«Я поняла, что родная страна меня не защитит»
Жертва домашнего насилия рассказала “Ъ” подробности своих исков к России в ЕСПЧ
В этом году Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) уже дважды обратил внимание на проблему домашнего насилия в России. В июле он присудил компенсацию жертве многократных избиений, заявив, что российское законодательство оказалось неспособно защитить ее и других женщин. А на этой неделе принял к рассмотрению жалобу на отказ полиции расследовать длительное онлайн-преследование. Оба заявления подала в ЕСПЧ россиянка Валерия Володина — в интервью спецкору “Ъ” Александру Черных она рассказала, как много лет пыталась добиться помощи у российских правоохранительных органов, но столкнулась с «безразличием и равнодушием». В итоге женщина была вынуждена сменить имя и уехать в другую страну и до сих пор боится, что бывший партнер найдет ее.
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Евгений Гурко, Коммерсантъ / купить фото
— Валерия, расскажите, с чего началась ваша история домашнего насилия?
— В 2014 году я жила в Ульяновске, мне было 29 лет — уже взрослая женщина, с сыном-школьником. В тот период у меня были отношения, потом я познакомилась с бизнесменом Рашадом Салаевым, гражданином Азербайджана. Он казался адекватным интересным мужчиной, мы друг другу понравились, он начал добиваться меня, в итоге я прекратила те отношения и стала встречаться с ним. Сейчас я думаю, что у него в этот момент отложилась в голове мысль: раз я смогла от кого-то уйти, чтобы начать новые отношения, то и с ним такая история может повториться.
Когда мы в 2015 году стали жить вместе, у него проявилась дикая ревность. Почему-то он был уверен, что я при первой возможности ему изменю, хотя никаких поводов к этому не было.
Начались оскорбления, постоянные крики, ругань. Постепенно он стал распускать руки — пощечины, удары, вот это все. А потом он меня впервые серьезно избил.
— «Серьезно» — это как?
— Он бил меня руками, ногами, на мне места живого не было. Я долго отлеживалась, потому что ходить не могла. А потом сказала, что терпеть это не намерена и хочу от него уйти. Он извинялся, обещал, что такого никогда не повторится и так далее. Хорошо, я к нему вернулась. А потом это стало обычной практикой: чуть что не так, он сразу распускает руки.
— Сколько длился этот период ваших отношений?
— Да это уже не отношения были, а просто выживание.
Я пыталась от него уходить — он меня бил, угрожал, шантажировал. Например, отвез меня на машине ночью в лес, приставил нож к боку и заставил на видео сказать, будто я у него деньги заняла.
Он угрожал, что убьет моих родных, моего сына, если я не буду с ним. Я пыталась обратиться за помощью к его друзьям, к его родителям, чтобы те как-то повлияли. Но они не осуждали его за все эти избиения. А мне отвечали: раз бьет, значит, ты сама виновата.
— Когда вы впервые обратились в полицию?
— В конце 2015 года он снова начал извиняться, хорошо себя вести, мы опять ненадолго сошлись. А в январе 2016 года Салаев опять меня избил, ушел, потом начал ломиться ко мне в квартиру, я его не пустила. Тогда он вышел и битой разбил мою машину. Я написала заявление о порче имущества, но он начал извиняться, лобовое стекло новое поставил. В общем, полиция дело заводить не стала.
Тогда я решила уехать из Ульяновска в Москву. Начать новую жизнь, избавиться от этих преследований. Переехала, разместила резюме в интернете, начала искать работу. Сначала Салаев начал следить за моим сыном, караулил его у школы, потом все же пропал. А я в Москве вдруг поняла, что беременна от него. Представьте мое состояние — это ведь совсем не входило в мои планы. В общем, я сижу, пытаюсь понять, что делать, и тут приходит ответ на резюме. Кадровик пишет, что место работы в Московской области, надо туда приехать на собеседование, вас отвезут на машине. Приезжает микроавтобус, я сажусь спереди, мы едем долго. Вдруг машина останавливается, водитель выходит, и оказывается, что сзади, в багажном отсеке, все это время сидел Салаев. Он снова начал меня бить, душить. Я боялась, что он меня тут и убьет, поэтому закричала, что беременна от него. Он не поверил, я показала результат анализов. Тогда он успокоился и на этой же машине повез меня в Ульяновск.
