Еврейский новый ход

17 сентября в московском отеле Four Seasons президент России Владимир Путин встретился с участниками конгресса еврейского фонда «Керен Ха-Йесод», а потом, назвав Израиль русскоязычной страной, удалился с избранными для закрытого от чужих ушей разговора. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников предполагает, что бы все это могло быть.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Владимир Путин должен был встретиться с представителями фонда «Керен Ха-Йесод» в отеле Four Seasons, а точнее в зале «Долгорукий». Фонд собирает пожертвования для Израиля. Это, без сомнения, большая организация. И я не представлял себе, насколько.

— Можно даже сказать,— объяснял мне бизнесмен Михаил Фридман,— что это такая квазигосударственная организация, вроде Фонда мира, который был при Советском Союзе.

Это было доходчиво.

Я знал, что фонд «Керен Ха-Йесод» был учрежден еще в 1920 году в Лондоне на Всемирном сионистском конгрессе, то есть задолго до того, как было создано само израильское государство. То есть ему было, считай, 100 лет.

Подробности происходившего в этот день в самом центре Москвы, изложенные в подготовленной самим фондом справке, производили впечатление. Среди членов клуба — семейство Ротшильдов, бразильское семейство Сафра, канадское — Бронфманов, южноафриканское — Капланов… Российское, от себя добавлю,— Вексельбергов…

Эти люди, не старающиеся быть непременно замеченными, собираются раз в два года. В 2006 году они были в Лондоне, в 2008-м — в Париже, в 2009-м — в Риме, в 2011-м — в Вашингтоне, в 2013-м — в Мадриде… Везде с ними встречаются лидеры государств: Сильвио Берлускони, Барак Обама, Хуан Карлос I… В общем, мурашки в каком-то смысле бегут по коже от этого средоточия имен и денег.

— Думаете, это и есть тот самый еврейский заговор? — спросил меня Михаил Фридман, уловив, очевидно, в моих глазах впечатление, производимое несостоявшейся пока встречей Владимира Путина с этими людьми в открытом режиме, а главное — в закрытом, той встречей, которая никак не анонсировалась в этот день, но состоялась бы при любой погоде — с несколькими лучшими людьми фонда уже не в зале «Долгорукий», а в одном другом, даже названия которого я не рискну произносить вслух (просто потому, что не знаю).

— Думаю, да,— кивнул я, хотя мне хотелось буквально прокричать что-то про приоткрывшуюся наконец мировую закулису, куда увлекали, страшно сказать, президента России.

— А я думаю, нет,— беззаботно сказал Михаил Фридман, хотя разве знаем мы, что он мог думать…

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Я знал, что день у этих людей был очень насыщенный. В 11:15 докладчик Гарри Корен, посол Израиля в Российской Федерации, прочел краткий доклад на тему «Долг благодарности еврейского народа Красной Армии». Затем состоялась «пешая прогулка в Александровский сад» с «Мемориальной церемонией у Могилы Неизвестного солдата, включая молитву “Эль мале рахамим” за погибших еврейских солдат». Затем случались, как указано в программе работы форума, «легкие закуски и проверка безопасности» и уж только затем — «встреча с Его Превосходительством Владимиром Путиным, президентом Российской Федерации».

А вечером предстояло еще одно, решающее событие: «Заключительный ужин и прием в усадьбе Темура и Жанны Бен-Йехуда Хихинашвили», где, видимо, и должен был состояться апофеоз, называемый «кокусом», то есть вечер сбора средств для Израиля, когда каждый участник форума выходит на сцену и вслух называет сумму своих пожертвований в фонд (и минимальный донорский взнос — $250 тыс., но это считается не очень серьезным подходом).

— Можете рассказать, сколько вы намерены пожертвовать? — решился я спросить у бизнесмена Виктора Вексельберга еще днем, до прихода Владимира Путина.

— Что вы,— разумно ответил тот.— Это мне сейчас кто бы пожертвовал…

Ну ладно, может, просто пошутил.

— А знаете, как переводится название фонда? — спросил меня главный раввин России Берл Лазар.— «Фонд Фундамента»! Это и есть фундамент Израиля! Все главные деньги на Израиль собираются здесь!

Это уж я понял. Но пока я не понимал другого: почему Владимир Путин должен был приехать к членам фонда именно в тот день, когда в Израиле происходят выборы в Кнессет? Да, агитация, конечно, запрещена, но кто может запретить информационные сообщения, летящие из российской столицы в израильскую? И я, когда думал об этом, не представлял себе, конечно, о чем и в самом деле пойдет речь. И хотя бы размеров этих сообщений.

— Да нет,— пожал плечами Берл Лазар,— решение о том, что форум будет в эти дни в Москве, было принято год назад.

— Значит, решение о дате выборов в Израиле было принято еще раньше? — уточнил я.

— Нет, полгода назад! — засмеялся Берл Лазар.— Но, может быть, они ориентировались как раз…

Он все-таки не решался договорить.

— На ваше решение? — договорил я.

