В Петербурге продолжается фестиваль старинной музыки. Earlymusic всегда включал в свою программу мастер-классы, но в прежние годы они были чем-то отдельным от концертов звезд исторического исполнительства. Нынешний фестиваль — это в меньшей степени набор концертов, в большей — воркшоп, совместное музицирование, а то и духовная практика. О концерте «Рождество Богородицы. Духовная музыка XII–XVIII веков», который прошел в Феодоровском соборе, рассказывает Кира Немировская.
Эндрю Пэрротт (справа) на сей раз выступил в России в качестве не только дирижера, но и преподавателя
Фото: Евгений Павленко, Коммерсантъ
Эндрю Пэрротт (справа) на сей раз выступил в России в качестве не только дирижера, но и преподавателя
Фото: Евгений Павленко, Коммерсантъ
В центре этого события — Эндрю Пэрротт, замечательный британский дирижер, глава The Taverner Choir, Consort & Players. В прошлом году «тавернеровцы» привезли на фестиваль баховские «Страсти по Иоанну». А на этот раз приехали только сам Пэрротт и его жена, сопрано Эмили Ван Эвера, с тем чтобы за несколько дней сделать из десятка петербургских вокалистов хор, пригодный для исполнения британской ренессансной полифонии. Материалом была выбрана месса «The Western Wynde» — самое известное произведение английского мастера XVI века Джона Тавернера (с записью которой Пэрротт в 2016 году выиграл Gramophone Award).
Остальной репертуар концерта хронологически расположился по обе стороны от мессы. Эмили Ван Эвера исполнила духовные песни Хильдегарды Бингенской и анонимную песню на староанглийском, таким образом представив музыку XII–XIII веков. Также из XIII века — «Cantigas de Santa Maria», анонимное испанское сочинение, исполненное петербургским ансамблем Laterna Magica. За русское Средневековье отвечал московский ансамбль «Хронос»: их выступление включало многоголосные распевы XV–XVII веков. И в заключение тот же ансамбль вокалистов, с которым работал Эндрю Пэрротт, спел фрагменты русских партесных концертов XVIII века. 600-летний обзор музыки из разных концов Европы объединила тема посвящения Деве Марии, неслучайно же концерт прошел в храме, посвященном Феодоровской иконе Божией Матери.
То, что в православной церкви устроен концерт, в котором соседствуют католические духовные песни в сопровождении инструментального ансамбля, месса и древнерусские литургические произведения, кажется исключительным событием. В результате очень специфическую «ученую» программу слушала огромная аудитория, в которой завсегдатаи Earlymusic сидели, а в основном стояли рядом с людьми, которые едва ли иначе попали бы на фестивальные концерты. В этом исключительном месте, в его неконцертной обстановке с особенной ясностью ощущалось, что то, что мы слушаем,— не про интерпретацию, не про эмоциональную выразительность музыки и даже не про историю музыкального искусства. Главным казалось само вещество звука, базовые элементы — камень, вода и воздух музыки, в меньшей степени — огонь. Скупая монодия песен Хильдегарды Бингенской, немецкой аббатисы, поэта, композитора и философа, была передана Эмили Ван Эверой с трогательной интонацией сказительницы. После этих тихих песен испанские кантиги, спетые Ольгой Комок из Laterna Magica (знакомой читателю в качестве автора “Ъ”), поражают богатством звучания: а всего-то добавили гудящий инструментальный фон и упругий пританцовывающий ритм. В мессе Тавернера слышишь пластичность, «морскую» текучесть ее полифонического письма. По сравнению с ним демественное многоголосье кажется сделанным из гораздо более жесткого и шершавого материала, однако и оно завораживает. На этом фоне музыка XVIII века, увенчавшая концерт, явно проигрывает своей «нормальностью», хотя и тут можно было увлечься эксцентричными причудами русского барокко.
За несколько дней работы Эндрю Пэрротт, может, и не сделал из петербургских певцов выдающихся мастеров ренессансного пения, но ему удалось создать из них ансамбль культурных и вдумчивых музыкантов, осознанно работающих со стилем и с текстом. Лабораторный проект, основанный на просвещении и передаче цеховых секретов, кажется как нельзя более адекватным духу того, что мы называем «старинной музыкой»: ведь само движение обязано своим рождением тому, что музыкантам прошлого нужно было обучить своему искусству следующие поколения, и об этом-то писались трактаты.