«Обрекло бы Беларусь на жалкое существование»

10 октября 1939 года подписанием договора о передаче Литве города Вильно и прилегающих земель начался раздел территорий, занятых Красной армией во время похода в Западную Украину и Западную Белоруссию. При этом между руководителями Украинской ССР и Белорусской ССР возник нешуточный конфликт о новой линии межреспубликанской границы.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Решить вопрос о вхождении в состав СССР»

Среди территориальных вопросов, возникших после того, как «советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии» (см. «Наши славные пограничники уничтожили польские стражницы»), раздел занятых частями РККА земель с Литвой оказался наименее сложной задачей. Ведь обязательство передать литовцам Вильно (ныне Вильнюс) и прилегающую область было зафиксировано 23 августа 1939 года в секретном протоколе к пакту Молотова—Риббентропа, где констатировалось, что «интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами».

Потребовалось еще чуть более двух недель для установления более точной линии прохождения советско-литовской границы. И 27 октября 1939 года определяющий ее дополнительный протокол к советско-литовскому договору подписали председатель Совнаркома СССР В. М. Молотов и посланник Литвы в Советском Союзе Л. Наткявичюс.

С новой границей между братскими советскими республиками Украиной и Белоруссией, казалось бы, тем более не могло возникнуть никаких проблем. Но до решения этого вопроса следовало решить другой — об оформлении в законодательном порядке присоединения бывших польских воеводств к СССР. Причем так, чтобы все выглядело не как легализация военного трофея, а как исполнение чаяний народа.

1 октября 1939 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «Вопросы Западной Украины и Западной Белоруссии», в котором говорилось:

«1. Созвать Украинское Народное Собрание из выборных по областям Западной Украины (территория быв. воеводств Станиславского, Львовского, Тарнопольского и Луцкого) и Белорусское Народное Собрание из выборных по областям Западной Белоруссии (территория быв. воеводств Новогрудского, Виленского, Белостокского и Полесского).

Эти Народные Собрания должны:

• утвердить передачу помещичьих земель крестьянским комитетам;
• решить вопрос о характере создаваемой власти, т. е. должна ли быть эта власть советская или буржуазная;
• решить вопрос о вхождении в состав СССР, т. е. о вхождении Украинских областей в состав УССР, о вхождении Белорусских областей в состав БССР;
• решить вопрос о национализации банков и крупной промышленности.

2. Украинское Народное Собрание созвать в г. Львове, Белорусское Народное Собрание — в г. Белостоке.

3. Днем выборов в Народные Собрания назначить воскресенье 22 октября с. г.

Днем созыва Народных Собраний назначить 26 октября с. г.».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Подготовку документов о присоединении к СССР Политбюро не стало пускать на самотек. Тем же решением предписывалось:

«По вопросам порядка дня Народными Собраниями должны быть приняты декларации, текст которых подготовить ЦК КП(б) Украины (т. Хрущеву) и ЦК КП(б) Белоруссии (т. Пономаренко)».

Первые секретари ЦК республиканских компартий Н. С. Хрущев и П. К. Пономаренко с успехом справились с поставленной задачей — народные собрания утвердили предложенные декларации о вхождении в состав УССР и БССР. В белорусской, принятой 29 октября 1939 года, было сказано:

«С помощью непобедимой Рабоче-Крестьянской Красной Армии народы Западной Белоруссии освободились от господства помещиков и капиталистов. Навсегда миновали черные годы уничтожения белорусского народа под игом польских панов, попиравших элементарные права и национальное достоинство белорусского народа.

Трудящиеся Западной Белоруссии всегда считали себя связанными неразрывными кровными узами со своими братьями, построившими Советскую Социалистическую Белоруссию.

Трудящиеся Западной Белоруссии решительно требуют воссоединения доныне расчлененных двух частей единого белорусского народа, единой белорусской земли».

