Дело «Тольяттиазота» вызвало широкий резонанс у российского бизнес-сообщества. Однако это не единственный пример того, как корпоративный конфликт решается в рамках уголовного процесса.
Доктор юридических наук, профессор кафедры предпринимательского права, руководитель программы магистратуры «Корпоративное право» юридического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова, управляющий партнер компании «Шиткина и партнеры» Ирина Шиткина рассказала о тревожном тренде для предпринимателей.
Фото: архив МГУ
Фото: архив МГУ
- В ходе научно-практической конференции «Защита прав предпринимателей в сфере корпоративных отношений», которая прошла в стенах Торгово-промышленной палаты РФ, вы заявили, что обвинительный приговор Комсомольского райсуда Тольятти в отношении экс-руководителей ТОАЗа и удовлетворение гражданского иска «юристы увидели со стороны правоохранительных органов и судебной системы проявление столь удивительных подходов, которые не могут не насторожить профессионалов». Что в первую очередь настораживает профессионалов в этом решении?
- Фабула обвинения в этом уголовном деле во многом построена на вопросах, находящихся в сфере корпоративного права, в частности, вопросах аффилированности и совершения так называемых сделок с заинтересованностью. По этой причине суд давал толкования различным институтам корпоративного права и оценивал действия обвиняемых с позиции соблюдения ими требований корпоративного законодательства, и вот это толкование и оценка и вызвали, мягко говоря, недоумение специалистов. Трактовка Комсомольским судом классических понятий корпоративного права, например, акционерного общества, права акционеров на дивиденды, логика расчета ущерба и способы его взыскания весьма далеки от норм законодательства, научной доктрины и правоприменительной практики. Например, весьма «экзотическим» является подход суда в части определения ущерба, причиненного акционерам и самому ТОАЗ, а также способов его взыскания. Ущерб, по мнению суда, заключался в том, что продукция реализовывалась на экспорт по нерыночным ценам, а не полученная по этой причине выручка в полном объеме была признана ущербом и для ТОАЗа, и для его акционеров, так как акционеры, по мнению суда, имеют право на часть этой выручки пропорционально количеству принадлежащих им акций. При этом суд принял за ущерб даже не разницу между рыночной и якобы нерыночной ценой продукции, а полную стоимость реализованной продукции. Ущерб постановлено взыскать не только непосредственно с обвиняемых, но и с юридических лиц, подконтрольных, как посчитал суд, обвиняемым. Все это противоречит базовым, основополагающим принципам корпоративного права. Российскому корпоративному законодательству уже более 20 лет, и за эти годы многие его институты, как говорится, выкристаллизовались, а правоприменительная практика стала единообразной. В связи с этим судебные акты, подобно приговору Комсомольского суда, фактически разрушают принцип правовой определенности, проще говоря, меняют «правила игры», к которым и юристы и бизнес уже привыкли.
- Что, на ваш взгляд, являлось фактическим предметом судебного разбирательства в Комсомольском райсуде? Корпоративный конфликт, либо вы согласны с обвинением, и речь идет о мошенничестве?
- То, что в его основе лежит корпоративный конфликт, кажется очевидным. Потерпевшими названы миноритарные акционеры, а ущерб от «преступления», по их мнению, заключается, в том числе, в неполучении ими дивидендов, которые они якобы должны были получить пропорционально объему полученной выручки от реализации продукции предприятия.
В части уголовно-правовой специфики – не возьму на себя ответственности за квалификацию этих событий, поскольку специалистом в уголовном праве не являюсь. Могу только сказать, что наше корпоративное сообщество «дрогнуло» от того, что нераскрытие информации об аффилированности и отсутствие согласования сделок с заинтересованностью (даже если бы такие обстоятельства имели место быть) могут быть положены в основу обвинения в уголовном преступлении. Напомню, что в обычной ситуации нераскрытие информации об аффилированности может повлечь административное взыскание в виде штрафа, а отсутствие корпоративного согласования сделок – признание оспоримой сделки недействительной в судебном порядке.
- Существует мнение, что фактический предмет судебного разбирательства, а именно корпоративный конфликт между «Уралхимом» и основными бенефициарами «Тольяттиазота», является юрисдикцией арбитражного суда. Согласны ли вы с этим?
- Конечно, надлежащим для такого дела процессом, с моей точки зрения, является арбитражный суд. По сути, перед нами спор, вытекающий из участия в юридическом лице, связанный с нарушением корпоративных прав. Эти споры отнесены к категории корпоративных споров и выделены в отдельную категорию арбитражных споров.
С моей точки зрения, такой сложный и многофакторный спор, как в деле «Тольяттиазота», целесообразно было бы отдать на рассмотрение в порядке арбитражного судопроизводства, так как он требует глубокой специализации судебного состава.
- Были ли примеры подобных процессов в судебной практике?
- То, что в последнее время корпоративные или иные гражданско-правовые по своей сути споры вовлекаются в орбиту уголовного процесса – это, к сожалению, уже устойчивый тренд. Далеко за примерами ходить не нужно. Помимо «Тольяттиазота» у всех на слуху и другие громкие дела – «Юлмарт», уголовное дело в отношении Майкла Калви, сейчас вот «Рольф». А сколько корпоративных конфликтов разрешаются в рамках «негромких» уголовных дел, остается только гадать. И это один из самых тревожных трендов для предпринимательского сообщества.
Из ТОП-5 корпоративных конфликтов, названных юристами, опрошенными порталом «Право.ру» в прошлом году, в четырех из них в отношении участников или менеджеров компаний возбуждались уголовные дела!
- Как решение Комсомольского райсуда может повлиять на юридическую практику разрешения корпоративных споров и конфликтов? И в чем главная опасность этого судебного решения?
- Боюсь, что это может лишь укрепить веру в эффективность уголовного процесса для разрешения корпоративных споров. С уверенностью могу сказать, что такого эффекта, во всяком случае, материального, какой был получен миноритариями «Тольяттиазота» при удовлетворении судом первой инстанции гражданского иска, в арбитраже они бы точно не добились. И опасность такого судебного акта, в первую очередь, именно в этом. Кроме того, если правовая система будет допускать различные трактовки одних и тех же правовых норм в уголовном и гражданском процессе – это приведет к недоверию к ней со стороны бизнеса, нарушит, как я уже говорила, очень важный принцип – принцип правовой неопределенности, без которого нельзя представить современное правовое государство.
- Акционеры ТОАЗа прямо называют решение Комсомольского райсуда частью кампании по рейдерскому захвату предприятия. Согласны ли вы с этим?
- Мне сложно однозначно судить об этом. Все оценки могут быть только субъективными. Как я уже отметила, очень многое в этом деле действительно свидетельствует о корпоративном конфликте с негодными средствами его разрешения.
- Высокий суд Ирландии уже по иску акционеров ТОАЗа запретил компании «Уралхим» действия по наложению обеспечительных мер на акционерный капитал химзавода. Означает ли это, что у миноритария связаны руки, и как в целом разбирательство в Ирландии может повлиять на судьбу российского предприятия?
- Россия и Ирландия связаны рядом международных соглашений, но это не означает автоматического признания и исполнения такого судебного решения в России. В связи с этим не берусь прогнозировать его влияние на судьбу ТОАЗа.
В рамках приговора по «Тольяттиазоту» удовлетворен беспрецедентный по размеру в российской уголовной практике иск – на сумму 87,6 млрд рублей. Приговор вынесен судом первой инстанции и в законную силу пока не вступил. В настоящее время адвокаты подают апелляционные жалобы. Апелляция ориентировочно будет назначена через месяц.