«Мы не суетимся и не вымогаем чью-то любовь»

В преддверии единого дня голосования 8 сентября председатель Центральной избирательной комиссии (ЦИК) Элла Памфилова рассказала корреспонденту “Ъ” Ангелине Галаниной о сложностях, с которыми столкнулись при регистрации кандидаты в Мосгордуму, о пробелах в избирательном законодательстве и планах по их заполнению. Глава ЦИКа пообещала этой осенью предложить поправки, связанные со смягчением муниципального фильтра, электронным сбором подписей и расширением прав наблюдателей. К организационным и кадровым вопросам, возникшим в ходе нынешней кампании, ЦИК вернется после выборов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Ситуация перед выборами 8 сентября выглядит более напряженной, чем перед прошлогодним единым днем голосования, и прежде всего это связано с выборами в Мосгордуму. Ожидали ли вы на старте кампании в Москве, что она станет одной из главных политических тем сезона?

— Санкции, общемировой кризис, сложные социальные и экономические процессы, которые идут внутри страны,— все это создает благоприятную среду для недовольства деятельностью властей. А выборы были использованы лишь как предлог для того, чтобы периодически выводить людей на улицу с нарастающим эффектом, запустив этакий перманентный процесс. Не было бы выборов в Мосгордуму — нашелся бы другой, еще более эмоционально-чувствительный повод… Другое дело, что столичные избиркомы дали этот повод, откровенно подставились и не смогли сдержать удар.

Для нас стала неприятным сюрпризом просто буря информационная — о том, что «правильные» кандидаты прилежно собирали подписи избирателей, а их велено не пускать на выборы, поскольку они грозные оппозиционеры и власть их страшно боится. Сюрпризом — так как Москва в последние годы была впереди всех регионов по созданию уровня прозрачности на выборах.

Мы все время пропагандировали среди других регионов достигнутый последние годы «московский стандарт» выборов. Ничто до поры до времени не предвещало этой рукотворной бури, пока почти два десятка «правильных» оппозиционных кандидатов не выкатили ЦИКу ультиматум: «Требуем нас всех зарегистрировать без индивидуальных проверок, поскольку подписи мы собирали, и этого достаточно. Иначе — митинги и протесты». Причем этот ультиматум был выдвинут заранее, как предупредительная мера против последующих возможных отказов в регистрации.

— Предположим, общество готово поверить в то, что подписи отказников честно отбракованы. Но никто не видел, как собрали подписи остальные...

— Отказано было не только оппозиционерам, по таким же основаниям не были зарегистрированы и 44 лояльных или нейтральных к власти кандидата. Кто имеет право судить? Что было и чего не было? Я не знаю никого, кто обладает полной и объективной информацией о том, кто и как собирал подписи. Я неоднократно просила всех предоставить мне материалы по нарушениям, мне ссылались на посты в социальных сетях или сомнительные ролики в интернете. Это можно было бы простить новичкам, но, к сожалению, даже «заслуженные борцы с властью» не инициировали никаких расследований. Что тоже вызывает вопросы.

При этом раскручивался стереотип, что в комиссии сидят только послушные власти люди, что является неправдой. В составе московских ОИКов есть представители 25 партий и разных общественных организаций. Там по 45 человек от «Единой России» и остальных парламентских партий, а 34 — от «Зеленых», 27 — от «Гражданской силы», 23 — от «Яблока», 21 — от КПСС, 20 — от Союза горожан и так далее. По идее, это уже должно обеспечивать одинаковое отношение к проверке кандидатов. Почему они все молчали, если действительно были какие-то нарушения — неправильно принимали документы или проверяли подписи? Как подписывались протоколы? До начала регистрации в ЦИК не поступило ни одного сигнала ни от партий, ни от членов ОИК и МГИК, ни от оппозиции. Поэтому все разговоры о нарушениях, которыми сейчас оперируют как доказательствами, не подтверждены ни заявлениями в правоохранительные органы, ни жалобами в ЦИК.

— Как вы считаете, принималось ли специальное политическое решение о недопуске кандидатов внесистемной оппозиции в Москве? Это результат формальной оценки подписей или все-таки управленческий просчет?