Вслед за тем 1 ноября 1939 года был принят закон СССР «О включении Западной Украины в состав Союза Советских Социалистических Республик с воссоединением ее с Украинской Советской Социалистической Республикой», а на следующий день — аналогичный закон о Западной Белоруссии. В оба законодательных акта были включены почти совпадающие по тексту обращения к Верховным советам УССР и БССР:

«Представить на рассмотрение Верховного Совета СССР проект разграничения районов и областей между Украинской Советской Социалистической Республикой и Белорусской Советской Социалистической Республикой».

Просьбы представить проекты разграничения выглядели простой формальностью. Ведь в решении Политбюро указывалось, какие воеводства относить к Западной Украине, а какие — к Белоруссии. Но на деле все вышло совершенно иначе.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«На благо обеих Республик»

К тому времени белорусско-украинский пограничный вопрос имел хоть и не очень долгую, но непростую историю. Первые переговоры о границе проходили в апреле 1918 года между представителями провозгласивших независимость Украинской Народной Республики и Белорусской Народной Республики и с самого начала шли далеко не просто. 20 апреля 1918 года глава белорусской делегации А. И. Цвикевич докладывал о ходе дискуссий с украинской делегацией:

«После обмена с обеих сторон приветственными речами, в которых высказано было, что представители двух братских народов в деле разграничения земель придут, безусловно, к соглашению на благо обеих Республик, было установлено, что председательствование на заседаниях будет поочередным для председателей делегаций обеих сторон. В первом заседании, 19 красавика (апреля.— "История"), были подняты вопросы: 1) о принципе, коим должны руководствоваться комиссии при установлении государственной границы; 2) о карте и 3) об отправных конечных точках на западе и востоке. Признано: по 1-му пункту — принять за основу принцип этнографический, но в тесной связи с принципами экономическим и географическим. По 2-му пункту — белорусская делегация будет руководствоваться как основной этнографической картой проф. Карского, изд. 1917 г., а украинская заявила, что она будет пользоваться немецкой этнографической картой, а также и другими этнографическими и географическими картами. По пункту 3-му об отправных точках к соглашению не пришли на заседаниях и 19, и 20 красавика».

Несмотря на уступки белорусской делегации, не удалось договориться и о самой линии границы. Ни в районе Бреста, ни в других местах.

«Они,— рассказывал Цвикевич,— руководились необходимостью сохранить за Украиной Припять и железную дорогу Пинск—Гомель… Чувствуется, что все это диктуют им немцы, и украинцы настаивают на этом, чтобы обезопасить себя (стратег. сообр.) с севера… Мы доказываем, что отступиться от своей линии мы не можем, так как отнятие у нас бассейна Припяти, богатого лесом, обрекло бы Беларусь на жалкое существование, что отнюдь не на руку было бы и самой Украине».

Присутствовавшие на обсуждении предлагали самые разнообразные способы выхода из ситуации — прервать переговоры, затянуть их, отложить решение вопроса о границе до момента, когда БНР признают УНР и РСФСР. Или договариваться не с украинцами, а со стоящими за ними немцами. Позднее возобладала точка зрения, что нужно сначала бок о бок с Украиной отстоять свои территориальные интересы на переговорах с Россией и только потом проводить линию белорусско-украинской границы.

После поражения Германии в Первой мировой войне, а Красной армии — в советско-польской и перехода территории Западной Украины и Западной Белоруссии под контроль Польши спор на долгие годы утратил смысл. Но, как оказалось, не содержание. В ноябре 1939 года противоречия между двумя советскими республиками, входившими в один Союз, были абсолютно теми же, что и двумя десятилетиями ранее.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Всех нас просто ошеломил»

Бывший первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П. К. Пономаренко много лет спустя вспоминал:

«В один из осенних дней 1939 г., когда я находился в Белостоке, мне позвонили из оргинструкторского отдела ЦК ВКП(б) и сообщили, что Н. С. Хрущев подготовил и внес в Центральный Комитет свои предложения о границе, а вот от ЦК КП(б)Б предложений пока не поступило. Работник ЦК ВКП(б) сказал, что он пошлет нам для ознакомления украинский проект. Через день мы его получили.

