В российский прокат вышел фильм Ларисы Садиловой «Однажды в Трубчевске». Он погрузил Андрея Плахова в мир русской провинции, который оказался не так идилличен, но и не так инфернален, как может показаться на первый взгляд.
Фото: Арси-фильм, ШиМ-Фильм
Фото: Арси-фильм, ШиМ-Фильм
По тональности картина напоминает пастораль: речка, березки, белокаменный храм. Матрица нутряного патриотизма. На этом почти сказочном, почти эпическом фоне, который разнообразят только смена времен года и праздники во славу военных побед, разыгрывается частная история.
В Трубчевске, Брянская область, живут водитель-дальнобойщик и молодая женщина, она зарабатывает вязанием, возит свои поделки на продажу. Оба в браке, но регулярно встречаются в огромной фуре на трассе: любовь. Семьи живут рядом, и муж героини заботливо провожает ее в поездки, не замечая, что их график странно совпадает с расписанием рейсов соседа.
Актеры Егор Баринов и Кристина Шнайдер замечательно органичны в образах своих персонажей.
Оба просто живут и ничуть не рефлексируют — до тех пор, пока правда не выходит наружу и не становится понятно, что разрушать свою семью не готовы ни он, ни она.
В какой-то критический момент Анна даже уходит от мужа; в другой, отчаявшись, всматривается в пролетающий поезд. Но ни трагедии, ни душераздирающей драмы не произойдет; поэтому, если на фильм и падают отблески классических сюжетов, то в виде иронических намеков: будь то «Анна Каренина», или «Гроза» Островского, или, уже из другой эпохи, «Осенний марафон».
Но слово «адюльтер», вполне применимое к дворянскому Петербургу или интеллигентскому Ленинграду, никак не годится для садиловской глубинки; ей по-прежнему впору целомудренные модели советских фильмов «на морально-этическую тему». К слову, Георгия Данелию чуть не заставили в Госкино вернуть Бузыкина к его благоверной, но режиссер настоял на своем.
Ничего удивительного: Лариса Садилова, уроженка Брянска, выросла из советской традиции. Она — одна из последних выпускниц режиссерско-актерской вгиковской мастерской Сергея Герасимова и Тамары Макаровой. Но ее первые опыты в режиссуре неожиданно оказались созвучны турбулентным настроениям рубежа веков: фильмы «С днем рождения» и «С любовью, Лиля» стали манифестами документализма в игровом кино и феминизма — в кино мужском. Они, правда, были вытеснены более радикальными экспериментами, но приглашение «Однажды в Трубчевске» в каннскую программу «Особый взгляд» снова обратило внимание на кино Садиловой.
Сюжет «любовного четырехугольника» не выстрелил бы, если бы не был погружен в квазидокументальную атмосферу общества, внешне слегка модернизированного, с капиталистическим налетом, но по сути патриархального.
Взгляд на это общество в фильме Садиловой лишен оттенка гнева или сарказма; тут нет неприятных или отвратных лиц, максимум легкая ирония в адрес чиновницы местной администрации, курирующей победные празднества в Трубчевске.
Фильм избегает любых заострений и никак не включается в полемику о пропагандистских спекуляциях на Победе. Он просто показывает, что война — это и есть религия этих людей, то, что объединяет их в некое тайное сообщество. И тут нет большой разницы между ветхой старушкой, пережившей военное лихолетье, и подростками, даже детьми, сливающимися в «народ» на реконструкциях ко дню освобождения города Трубчевска от немцев. Садилова верна своей импровизационной документальной манере — теплой и соучаствующей. И эта манера съемки словно сама ведет режиссера и артистов. Скажем, уморительный «сексуальный танец» Анны (Кристины Шнайдер) в ночной рубашке перед возлюбленным становится эмоциональным пиком фильма. Возникает и образ застывшего, законсервированного в душах времени. И главные персонажи, и прочие обитатели Трубчевска зависли в мифологической реальности, в которой, даже если нет войны, все заполнено и пропитано воспоминаниями о ней.
Патриотический дискурс не осуждается и не приветствуется, он просто присутствует и оттеняет параллельно текущую жизнь. Как будто этих людей высадили из лайнера XIX века на какой-то сказочный остров, где жизнь движется по кругу. Но ощущение этой заданности передано без всякого нажима. Оно не распространяется на стиль фильма, в котором есть и утонченная японская каллиграфичность, и европейское легкое дыхание. Все это — редкость в страдающем тяжеловесностью российском кино.