— Что вы сделали, когда приехали?
— Я в дороге со всем смирилась. Все, думаю, больше уже никуда от него не денусь. Начала даже сама искать оправдания всей этой ситуации: «Ничего не поделать, надо терпеть, вдруг ребенок родится и он изменится». Пыталась так себя утешить, чтобы не рехнуться.
Несколько дней прошли нормально, а потом у него опять началось помутнение. Начал орать: «А у кого ты жила в Москве? С кем ты там трахалась? Ты там в борделе работать собиралась? Да это вообще не мой ребенок!» И пошло-поехало: кричал, что этот ребенок ему не нужен, и снова избил меня. Избил так, что началось кровотечение, вызвали скорую. Врачи приехали, посмотрели, забрали меня в больницу и вызвали полицию.
В больнице сказали, что из-за побоев большая угроза выкидыша, надо меня класть на сохранение. Я тогда сказала, что никакого сохранения не надо, пусть будет выкидыш. Посмотрите, говорю, как меня будущий отец разукрасил. Не нужен мне от такого человека ребенок.
В больницу полиция приходила, они же обязаны реагировать на такие дела. Заявление я написала, но дело ничем не закончилось. Меня через два месяца вызвал помощник участкового, начал говорить, что надо пройти экспертизы. Я подумала, что нет никакого смысла этим заниматься, когда уже все зажило. Они мне не стали объяснять ничего, говорят: пишите тогда отказ. Я и написала. Вот так они меня ввели в заблуждение и потом еще говорили, что я сама заявления забираю. Хотя если избиение привело к выкидышу, это уже тяжкий вред здоровью, полиция обязана завести дело и без моего заявления. Но они не стали этим заниматься.
А дальше все продолжилось как снежный ком: бесконечные угрозы, слежка. И никакой помощи не было. Я обнаружила в машине GPS-трекер, которым Салаев отслеживал мои перемещения. Пошла в полицию — опять никакой реакции. Салаев подходил к моему дому, звонил с улицы по телефону, угрожал. Я пошла в полицию, там ответили: «Ну он же не пытался внутрь попасть, значит, нет повода завести дело». Потом он накинулся на меня на улице, пытался затащить в свою машину, я только с помощью газового баллончика освободилась — снова полиция отказывается дело заводить.
— В какой момент вы приняли решение обратиться в ЕСПЧ?
— Я второй раз уехала в Москву, там рассказывала знакомому эту историю, и он посоветовал обратиться к правозащитникам в «Правовую инициативу». Мы побеседовали, там решили этим делом заняться. И только тогда все сдвинулось с места. Сама я не смогла бы ничего сделать, потому что услуги юриста стоят очень дорого. Если учесть, что в России мы ни одного суда не выиграли, то все мои деньги ушли бы в никуда. А эта организация благотворительная, я им не заплатила ни рубля. И они довели мою ситуацию до ЕСПЧ.
В процессе рассмотрения первой жалобы Валерии Володиной ЕСПЧ запросил комментарии от правительства РФ. Там пояснили, что по российскому законодательству полиция не может самостоятельно возбудить уголовное дело о побоях или нанесении легкого вреда здоровью, даже если видит их явные признаки. Представители российской стороны отмечали также, что госпожа Володина сама неоднократно забирала заявления из полиции.
Представители Валерии Володиной указывали, что женщина забирала заявления, поскольку страдала от психологической травмы, вызванной постоянным насилием и чувством беспомощности. Они подчеркнули, что правоохранительные органы несерьезно относились к заявлениям пострадавшей, не уведомляли ее о процессуальных решениях и минимум трижды отказали в возбуждении уголовного дела.
Судьи ЕСПЧ признали полностью доказанными заявления Валерии Володиной о неоднократных избиениях (в том числе во время беременности), угрозах убийства, слежке, навязчивом преследовании. В решении отмечено, что российское законодательство не предоставляет жертвам семейного насилия каких-либо действенных мер защиты, «эти пробелы в законодательстве наглядно показывают, что власти не признают важность проблемы домашнего насилия в России и дискриминационного эффекта, который насилие оказывает на женщин». Госпоже Володиной присудили €20 тыс. компенсации и €5875 на оплату судебных издержек. Судья ЕСПЧ от РФ Дмитрий Дедов высказал особое мнение, что сумма компенсации должна быть гораздо больше, так как женщина фактически стала жертвой пыток.