— Ни то, ни другое. У меня такой информации нет. До меня точно подобные «решения» никто никогда не доводил ни по каким каналам и ни по каким выборам. Во-первых, примерно половина кандидатов от внесистемной оппозиции, не менее десяти человек, зарегистрирована и полноценно участвует в выборах. Двенадцати оппозиционерам было отказано. Во-вторых, судя по тем грубым ошибкам, которые допустили наши видные оппозиционеры, мне трудно представить, что люди с юридическим образованием, имея в ряде случаев самоуверенных представителей, могли их допустить нечаянно. Или это осознанно было сделано, понимая, что вот эти крючочки, которые они заложили, не позволят их зарегистрировать? Или это недопустимая небрежность? Митинги стали использоваться как шантаж. Кстати, многие из вышедших на улицу не знали даже фамилий своих кандидатов. Они и Русакову (Елена Русакова, незарегистрированный кандидат в МГД в 37-м округе.— “Ъ”) не узнали, которая стояла с плакатом в пикете.

— Одно дело митинги, а другое — явка на выборы. Как вам кажется, вырос ли интерес избирателей к выборам в МГД?

— Жаль, когда явка повышается не по сути выборов, а в связи со скандалами. Другое дело — высокая конкуренция, участие сильных кандидатов, проведение между ними реальных дебатов, рождение глубоких, интересных, современных идей, увлекающих за собой избирателя. Это составляющие интересной кампании, но это уже не наша часть работы. Кстати, конкуренция на этих выборах довольно высокая.

— Ответ системы в Москве на протесты свелся к регистрации Сергея Митрохина. Как лично вам кажется, это достаточный ответ на всплеск общественной активности?

— Не соглашусь с вами: регистрация Митрохина — это не прогиб под митинги. Никто не собирался прогибаться под политическую конъюнктуру или внешнее давление.

Мы все время говорили, что если будут основания, то зарегистрируем всех.

Если бы Митрохин дошел до нас, мы бы тоже его зарегистрировали, потому что его документы и собранные подписи отвечали требованиям закона. Он грамотно и без пустозвонства занимался защитой своих прав. Это могли бы сделать и остальные, но, видимо, понимая, что их подписи и документы оставляют желать лучшего, некоторые предпочли завуалировать это шумным перформансом. Хотя ряд незарегистрированных кандидатов все же вызвали уважение: хорошо работали представители Дмитрия Гудкова, а в списках Анастасии Брюхановой, например, не было ни одной «мертвой души». Очень жаль, что не смогли вернуть Русаковой около трех десятков подписей, поскольку была не техническая ошибка нотариуса, а прямое нарушение закона. Слабенькие аргументы были у представителя Ильи Яшина, а люди Любови Соболь вообще не работали, зато громче декларировали лозунги и оскорбления, не давая никому высказаться. Помимо того, что они представили несостоятельную во всех отношениях «экспертизу» подписей, у нее еще неправильно была оформлена антикоррупционная справка: Соболь оставила пустой графу обязательства по отношению к зарубежному имуществу себя, у супруга и у несовершеннолетних детей. Она посчитала, что это пустота — весомый аргумент. А когда она едет за границу и заполняет документы на визу и таможенную декларацию — тоже оставляет пустоты?

— Будут ли сделаны оргвыводы на уровне ОИК, которая дважды забраковала подписи Митрохина, в итоге признанные годными?

— Конечно, и не только в данном случае. По итогам выборов проведем полный всесторонний анализ правомерности действий как московских комиссий, так и ряда комиссий в других регионах. С определенными выводами. Но ко всем кадровым вопросам мы вернемся после выборов. На уровне ЦИКа мы вернули этим кандидатам огромное количество подписей, если это было связано с техническими ошибками. Это тоже повод задуматься о качестве работы нижестоящих комиссий. К сожалению, их все равно не хватило для регистрации, а у ряда кандидатов были и другие, помимо подписей, основания для отказа в регистрации. Во всех этих случаях отказ в регистрации был связан не с техническими ошибками, а прямым нарушением или неисполнением требований закона, предъявляемые к регистрации.

— После несанкционированных акций считаете ли вы возможным включение внесистемной оппозиции в широкое обсуждение реформы избирательного законодательства?

— Конечно. Наши двери для всех заинтересованных, в том числе и для них, открыты, и, когда пройдут выборы, приглашаем всех желающих к совместному обсуждению предложений, направленных на совершенствование избирательного процесса. Мы заинтересованы в предметном разговоре.

— В чем эта реформа могла бы состоять? В создании избирательного кодекса? Но насколько оно возможно, учитывая, что против выступают обе палаты парламента?

