На экраны выходит фильм Валерия Тодоровского «Одесса». Картина рассказывает об исторических событиях 1970 года, когда в городе вспыхнула эпидемия холеры, и его закрыли на карантин. Валерий Тодоровский называет ленту самым личным произведением. В основе сценария — воспоминания режиссера о своем детстве на Черноморском побережье. Журналист Виктор Лошак считает, что в России нескоро начнут воспринимать Украину как чужую страну.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Фильм скоро выйдет на экраны, а пока его впервые показали публике. Хотя просмотр шел сразу в двух залах, кинотеатр «Октябрь» был в осаде. Конечно, много разговоров перед премьерой, замечательные актеры, продюсерская энергия Леонида Ярмольника и режиссерское обаяние Валерия Тодоровского, но главное, мне кажется, в том, что, как город, Одесса, будь она частью жизни или просто ее эпизодом, уже никогда не уходит из памяти и сердца. «Да, что-то есть в этой нервной почве, рождающей музыкантов, шахматистов, художников, певцов, жуликов и бандитов, так ярко живущих по обе стороны среднего образования!»— может быть, эта фраза Жванецкого главная в его объяснении одесского феномена. Он занят этим городом всю жизнь и, кажется, до конца еще не высказался.
Тодоровский-младший родился и жил в Одессе. Рано или поздно и он должен был написать о ней свою страницу. Собственно, фильм — это взгляд ребенка на большую суетливую семью, на двор, так активно формировавший многие советские поколения, на любовь и первое понимание о смерти… И все это происходит в тот момент, когда город оказался законсервирован карантином в ответ на вспыхнувшую здесь холеру. Все снято будто по рецепту того же писателя: «Сочинять ничего не нужно: хотите написать рассказ — откройте окно и записывайте». И в это окно режиссер показывает Одессу, и напоминает нам о том, что говорили в эти годы тотального дефицита в основном о еде, и при этом много и со вкусом ели, что соседи жили очень тесно и были в курсе подробностей жизни друг друга, что антисемитизм государства мог стать линией раскола в большой еврейской семье, что в Одессе не говорят и не говорили по-украински… Память Тодоровского о быте 70-х точна до подробностей: холодильник ЗиЛ, тяжелый вентилятор, радиола «Романтика» и то, что, кажется, только в этом городе ты живешь под постоянный клекот городских горлиц.
В последние годы по просторам интернета бродят тонны так называемого «одесского юмора». Человек со вкусом и чувством юмора, я уж не говорю о самих одесситах, должен поеживаться от каждой порции такой стилизованной пошлятины. То, что фильм удалось от нее уберечь, большая заслуга авторов. Хотя, боюсь, многие придут в кино именно за этим.
Трудно, конечно, сделать фильм о городе, не сняв на его улицах ни одного кадра. Может быть, компенсируя отсутствие самого города, актеры поддались искушению «дать одесского» в переборе эмоций, интонациях, неправильном построении речи… Если ты снимаешь об Одессе, тебе нужно не имитировать «Привоз», а просто послушать, как там торгуются: «Не пойму, это у вас цена или номер телефона?» Атмосфера, горожане, влажный запах моря — все это тоже нужно актерам и никак не воспроизводится в кинопавильонах.
Возможно, согласившись на «Мосфильм», Тодоровский с Ярмольником просто продемонстрировали трезвый взгляд на будущее российско-украинских отношений — перспективу целой съемочной группой попасть на Украину.
В очередной раз подумаешь, как многолико наше государство. С одной стороны, ежевечерние телевизионные уроки ненависти, теперь уже и к русскоязычной Украине; с другой — заказ вот такого фильма, в котором соседняя страна не вызывает ничего, кроме симпатии. И еще вопроса: какая Одесса пришла на смену этой ушедшей Атлантиде из детства Тодоровского?