Честно говоря, я не думала, что из всего этого выйдет толк: если в родной стране доказать ничего не можем, то что уж говорить про какие-то заграничные суды. Поэтому, когда мы выиграли дело, это для меня был настоящий шок. И удивительно, какой шум поднялся — столько времени никто не замечал мою ситуацию, а тут сразу звонки, статьи, даже чиновники об этом деле говорят.
— В вашем втором заявлении в ЕСПЧ говорится уже о неспособности государства защитить вас от онлайн-насилия. Что конкретно вы имеете в виду?
— Смотрите, за период нашего с ним проживания скопился небольшой архив, скажем так, интимных фотографий и видео. Я думаю, сейчас это никого не удивит. В наше время у любого человека можно в телефоне что-то подобное найти. Я считаю, что это нормально. Ненормально использовать такие снимки против человека, с которым у тебя были отношения.
В 2016 году Салаев окончательно понял, что я к нему не вернусь. И тогда он начал мстить. У меня был аккаунт «ВКонтакте», просто для нескольких человек, там даже фамилия-имя были вымышленные, я вообще редко туда заходила. Он его взломал и поставил мои настоящие данные: Валерия Володина, город Ульяновск, дата рождения, фотография моя на аватарке. Потом он начал с этого аккаунта добавлять моих родственников, знакомых. Они думали, что это настоящая я, поэтому добавлялись в ответ.
А когда он набрал аудиторию в тысячу человек, начал выкладывать мои интимные снимки. И так их увидели практически все: друзья, родные, учителя моего сына, его одноклассники и так далее. В общем, приятного мало.
Вот представьте: в городе 600 тыс. человек живет, и минимум тысяча увидели мои интимные фотографии.
Я вернула контроль над страничкой, тогда он начал создавать фейковые аккаунты от моего имени. Сначала в «ВКонтакте», потом в Instagram. И продолжил выкладывать туда мои фотографии и видео. Кроме того, мне начали писать какие-то люди: мол, я по объявлению, приезжай по такому адресу, заплачу большие деньги за секс. Видимо, он от моего имени давал такие объявления.
И все это время Салаев продолжал мне звонить, писать в мессенджеры. Я его блокировала — он заводил новые аккаунты и снова слал угрозы. Он даже додумался использовать переводы Сбербанка, ведь там можно оставить небольшое сообщение для получателя денег. Он слал мне рубль — и прикреплял угрозу.
— Вы сообщали об этом полиции?
— Я неоднократно обращалась и в полицию, и в Следственный комитет, ходила на личные приемы к их начальству. А мне открытом текстом говорили: «Вы же понимаете, что он никакого серьезного наказания не получит. Максимум штраф или исправительные работы. А ведь вам надо будет все эти фотографии в суде показывать, неужели вы хотите так позориться на весь мир?» Нет уж, говорю, он меня и так опозорил на весь город. Неважно уже, какое наказание, пусть у него хотя бы судимость будет. Чтобы он не вышел сухим из воды.
В жалобе Валерии Володиной в ЕСПЧ приводится подробная хронология попыток добиться наказания бывшего партнера. 22 июня 2016 года она подала заявление в полицию Ульяновска, однако там ответили, что не смогли найти Рашада Салаева и 21 июля переслали все документы по месту его официальной регистрации — в Краснодарский край. 29 августа краснодарская полиция направила дело в Самарскую область, куда переехал мужчина. 30 сентября самарские полицейские вернули заявление ульяновским коллегам. 7 ноября те отказались возбуждать уголовное дело, заявив, что интимная информация была раскрыта в социальной сети, а в законе говорится о «публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации».
Прокуратура отменила это решение. Через полгода, 2 мая 2017 года, полиция вновь отказалась возбуждать уголовное дело, заявив, что не смогла обнаружить Рашада Салаева. Прокурор снова отменил это решение, указав, что полиция должна найти и допросить господина Салаева, а также изучить его электронные устройства. И только 6 марта 2018 года полиция Ульяновска возбудила уголовное дело о нарушении неприкосновенности частной жизни (ст. 137 УК РФ, максимальное наказание — штраф до 200 тыс. руб. либо лишение свободы до двух лет. — “Ъ”).