— Проекта избирательного кодекса еще нет, есть один из вариантов, который разрабатывается по инициативе Российского фонда свободных выборов. С нашей стороны по этому поводу не было никаких установок, мы в этот процесс пока не вмешиваемся. Знаю, там и другие экспертные группы готовят свои предложения, а кто-то и вовсе считает, что избирательный кодекс не нужен. Мы пока этот вопрос отпустили в свободное плавание, а когда придет время, соберем экспертов и посмотрим, что уже наработано, будем выносить предложения на рабочую группу в администрацию президента. Пока об этом процессе говорить рано, мы вернемся к нему не раньше конца октября.

— Одной из новелл проекта кодекса, представленного факультетом политологии МГУ, является возвращение в бюллетень графы «против всех». Насколько вам это кажется проходной инициативой?

— В 1990-е годы я была одним из инициаторов введения этой графы, но сейчас другие времена — надо обсуждать с экспертами. Когда есть высокий уровень конкуренции и в избирательной кампании представлены интересы всех групп населения, тогда эта графа не нужна. И другое дело, если избиратели не видят своего кандидата в бюллетене, но они активны и хотят выразить свою гражданскую позицию по этому поводу, тогда графа «против всех» очень актуальна.

Если отбросить весь информационный шум, на выборах в Мосгордуму довольно высокая конкуренция.

Практически пять человек на одно место. Представлено огромное количество партий, присутствует радикальная оппозиция в разных округах. Выбор есть. Главное — им разумно распорядиться.

— В проекте кодекса также содержится предложение о возврате избирательного залога. С такой же инициативой еще выступает сопредседатель «Голоса» Андрей Бузин. На ваш взгляд, это поможет неугодным власти кандидатам зарегистрироваться или же, наоборот, приведет к тому, что кандидаты будут ориентироваться не на работу с избирателем, а на поиск финансовых ресурсов?

— У кандидата тоже должно быть право выбора. Чтобы каждый исходил из своих возможностей и своего потенциала. Оценил, что для него будет более приемлемо и эффективно. Я против того, чтобы жестко загонять кандидатов в одно русло, поэтому не отвергаю ни то, ни другое, ни третье. Пусть работает все вместе.

— Нужно ли ЦИК наделить правом законодательной инициативы?

— Это не принципиально. Вопрос не столько в праве законодательной инициативы, сколько, с одной стороны, в умении ЦИКа находить болевые точки в законодательстве и затем четко, подкрепляя фактами, аргументировать свою позицию перед законодателями, а с другой стороны — в способности законодателя услышать эти аргументы. Если наши доводы не сочтут убедительными, тогда неважно, есть у нас право самостоятельно вносить законопроекты или нет.

— Но это ускорило бы процесс прохождения законопроектов, не было бы таких ситуаций, как в этом году с поправками по смягчению муниципального фильтра. Вас разочаровало бездействие парламентских фракций, которые вовремя не внесли. Будете ли и дальше поддерживать снижение его верхней планки с 10% до 5%?

— Глубоко убеждена, что эта проблема не только назрела, но и перезрела. В ряде регионов, где муниципальный фильтр очень высокий, его надо обязательно снижать.

Без реальной конкуренции политический процесс загибается, снижается качество управления. В результате проблемы людей не решаются: не ремонтируются дороги, крыши, сельские больницы. И проблемы, которые должны решаться на региональном и муниципальном уровнях, вываливаются на «прямую линию» президента.

Муниципальный фильтр должен не допускать до выборов случайных людей, криминальные структуры, политических проходимцев, но ни в коем случае не ограничивать возможности кандидатов, за которыми есть реальные дела и поддержка избирателей. Мы давно подготовили пакет с предложениями по смягчению муниципального фильтра и представим его законодателю в конце года. Также подумаем о том, как можно расширить возможности наблюдателей, привести их работу к единому знаменателю.

— Политологи отмечают сравнительное снижение роли партий — пусть это иногда и выглядит как формальное решение, например ЕР, не выдвигать кандидатов на выборах в МГД, а прибегнуть к самовыдвижению. Будет ли, по-вашему, эта тенденция развиваться? Ждет ли реформа российскую партийную систему?

У нас никогда не было такого либерального законодательства в отношении партий, как сейчас. Создать партию как раз плюнуть.

— Казалось бы, имеются все условия для партийного развития, но реально действующих партий становится все меньше. Появляются партии-однодневки, партии — бизнес-проекты, которые ориентированы на зарабатывание денег. Минюст увидел, что многие партии не участвуют в выборах. Но чистить списки в данном случае лучше не силовыми методами, а процессом естественного отбора, который уже начался. Выживут сильнейшие — те, которые смогут увлечь людей своей стратегией и идеями. Возможно, сформируется новая, сильная партия. У традиционных в ближайшее время возникнут серьезные конкуренты, потому что многие из них застоялись, слабо реагируют на требования общества. Сложно прогнозировать, когда именно начнется дискретный процесс, но он начнется.

