Срыв разведения сил в зоне конфликта в Донбассе стал продолжением захлестнувших страну протестов против попыток президента Зеленского создать условия для перезапуска процесса урегулирования на востоке Украины. Собравшиеся в воскресенье на Майдане, которые дали старт этому процессу, назвали свою акцию народным вече.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
Известно, что помимо разведения сторон вторым ключевым условием проведения «нормандского саммита» стало согласие Киева обсуждать «формулу Штайнмайера», которая предполагает принятие закона об особом статусе Донбасса.
Эти два «страшных слова» — «формула Штайнмайера» — взорвали ситуацию. Негодующие кричат о «формуле Путина», требуют «контроля над границей», «прекращения российской оккупации» и обвиняют власти в «зраде» — предательстве.
Между тем радикальные сторонники новой украинской государственности не говорят или стараются увести в сторону от самой главной причины того, почему они считают своим долгом похоронить эту формулу любой ценой.
На самом деле респектабельный европейский политик Франк-Вальтер Штайнмайер невольно замахнулся на святая святых — поставил под сомнение принцип унитарности украинского государства, который означает, что на всей территории Украины действует одно и то же законодательство, один и тот же механизм управления.
Унитарность — это тот короткий поводок, который, по идее, должен и дальше позволять Киеву держать под контролем столь разные Восток, Центр и Запад. И неважно, что между этими регионами давно пролегли линии глубокого разлома, в связи с чем «унитарность» существует только в чьем-то воображении.
А вдруг, если лишиться этого мифа, обрушится все?
Между тем если довести реализацию «формулы Штайнмайера» до логического конца, то в определенный момент встанет вопрос о федерализации. Страна, в которой живет автор «формулы-страшилки»,— это федеративное государство. При этом Германия — неформальный лидер Евросоюза. Не входящая в Евросоюз, но ставшая символом европейского благополучия Швейцарская конфедерация, где в годы опалы коротал время украинский олигарх Игорь Коломойский, тоже имеет федеративную форму правления. Она вполне позволяет существовать вместе 26 швейцарским кантонам. И, наконец, уникальная федерация — это Бельгия, где находятся штаб-квартиры ЕС и НАТО, вступление в которые стало мечтой Киева.
В общем, федерация — это очень даже по-европейски.
Но если «Украина — це Европа», то в чем проблема? Что мешает позаимствовать ценный европейский опыт? И здесь мы подходим к самому главному.
У германского правительства могут быть непростые отношения с Баварией, но Бавария никогда не будет восприниматься в Берлине как враждебный регион, представляющий смертельную опасность для германского государства. А ведь именно так украинские политики представляют Донбасс. В этом и состоит принципиальная разница. Согласие на федерализацию означало бы предоставление дополнительных прав и полномочий «врагу». Но кто же на это пойдет?
Ответа на этот вопрос пока нет. Но его нужно найти.
А значит, сегодняшние протесты — это еще не вече.