определяет новое лицо русского театра,— наверняка они бы сработались, Серебренников и Славина, Богомолов и Славина, продолжите список сами.
Но не случилось — актриса, кажется, не реализовалась и на половину своего дара, как ни банально говорить это вослед такому большому таланту.
Последние четверть века своей жизни Зинаида Славина провела в труппе театра «Содружество артистов Таганки» под руководством Николая Губенко. Раскол Театра на Таганке — одна из самых грустных страниц в истории русского театра 90-х годов. Но сегодня самый неудачный день для того, чтобы обсуждать личные или творческие мотивы, приведшие Славину, человека, как говорили, с очень непростым характером и мировосприятием, в «Содружество». Она участвовала в нескольких спектаклях театра, в том числе в музыкально-поэтических представлениях «Афган» и «ВВС (Высоцкий Владимир Семенович)», но своего режиссера так и не нашла, и ролей, достойных ее дарования, больше не сыграла.