На сцене театра «Новая опера» состоялась церемония вручения российской оперной премии Casta Diva. Приуроченный к случаю трехчасовой концерт поразил Елену Черемных красотой лауреатского ряда и «чудесной исчерпанностью» оперной темы.
Фото: Коммерсантъ / Кристина Кормилицына / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Кристина Кормилицына / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Кристина Кормилицына / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Кристина Кормилицына / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Кристина Кормилицына / купить фото
Двадцать три года назад премию Casta Diva придумал один-единственный человек — Михаил Мугинштейн. Оперный знаток, путешественник, педагог, ныне он известен еще как оперный драматург и автор уникального трехтомника «Хроника мировой оперы». По его воле жюри из пяти профессиональных музыкальных критиков ежегодно определяет лауреатов премии. Номинационный перечень неортодоксален и гибок: одни номинации возникают, другие исчезают, чтобы затем появиться вновь. Лауреатов объявляют по итогам календарного года, а не по сезонам, как в оперном секторе «Золотой маски». А традиционной осенней церемонией премия напрямую связывается с датой отсчета оперной истории: именно осенью 1600 года во флорентийском палаццо Питти случилась премьера «Эвридики» композитора Якопо Пери на либретто Оттавио Ринуччини, первой из сохранившихся опер.
Награда в виде бронзовой статуэтки (скульптор Паата Мерабашвили был тут же, в зале) смахивает на «Оскар».
Новоиспеченным лауреатам и их представителям призы вручались не протокольно, а с дружескими шутками-прибаутками (в двойном конферансе поучаствовал директор «Новой оперы» Дмитрий Сибирцев). «Спектаклем года» объявили россиниевское «Путешествие в Реймс» (копродукция Большого театра с оперными домами Нидерландов, Дании и Австралии). В «Событие года» выдвинули еще одну копродукцию — пермскую оперную версию оратории Онеггера «Жанна на костре». Благодаря за совместный продукт дирижера Теодора Курентзиса с режиссером Ромео Кастеллуччи, нынешний гендиректор Андрей Борисов констатировал: «По иронии судьбы спектакль "Жанна на костре" подвел черту художественному руководству Теодора Курентзиса, но я бы мечтал, чтобы это была не точка, а многоточие…» Похоже, относительно тактики, а то и стратегии потенциальных взаимодействий Перми со сместившимся в Петербург Курентзисом можно выдохнуть.
Приятной неожиданностью стало присуждение премии в номинации «Европейское событие» зальцбургской «Саломее» Рихарда Штрауса. Ставил ее опять же Ромео Кастеллуччи. Поизучав с лупой обе его прошлогодние работы, «Жанну» и «Саломею», трудно отделаться от мысли об авторском диптих-проекте этого режиссера-интеллектуала с профессиональным искусствоведческим образованием. Он исследует психоэтические крайности, такие как «святость и порочность», «христианство и язычество», «жертвенность и потребительство», «жизнь (в Духе) и закаменелость (в теле)», симметрично рефлексируя на тему «неприемлемости хорошего и приемлемости плохого» и находя между ее, казалось бы, взаимоисключающими смыслами довольно очевидные связи. Жюри эти связи увидело: честь и хвала. Теоретической красоте всей этой оперной актуальности лауреатский концерт, разумеется, добавил живого очарования. Три блока программы с итальянским, австро-немецким и французским репертуаром сложились объемной информацией о главном оперном феномене — чуде голоса.
Гостевые выступления лауреатов прошлых лет Татьяны Сержан («Певица года», 2016) и Владислава Сулимского («Певец года», 2017) отстояли качество премиальных критериев безупречным исполнением арии Адриенны Лекуврер из одноименной оперы Чилеа, громокипящим дуэтом Амонасро и Аиды из вердиевской оперы-хита и срывающегося в дьявольский хохот Монолога Яго из вердиевского же «Отелло». Щедрым авансирующим жестом пригласили также молодых певцов из Перми — сопрано Зарину Абаеву и баритона Константина Сучкова. А у молодых — французская подборка и редкость на редкости: дуэт из оперы «Таис» Жюля Массне, ария Ирода из «Иродиады» того же автора, ария заглавной героини оперы Гюстава Шарпантье «Луиза».
Когда «Певица года» Елена Панкратова запела жаркий монолог Электры («Allein! Weh, ganz allein!» — «Одна, совсем одна») из одноименной оперы Рихарда Штрауса, а перед этим — Зиглинду в дуэте «Wintersturme» («Зимние бури») из 1-го акта «Валькирии», отвлеченные понятия «штраусовского» или «вагнеровского» сопрано отступили.
В теплом тембре немецкой гостьи нашелся тот сплав чувственного, актерски самозабвенного и головокружительно естественного, который — никак не о «громкости», «попадании в амплуа» или «техничности», а напрямую о содержимом души и сердца. С таким же диагнозом был и новоиспеченный «Певец года» — Андреас Шагер из Австрии. Его принц Тамино с первой ноты знаменитой «Арии с портретом» булькал простодушной восторженностью влюбленного (которая площадному жанру зингшпиля куда как к лицу), так что прогнозировать в «маленьком принце» героического вагнеровского тенора никто бы не решился. Но в дуэте с Зиглиндой лауреат показал, из какого не сора, но Моцарта, словно цветы, растут настоящие вагнеровские голоса.
Для российского лирического тенора Богдана Волкова ввели новую номинацию — «Взлет», чему порукой два его европейских дебюта: в Берлине («Обручение в монастыре» Прокофьева) и Брюсселе («Сказка о царе Салтане» Римского-Корсакова). После сладкоголосого Романса Неморино он буквально взорвал зал экстремально нежной арией «Magische Tone» («Волшебные звуки») из «Царицы Савской» (1875) венского композитора-самоучки Карла Гольдмарка, у которого теряющему от любви голову юноше на фоне струнных шуршаний подыгрывает невообразимо красивая арфа. За этот фон и за эту арфу — отдельное спасибо оркестру «Новой оперы» и его дирижеру Андрею Лебедеву. Их навигации в оперных стилях и профессиональной игре в поддержку многообразных оперных чувств самое время быть замеченными той же премией, где, к слову, дирижерская номинация пока отсутствует.