— Пока вы пытались добиться возбуждения уголовного дела, ваш бывший партнер продолжал выкладывать фотографии?
— Он это делал несколько раз, как бы волнами. Сначала в 2016 году, потом было какое-то затишье. Потом был новый всплеск в 2017 году, потом в 2018 году снова появились эти фейковые странички. Иногда я в день сразу по три таких аккаунта находила.
— Что вы делали с этими аккаунтами?
— Я постоянно переписывалась со службами поддержки различных соцсетей. В Instagram оказалось проще всего добиться помощи, несмотря на то что это не российская организация. Я просто пишу им жалобу, что кто-то выдает себя за меня, прилагаю фотографию, документы — они блокируют фейки моментально. А в «ВКонтакте» на один запрос могут отвечать несколько дней, все это время страница существует, он новых людей добавляет.
Во «ВКонтакте» до сих пор есть поддельная страница с моим именем и фамилией, датой рождения, городом Ульяновском. Но там на аватарке нет моего лица, поэтому я не могу пожаловаться на попытку выдать аккаунт за меня. И этот профиль закрытый, поэтому техподдержка отказывается его удалять. Мол, они не могут посмотреть, что опубликовано внутри закрытого профиля, а я ведь тоже не могу туда зайти и сделать скриншот в доказательство того, что там мои фотографии. Я предложила «ВКонтакте» запретить создавать новые аккаунты с такими данными — моими именем и фамилией, городом и датой рождения,— но они сказали, что не могут этого сделать.
Отдельно хочу сказать, что всю эту работу по поиску аккаунтов и их блокировке проводила я одна. Наша доблестная полиция и пальцем не пошевелила, чтобы помочь хоть одну фейковую страницу заблокировать.
Комментарий от пресс-службы «ВКонтакте»:
«ВКонтакте» блокирует профили, которые используют чужую личную информацию для обмана пользователей. Пожаловаться на такую страницу просто — из раздела «Помощь» с компьютера или в приложении.
Нам важно убедиться, что в поддержку действительно обращается владелец страницы или фотографий. Любая блокировка пользователя должна быть обоснована. Поэтому мы просим присылать фотографию документа, удостоверяющего личность, и фото, на котором видно лицо на фоне заявки. Иногда этот процесс затягивается, если пользователи долго не отвечают или нам приходится просить их переделать снимок из-за плохого качества или неправильного ракурса.
Если у клона закрытый профиль, мы просим подтвердить факт нарушения скриншотами. Без доказательства, что на странице размещены личные данные или фотографии другого человека, мы не можем заблокировать закрытый профиль.
В какой-то момент я завела свой блог, куда выкладывала скриншоты всех его посланий. Чтобы люди видели, сколько угроз я получаю каждый день, в каком аду живу. Он начал требовать эту страницу удалить, угрожал теперь уже из-за нее. И однажды мне написал какой-то хакер: говорит, тут один человек по имени Рашад предлагает деньги за взлом вашей страницы, но когда я к вам зашел, то просто офигел. Не буду вам мешать, вот пара советов, чтобы вас было сложнее взломать.
Даже хакер моей историей проникся, понимаете? А полиции было все равно.
— В 2018 году уголовное дело все-таки было возбуждено. Как проходило расследование?
— Начались опросы, допросы: родителей вызвали, моего брата, даже моего сына несовершеннолетнего. Только это была имитация реальной деятельности. Они из раза в раз задавали одни и те же вопросы, а сами ничего не делали.
— А что спрашивали?
— «Откуда вы знаете Салаева?», «Какие вас связывают взаимоотношения?», «Что вы можете рассказать о Салаеве?», «Почему вы думаете, что эти фотографии выложил именно Салаев?», «А как вы можете это доказать?». Да чего тут доказывать — посмотрите, какие угрозы он мне слал со своего телефона. Я отвечала, что больше некому желать мне зла. У меня достаточно в жизни было отношений, и ни одни отношения не заканчивались вот так. Потом один следователь ушел в отпуск, его заменил другой, все это тянулось и тянулось.