Проект Хрущева о границах между западными областями всех нас просто ошеломил, и в этот же вечер мы созвали заседание Бюро ЦК КП(б)Б, чтобы обсудить украинские предложения и выработать свои контрпредложения.

По варианту Хрущева граница между западными областями должна была пройти значительно севернее естественной общепринятой этнографической границы, причем настолько севернее, что города Брест, Пружаны, Столин, Пинск, Лунинец и Кобрин, а также большая часть Беловежской пущи отходили к Украине.

С этим никак нельзя было согласиться».

И 19 ноября 1939 года ЦК КП(б) Белоруссии принял решение о своем варианте границы, упирая, как и в прежних территориальных спорах (см. «Отношение к белорусизации со стороны населения отрицательное»), на этнографические данные:

1. Разграничение областей и районов между Белорусской ССР и Украинской ССР осуществить по линии границы бывших Минской и Гродненской губерний с Волынской губ., так как анализ всех материалов (работы этнографов и историков, устанавливающие этнографические границы белорусского и украинского народов, данные русской и польской статистики о национальном составе населения Западной Белоруссии, непосредственное ознакомление с национальным составом населения на месте в настоящее время, данные, послужившие основанием к установлению в свое время границы между Украинской и Белорусской ССР) свидетельствует о том, что эта граница соответствует действительному расселению белорусского и украинского народов, исторически сложилась, что подтверждается общностью культуры, языка, территории, экономической жизни, единством бытовых особенностей.

2. Считать необходимым Камень-Каширский уезд, ранее входивший в состав Волынской губ., имеющий в составе населения преобладающее количество украинцев, отнести к Украинской ССР.

Просить ЦК ВКП(б) утвердить данное решение».

В подкрепление этой позиции был подготовлен обширный доклад, описывавший историю вопроса с незапамятных времен. При этом подготовленную в 1918 году академиком Е. Ф. Карским карту «Этнографической Белоруссии», на которой не в последнюю очередь основывали свои территориальные претензии украинские товарищи, их белорусские коллеги считали не только неверной, но и вредной политически:

«Карта Карского определенно сыграла большую роль для украинских националистов всех мастей.

Эти господа забирали себе значительную часть территории Белоруссии… В 1925 г. Карский опубликовал отчет о своей поездке за границу, насыщенный восторгом по отношению к полякам и к их культурной деятельности в Белоруссии. Хорошо известно, какое негодование вызвал у советской общественности опубликованный им отчет о заграничной командировке. Карский, сокращая районы поселения белорусов будто бы на основе научных данных, в действительности лил воду на мельницу польских националистов, которых, в свою очередь, поддерживали украинские националисты».

Однако аргументы подобного рода не убедили, а разозлили Хрущева:

«22 ноября,— вспоминал Пономаренко,— я был вызван в Москву со своими предложениями. По прибытии в столицу в тот же день получил приглашение от И. В. Сталина. Когда я зашел в его приемную в Кремле, там уже находился Хрущев, тоже с материалами и схемами. Он беседовал с помощником Сталина А. Н. Поскребышевым. И здесь перед нашей встречей со Сталиным произошел драматический инцидент между Хрущевым и мной, определивший на долгие годы его отношение ко мне.

После того как я поздоровался, Хрущев спросил меня, подготовили ли мы свои предложения о границе и в чем их суть. С должным уважением к нему как члену Политбюро ЦК ВКП(б) и известному деятелю партии я как можно деликатнее сказал: "Мы подготовили предложения, но они не совпадают с вашими". Далее я сказал, что мы предлагаем границу в соответствии с этнографическим составом населения и что граница, по нашему мнению, должна пройти южнее Пинска, Лунинца, Кобрина, Барановичей и Бреста, а посему эти города и Беловежская пуща должны остаться в составе Советской Белоруссии.

