Следствие ведет Русфонд?

В Русфонд опять поступило письмо, обвиняющее наших подопечных в мошенничестве. Таких писем становится все больше. Юристы из Луганска, у них ребенок с пороком сердца, представили, дескать, Русфонду справки только об официальных доходах и будто бы скрыли реальные. А еще не рассказали о наличии в семье двух автомобилей. Могли бы продать один, вылечить ребенка, а деньги пошли бы людям, которым продать нечего. На самом деле времена изменились. В начале деятельности Русфонда наши жертвователи спасали бедных от смерти. Теперь все чаще помогают людям среднего достатка улучшить качество жизни их детей. Где тут грань между справедливостью и несправедливостью?

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Двадцать лет назад было все понятно. Я приезжал в маленький поселок в Хабаровском крае, видел полуподвальную комнату без удобств, а в комнате жила одинокая женщина с пятилетней дочкой. У девочки был тяжелый порок сердца, и ей требовалась дорогущая операция в Германии. Операция стоила столько, сколько мама не смогла бы заработать за всю жизнь. Положение этой семьи было настолько отчаянным, что не требовалось ничего объяснять. Достаточно было просто описать обстоятельства, и люди сами охотно жертвовали на спасение ребенка.

Десять лет назад по заданию Русфонда я приезжал уже в подмосковный город Жуковский, в новую благоустроенную двухкомнатную квартиру. Там жила семья из трех человек. Молодые мама и папа оба имели приличную работу. А у их пятилетней дочки был порок сердца, и требовалась операция.

Отчаяние этой семьи было не столь однозначным. Во-первых, операция требовалась не в Германии, а в России. Построились современные кардиоцентры, заплатить требовалось только за окклюдер, «заплатку» на сердце,— и это было в разы дешевле. Во-вторых, семья могла бы и сама лет за десять заработать требуемую сумму. Правда, они выплачивали ипотечный кредит, но можно было бы посоветовать им продать квартиру, расплатиться с кредитом, получить деньги на операцию, а самим переехать к бабушке. Я описал читателям Русфонда обстоятельства этой семьи, и читатели все же решили помочь.

С годами обстоятельства жизни наших подопечных становились все разнообразнее. Для подтверждения того, что семья не может самостоятельно справиться с бедой, постигшей их ребенка, мы требовали от подопечных только справку о доходах. Но структура доходов российских семей становилась все сложнее. Люди получали наследство, вкладывались в акции... Требовалось не спасение от смерти, а, например, реабилитация или лекарства, которые не вылечат, а только повысят качество жизни ребенка.

Видя внушительные суммы сборов Русфонда, действительно появились мошенники — собирали деньги на лечение в нескольких фондах или, приехав на лечение в клинику, отказывались от половины обследований и процедур, а деньги требовали вернуть на личные счета.

Чтобы расследовать все обстоятельства жизни семей, обращающихся за помощью, Русфонду пришлось бы превратиться в детективное агентство, а это невозможно, потому что услуги детективов пришлось бы оплачивать из благотворительных денег, которые жертвователи перечисляют на лечение детей.

В пределе своем проблема не имеет решения. Адресная помощь, до сих пор являющаяся самой действенной с точки зрения сбора средств, имеет тем не менее первородный изъян: она не может быть справедливой и эффективной. Слишком много обстоятельств нужно учесть всякий раз, прежде чем решить, что справедливо будет кому-то помочь, а кому-то отказать.

Куда как справедливее помогать институционально. То есть не частному пациенту устроиться в клинику, а клинике принять всех пациентов: богатых, бедных, среднего достатка — всех. Это не утопия: почти все клиники в развитых странах имеют благотворительный бюджет, кроме государственного и страхового. Знаменитый госпиталь Святого Иуды в Мемфисе (штат Теннесси) и вовсе существует полностью на благотворительные пожертвования. Дети из богатых семей тоже получают там помощь бесплатно. Дальше уж дело совести родителей — стать ли жертвователями госпиталя.

Адресная помощь в России до сих пор наиболее распространена? Да! Но однажды общество созреет и придет к выводу, что адресная помощь справедливой быть не может.

Валерий Панюшкин, главный редактор Русфонда