13 августа и 19 сентября 2018 года Валерия Володина пожаловалась в полицию на то, что Салаев направил ей угрозы убийством через социальные сети. Она приложила распечатки сообщений и попросила возбудить уголовное дело по ст. 119 УК РФ (угроза убийством или причинением телесных повреждений). Полиция отказала, заявив, что «угрозы не были реальными».
28 сентября 2018 года Валерия Володина попросила следователя обратиться к суду за постановлением о запрете Рашаду Салаеву контактировать с ней, в том числе с помощью соцсетей. «В 2018 году в российском УПК появилась ст. 105. 1 "Запрет определенных действий". Подразумевается, что следователь может обратиться к суду с ходатайством ограничить подозреваемого или обвиняемого в поступках,— пояснила юрист "Правовой инициативы" Татьяна Саввина.— Это может быть запрет приближаться к человеку, запрет контактировать с человеком, даже запрет пользоваться интернетом. Но оказалось, что на практике эта норма не работает». Следователь отказался просить суд о подобном запрете, заявив, что эта возможность создана «лишь для исключительных случаев». Валерия Володина подала жалобу, но суд поддержал позицию следователя.
— Что произошло дальше?
— Только к ноябрю 2018 года они нашли Салаева и провели с нами очную ставку. Я очень не хотела видеться с этим человеком, но следователи говорили, что это обязательная процедура. Пообещали, что я буду в полной безопасности.
— Что ваш бывший партнер говорил на очной ставке?
— Он заявлял, что ничего не выкладывал, никаких угроз не слал. Что я шлюха, поэтому мои фотографии могут быть у кого угодно, или я сама их выкладываю, чтобы привлечь внимание. Что он порядочный бизнесмен, а я таким образом его шантажирую.
В итоге следователь сам сказал, что очная ставка ни к чему не привела. Они снова продлили срок следствия, мы подали жалобу в суд на бездействие СКР. И 19 января 2019 года следствие нас уведомило, что расследование дела приостановлено. Единственное, что они смогли установить за все это время, что несколько фейковых страниц были созданы с использованием азербайджанских IP-адреса и телефонного номера. А Салаев, напомню, гражданин Азербайджана. Видимо, это совпадение такое.
Итого: заявление в полицию я написала в июне 2016 года, дело возбудили в марте 2018 года, сейчас уже октябрь 2019 года, а воз и ныне там.
Если кто-то в сети оставит комментарий с критикой власти, они быстро человека найдут и посадят. А когда полиция действительно нужна, никакой помощи от них не дождешься.
25 июня 2019 года Заволжский районный суд Ульяновска отменил решение СКР о приостановлении производства по делу Валерии Володиной. Но 19 августа 2019 года Ульяновский областной суд отменил это постановление районного суда. По мнению областного судьи, решение следователя было законным, поскольку тот «оценил и должным образом учел все обстоятельства».
— А сейчас ваш бывший партнер продолжает вас преследовать?
— Мне наконец-то удалось от него спрятаться. Я поняла, что родная страна меня не защитит, поэтому уехала за границу. Сменила имя, нормально здесь устроилась, у меня все хорошо. Но некоторый дискомфорт все-таки ощущается. Знаете, периодически на улице возникает страх: а вдруг он где-то рядом? Вдруг он все-таки нашел меня и снова попробует напасть? Захожу в интернет — и снова страх, что опять где-то всплыли эти фотографии. Видимо, этот страх со мной уже до конца жизни будет.
Я очень надеюсь, что и во втором деле ЕСПЧ встанет на мою сторону и после этого российские власти начнут хоть что-то делать с этой проблемой. А пока я от наших правоохранительных органов видела только полное безразличие и равнодушие.
После того как ЕСПЧ вынес решение по первому делу Валерии Володиной, председатель Совета федерации Валентина Матвиенко признала, что российские правоохранительные органы несерьезно относятся к обращениям россиянок о домашнем насилии. «Типа, ну, не убил же, идите и там разбирайтесь. То есть что, надо дождаться, чтобы убили, а потом обращаться?» — сказала госпожа Матвиенко. Она заявила о необходимости менять «этот патриархальный менталитет». В свою очередь, сенатор Андрей Клишас заявил, что необходимо проанализировать решение ЕСПЧ по делу Валерии Володиной. «Это может привести к изменению законодательства»,— сказал он и добавил, что семейное насилие стоит перевести «в уголовную плоскость».