Сенсация видеосезона — "Быстрый бегун" (Atanarjuat — The Fast Runner, 2002, ****) Захариаса Кунука, первого режиссера-инуита, то есть канадского эскимоса. Естественно, он не неграмотный охотник, который первый раз в жизни увидел камеру и тотчас же снял шедевр, а выходец из оседлой семьи, скульптор, создатель кинокомпании, специализирующейся на документальных фильмах об инуитах. В "Быстром бегуне" нет ровным счетом никакого желания спекулировать на этнографической составляющей, нет кокетства собственной "естественностью", нет никакого сюсюканья по поводу "детей природы". Это абсолютно нормальная, напоминающая о жанре вестерна, упруго и напряженно снятая драма, которая, несмотря на то что длится почти три часа, смотрится на одном дыхании. Родной ему мир Кунук снимает одновременно и изнутри, и снаружи, подчиняя его вечным законам драматургии. Те, кто видел фильм, обычно рассказывают, что в течение трех часов по бескрайним ледяным просторам бежит голый эскимос. Не верьте им. Бегство голого Атанарджуата от убийц, братьев Оки, которые длинными и острыми моржовыми клыками уже закололи его спящего брата, действительно центральный и очень эффектный эпизод фильма, который им отнюдь не исчерпывается. "Быстрый бегун" — трагедия ревности и похоти, соперничества из-за женщины, отцеубийства. А виноват во всем злой дух, который овладел семьей Оки. Поэтому главного убийцу и его развратную сестру, из-за которой и пролилась кровь, наказывают лишь изгнанием из племени. Но предварительно проводят обряд изгнания демона, который оказывается плюгавым и рыкающим, аки зверь, мужичонкой. Что же касается этнографической стороны, то поражают несколько вещей. Во-первых, удивительное цветовое разнообразие тундры и, соответственно, фильма. Белое, почти гламурное мерцание ледяных стен иглу оттеняет загорелую кожу инуитов. Яркое небо, напоминающее о живописи то Сальвадора Дали, то Рериха. Яркая земля, весной покрывающаяся фиолетовым ковром из цветов. Во-вторых, в окружении снежного безмолвия царит необычайно оживленная жизнь. Встречаются следующие в разных направлениях семьи, кто-то за кем-то гонится, кто-то с кем-то шутя дерется, кто-то бродит, вздыхая, вокруг чума легкомысленной инуитки. От фильма Карлоса Диегеса "Великолепная Тита" (Tieta do Agreste, 2002, **), казалось бы, следовало ожидать гораздо большего, чем от игрового дебюта никому не известного Кунука. Дело в том, что 63-летний Диегес — живой классик бразильского кинематографа, один из лидеров нового кино 1960-х годов, сплавлявшего переосмысленные в латиноамериканском духе неореализм, новую волну и левацкий пафос, продюсер самого значительного его представителя Глаубера Роши. Одним словом, национальное достояние. Несколько смущает то, что "Великолепная Тита" — экранизация романа Жоржи Амаду. Классик бразильской литературы слишком много написал в своей жизни и слишком обильно подвергался экранизациям, среди которых, за вычетом легендарных "Генералов песчаных карьеров" и озорной "Донны Флор и двух ее мужей", трудно различить что-либо выдающееся. Однако реальность оказывается гораздо печальнее, чем можно было предполагать. Сюжет невыносимо банален и предсказуем на десять ходов вперед. В родной городишко возвращается пресловутая Тита, в 17 лет изгнанная из дому за любвеобильность, а ныне богатая вдова и преуспевающая деловая женщина, которой ничего не стоит позвонить сенатору и попенять ему за то, что в ее Агрешту не провели электричество. Естественно, она осыпает родных всеми благами, от электричества до избавления от налогового бремени, и даже лишает невинности робкого семинариста. Естественно, ее близкие проявляют худшие стороны человеческой природы, зависть и жадность, но в результате оказываются желтыми и пушистыми. Зрителю уже на двадцатой минуте становится ясно, что Тита — никакая не хозяйка модного магазина, а содержательница дорогого борделя. Что покойный муж-миллионер — выдумка. Что сопровождающая ее прелестная "падчерица" — никакая не падчерица, а одна из "девочек". Что в финальном эпизоде вся эта правда выплеснется наружу, но, пролив должное количество слез, все персонажи примирятся и улицу в Агреште назовут-таки в честь "нашей Титы". Но главная беда фильма не в его банальности, а в том, что манера съемок вполне адекватна сюжету. Собственно говоря, это гладенький телефильм, снятый по французскому заказу. Но, честное слово, лучше уж смотреть бразильские сериалы, чем эту наигранно жизнерадостную комедию с вазелиновыми слезами, женщинами в ярких платьях, в поддельном отчаянии бегущими по берегу океана, и ангелочками-детишками, резвящимися на площади перед городским собором.