— В этом году ЦИК проводит эксперимент по дистанционному электронному голосованию. Во время его тестирования система давала сбои, не запускалась процедура расшифровки голосов, даже был зафиксирован взлом ключа шифрования. Есть ли у вас гарантии, что в день голосования такого не повторится?

— Эксперимент как раз и предполагает выявление слабых сторон. Поэтому думать о том, где недоработали, будем уже по его итогам. Так как дистанционное голосование будет проходить всего в трех округах Москвы, это никоим образом не повлияет на результаты общего голосования. К тому же участие в этом эксперименте не является обязательным для избирателя. Он это может сделать добровольно, если захочет. Еще внимательно будем наблюдать за ситуацией на цифровых участках: если там все пройдет удачно, то в будущем году их будет создано не 30 штук, а 2,5 тысячи по всей стране, а к 2021 году появится не менее 5 тысяч.

— А не кажется ли вам странным начинать сразу с внедрения электронного голосования? Возможно, правильнее было бы начать с малого — перевести в электронный формат сбор подписей?

— Одно другому не мешает. Скандал вокруг выборов в Мосгордуму проявил копившиеся много лет проблемы в системе сбора и проверки подписей. Ее надо обязательно упрощать и осовременивать, и мы уже начали готовить предварительно, несмотря на то что сейчас горячая пора, пакет предложений по процессу сбора и проверки подписей. Надо сделать более однозначной саму процедуру проверки подписей, чтобы не было возможности толковать ее в ту или иную сторону. И мы предусматриваем в том числе использование государственного портала услуг для сбора подписей в электронном виде. Вопрос только в том, что надо расширять охват этого портала, потому что сейчас он составляет менее половины избирателей страны. К концу октября мы подготовим этот пакет предложений.

— Вы занимали разные должности, сейчас возглавляете ЦИК. Когда вы приходили в ЦИК, то говорили, что если не справитесь с нарушениями, то готовы покинуть пост. Вам комфортно, вы удовлетворены результатами своей работы?

— Комфортно мне сидеть вот на этом диване. Мягкий, сел и прямо сразу захотелось подремать. А если человек, занимающий должность, говорит, что ему очень комфортно, что он удовлетворен своей работой, то немедленно надо его гнать или он сам должен уходить. Потому что уже не будет никакого развития, это полный застой, когда человек сидит довольный собой. Естественно, я не могу быть довольна, здесь у меня нет никакого комфорта. У меня есть друзья среди артистов, режиссеров, художников, поэтов, они меня приглашают на свои творческие вечера, но я забыла, что это такое…

Я оцениваю, что мы с коллегами работаем весьма эффективно, поскольку за прошедшие три года столько разгребли всего и позволили многим членам участковых избирательных комиссий почувствовать себя людьми.

Мы яростно боремся с применением административного ресурса на всех уровнях, поэтому нажили врагов среди ряда региональных чиновников, которые привыкли работать по старинке. Любить нас сложно, и со всех сторон мы получаем массу претензий: оппозиция желает, чтобы мы были более радикальны, другие обвиняют в том, что мешаем им делать то, что они привыкли. Мы не суетимся и не вымогаем чью-то любовь. Твердо, последовательно, не оглядываясь ни на кого, чистим избирательную систему, работая на наших избирателей. Только недалекие чиновники и горе-политтехнологи не понимают, что нынешний, максимально прозрачный процесс голосования, резко отличается от того, что было вчера. Что сразу выявляются все их «художества» по фальсификациям. А те, кто поумнее, знают, что новые технологии уже им не позволят заниматься фальсификацией в день голосования, и лихорадочно продумывают, как бы отсечь основных конкурентов на подступах ко дню голосования. Проблема? Да! Но, с другой стороны, это говорит о наших успехах, но еще не свидетельствует о том, что процессы стали необратимыми.

— В 2021 году заканчивается срок ваших полномочий. Вам интересно было бы продолжить работу в ЦИКе или рассматриваете для себя иные варианты?

— Вот когда я пойму, что процессы оздоровления системы приняли необратимый характер, тогда могу сказать, что моя миссия закончена, и неважно, кто придет на мое место. Получится ли это к окончанию моих полномочий в 2021 году — не знаю, но наши усилия направлены именно на это. Насчет следующего срока рассуждать сейчас бессмысленно — еще не вечер.

Интервью взяла Ангелина Галанина