Берл Лазар с облегчением кивнул.

— А что,— допытывался я,— президент России так легко согласился? Такой график… Сегодня еще совещание в МЧС по поводу паводков, а главное, встреча с Геннадием Зюгановым! День забит знаковыми событиями!

— Надо мной смеялись, конечно, в администрации президента России: «Как мы можем вам сказать, где президент будет в этот день через год?!» — улыбался и Берл Лазар.— Но просто так звезды счастливо сошлись!

Сошлись да не сошлись, анализировал я. Все-таки втиснули, можно сказать, встречу в такой график. Ведь теперь даже беседа с, не побоюсь этого слова, Геннадием Зюгановым, я считал, уходит в ночь или вообще под вопросом: такие разговоры наедине с закулисой быстро не заканчиваются… Просто потому, что до сих пор даже не начинались… Или мы, как всегда, чего-то не знаем.

Ох, вопросов становилось все больше, а ответов все меньше.

А раввин Берл Лазар тем временем рассказывал мне про людей, которые уже прошли в зал «Долгорукий» и расселись по своим местам:

— Многие рассказывали, что их первые взносы были по $100, $200, $300… А больше они не могли дать! И это было 20–30 лет назад… А теперь это миллионы!..

Я смотрел на людей в зале и понимал: да, сливки еврейского общества не зря прожили жизнь и накопили денег. Наконец-то у них был повод с ними расстаться. И они ведь не выглядели подавленными. Наоборот, светлы были их лица. Возможно, они мыслями были уже только на вечере в усадьбе Темура и Жанны Бен-Йехуда Хихинашвили, на той сцене, где нельзя было ударить в грязь лицом и назвать цифру ниже, чем тот брат твой, что выходил до тебя, а главное, тот, что выйдет после тебя. Но ведь и выше нельзя назвать, вот в чем дело… Да, этим людям было о чем сейчас размышлять и размышлять…

Тут я увидел, что в инвалидном кресле по одному небольшому залу передвигается человек, который, я сразу понял, заслуживает особого внимания. Он был очень немолод, очень, но цепок был его взгляд и плавны и точны движения рук. Его сопровождали два охранника, и это само по себе было необычно: здесь, на третьем этаже, где пройдены были уже несколько пунктов проверки и теперь это было, может, самое безопасное место на земле, этому человеку разрешили передвигаться с охраной, и подозреваю — с вооруженной… Да Владимир Путин по залу «Долгорукий», я был уверен, будет ходить без таких спутников…

— Кто это? — тихо спросил я у одного знающего человека.

Тот посмотрел на меня, мне показалось, даже с неприязнью:

— Да это же Шелдон Адельсон! Самый богатый еврей мира! 50 ярдов…— мне отвечали с естественным нервным придыханием.— Главные казино в Лас-Вегасе… Но для него это не главное…

— А что главное? — переспрашивал я, чувствуя, что и мои ноги, а не только ноги Шелдона Адельсона начинают слабеть.

— Никто не знает…— ответ не обнадеживал.— И с ним Мириам… Его жена…

Мириам, я видел, внушает моему собеседнику по крайней мере не меньший трепет.

— Он главный спонсор Биби, кстати…— услышал я неожиданное продолжение совсем уже шелестящим шепотом.

Речь шла, разумеется, про нынешнего премьера Израиля Биньямина Нетаньяху, который на днях встречался с Владимиром Путиным в Сочи и услышал, видимо, что хотел от российского президента: что Россия будет рада, если русскоязычная часть Израиля проголосует за партию господина Нетаньяху…

Между тем кресло с Шелдоном Адельсоном подкатили к самому окну, выходящему на Манежную площадь, и тут произошло неожиданное: его приподняли, и он встал, и теперь стоял, вглядываясь, как мне кажется, в более или менее безобразное творение рук еще лужковских. То есть он мог стоять! С ним неожиданно случилась вот какая метаморфоза!

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Я понимал, конечно, что если и правда его состояние хотя бы близко к озвученной цифре, то такие деньги способны поднять кого угодно откуда угодно на какую угодно высоту. И причины, по которым он предпочитал в основном сидеть в инвалидном кресле, тоже были понятны. Конечно, усыпляем бдительность и сами все время вроде бы дремлем и все такое… По-человечески понятно. А когда считаем нужным, встаем в полный рост… И уж тут мало не покажется. Никакому фонду и никакому Израилю.

Когда Шелдона Адельсона катили мимо меня к выходу, я не удержался и спросил его, сколько долларов он намерен пожертвовать сегодня на Израиль.

— Долларов? — переспросил он.

Я, вообще-то, был уверен, что он мне не ответит.

— Мы жертвуем по несколько сотен миллионов долларов,— вздохнул он.

Ну все-все, вопросов больше нет.

И Шелдон Адельсон покатился дальше, ждать Владимира Путина в зале «Долгорукий». И со всем своим состоянием (а также в этом своем состоянии) он провел в ожидании еще больше двух часов, прежде чем появился президент России.