Хрущев вскипел и грубо спросил: "Кто вам состряпал эту чепуху и чем вы можете это обосновать?" Я ответил, что предложения, которые мы вносим, составили члены ЦК Компартии Белоруссии. Мы вовсе не считаем это чепухой и готовы привести обоснования на основе статистики и истории. Хрущев заявил, что украинские историки имеют другую точку зрения, и высказал свои наметки границы. На это я ответил: "Трудно предположить, чтобы ученые могли обосновать такую границу, противоречащую понятиям этнографии, статистики и истории".

Хрущев рассвирепел».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Не начали еще войну из-за границ?»

Но в стране все решали не секретари республиканских ЦК. Последнее слово было за Сталиным.

«Он сидел в кабинете один,— рассказывал Пономаренко.— После нашего приветствия он ответил: "Здорово, гетманы, ну, как с границей? Вы еще не передрались? Не начали еще войну из-за границ? Не сосредоточили войска? Или договорились мирно?"

Потом Сталин предложил нам сесть и доложить свои варианты. Хрущев и я вытащили тексты предложений и схемы. Первым докладывал Никита Сергеевич. Он развернул на столе схемы, но, излагая содержание своего проекта, ни разу не сослался на них.

Сталин выслушал, поднялся, принес свою карту и попросил Хрущева показать на схеме, как пройдет граница».

По словам Пономаренко, Сталин объявил:

«Граница, которую предлагает товарищ Хрущев, совершенно неприемлема. Она ничем не может быть обоснована. Ее не поймет общественное мнение. Невозможно сколько-нибудь серьезно говорить о том, что Брест и Беловежская пуща являются украинскими районами. Если принять такую границу, то западные области Белоруссии, по существу, исчезают. И это была бы плохая национальная политика».

Но и полностью отвергать украинские претензии Сталин не стал.

«Обращаясь к Хрущеву,— вспоминал белорусский первый секретарь,— чтобы несколько смягчить свое заявление, он заметил: "Скажите прямо, выдвигая эти предложения, вы, наверное, имели в виду другое: вам хотелось бы получить лес, его на Украине ведь не так много?"

На это Хрущев ответил:

"Да, товарищ Сталин, все дело в лесе, которым так богато Полесье, а у нас леса мало".

"Это другое дело,— заметил Сталин,— это можно учесть. Белорусы предлагают правильную, обоснованную границу. Объективность их варианта подчеркивается, в частности, и тем фактом, что они сами предлагают район Камень-Каширска отнести к Украине. Мы утвердили границу, в основном совпадающую с проектом товарища Пономаренко, но с некоторой поправкой в соответствии с желанием украинцев получить немного леса".

Он взял карту и прочертил линию границы, почти совпадающую с нашими предложениями. Только в одном месте сделал на зеленом массиве карты небольшой выгиб к северу и сказал: "Пусть этот район отойдет к Украине".

Хрущев выразил свое согласие. Я был особенно доволен таким решением вопроса.

После этого Сталин пригласил Хрущева и меня к себе обедать. По лицу, по настроению Никиты Сергеевича чувствовалось, что он остался недоволен таким исходом и эту историю надолго запомнит. Я не ошибся».

4 декабря 1939 года Президиум Верховного совета СССР своим указом утвердил начерченную Сталиным линию белорусско-украинской границы. Но на этом история установления границы Белоруссии не завершилась. В 1940 году уточняли ее линию на литовском участке. А в 1944 году после польско-советских переговоров город Белосток и 17 районов Белостокской области были переданы Польше, что, по мнению белорусских товарищей, было слишком большой уступкой. Есть версия, что активную роль в этом сыграл Хрущев.

Евгений Жирнов