Нет, присутствующие не роптали, кстати. Они все понимали (то, что я, например, до сих пор не понимаю).

Появившись, президент России долго здоровался за руку с людьми из первого ряда, и знаете, с Шелдоном Адельсоном — как со старым знакомым.

— Я знаю, что здесь вы уже не первый день,— сказал он им.— Надеюсь, что вам у нас нравится… Я без всякого преувеличения могу сказать с гордостью, что, наверное, такого уровня отношений между Россией и Израилем никогда не было…— президент помедлил, словно справедливости ради вспоминая: а может, все же было? И вспомнил.— Если не вспоминать, конечно, самые первые месяцы… Или, может, несколько, пару лет образования Государства Израиль.

Участники охотно аплодировали. Они вообще стосковались, кажется, за последние пару часов хоть по каким-нибудь активным действиям.

Но президент России быстро приступил к главному:

— Российско-израильские связи отличает содержательный политический диалог. Мы регулярно встречаемся и с премьер-министром, господином Нетаньяху, часто обмениваемся мнениями и консультируемся друг с другом по телефону, в рабочем режиме обсуждаем актуальные, порой самые острые вопросы глобальной и региональной повестки двустороннего сотрудничества.

Да, эти безобидные слова хоть сейчас можно было верстать в новостные сводки любого респектабельного израильского телеканала.

— Как вы, может быть, обратили внимание,— неутомимо продолжал Владимир Путин о том же,— буквально на днях я имел удовольствие принимать господина Нетаньяху в Сочи, на юге России… Кстати говоря, в ходе нашей с ним беседы он мне рассказал и о контактах его семьи с вашей организацией, говорил, что «Керен ха-Йесод» — это организация, пользующаяся действительно большим авторитетом в мире, занимается очень важными, полезными и нужными для людей вопросами!

А вот это казалось уже некоторым перебором.

Но разве это было перебором! Перебором было вот что:

— Премьер-министр с теплотой, кстати говоря, вспоминал о том, что его дед раввин часто и активно выступал на мероприятиях «Керен ха-Йесод». Он был прекрасным оратором, как сказал господин премьер-министр, и за красноречие его сравнивали даже со знаменитым еврейским поэтом Хаимом Бяликом. Дома в семье Нетаньяху хранится до сих пор диплом фонда, который был вручен деду премьер-министра, за вклад в деятельность вашей организации!

Аплодисменты были, конечно, уже очень громкими, но стоило ли именно сейчас демонстрировать нерушимую связь господина Нетаньяху с этим фондом? Видимо, стоило.

Впрочем, высказыванием, затмившим все остальные на встрече в Four Seasons, суждено было стать не этому.

А вот этому:

— Граждане России и Израиля связаны семейными, родственными, дружескими узами. Это настоящая сетевая, общая семья, я без преувеличения говорю! Почти 2 млн русскоязычных граждан Израиля проживают в этой стране. Мы считаем Израиль русскоязычным государством! — вырвалось, казалось, у Владимира Путина.

Мгновение оторопи — и бурные продолжительные аплодисменты. Нет, эти люди не считали Израиль русскоязычным государством — скорее, наоборот. Но главное, им было сейчас нескучно, и это самого дорогого стоило. Им теперь было о чем рассказать про эту встречу, причем еще до того, как она перешла в интимную, закрытую часть не для всех из них.

Между тем Владимир Путин кивнул, словно подтверждая, что сказанное сейчас не случайность и не вырвалось, а выстрадано даже, быть может. И он еще произнес негромко:

— Да-да…

То есть он настаивал.

— Вообще, знаете, должен что сказать,— совсем уж доверительно обратился российский президент к людям в зале.— Когда мы сталкиваемся с негативными явлениями, с попытками пересмотреть результаты Второй мировой войны, исказить историю, я, с одной стороны, с удовольствием, а с другой стороны, с тревогой должен отметить, что почти единственными организациями, которые публично противостояли всем этим попыткам, были еврейские организации Европы, в том числе и в Прибалтийских странах! Я, конечно, всегда думаю об этом, и с благодарностью думаю, но жалко, что только они. Ведь люди не побоялись выходить на улицу, протестовать, надевали одежду узников концлагерей, напоминали о тех событиях, занимали активную открытую позицию. За это им большое спасибо.

Он говорил об этом не в первый раз, и было видно: действительно, с благодарностью.

— Чем дальше от нас события Второй мировой войны, тем выше наша ответственность и государственная, и личная за то, чтобы ее горькие уроки, подвиги и жертвы никогда не были забыты. Уже скоро, в мае будущего года, мы вместе будем праздновать 75-ю годовщину Великой Победы и, конечно, ждем, что руководство Израиля примет приглашение и приедет на Парад Победы на Красной площади и другие торжественные мероприятия.

Он, конечно, не стал сейчас называть руководство Израиля по фамилии: а вдруг она, несмотря на все эти беспрецедентные усилия, все-таки изменится?

Владимир Путин с несколькими избранными наконец удалился в другой зал.

И лучше даже не думать об этом.

Андрей Колесников