Заместитель генерального секретаря НАТО Роуз Геттемюллер после трех лет работы в Брюсселе покинула свой пост. Перед самым уходом она ответила на вопросы корреспондента “Ъ” Елены Черненко, в том числе об интеграционных перспективах Грузии и Украины, а также о том, как НАТО оценивает предложения Владимира Путина ввести мораторий на размещение ракет средней и меньшей дальности.
Заместитель генерального секретаря НАТО Роуз Геттемюллер
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
Заместитель генерального секретаря НАТО Роуз Геттемюллер
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
— С какими чувствами вы покидаете свой пост? Меня особенно интересует ваша работа на российском направлении.
— Я покидаю свой пост с чувством уважения по отношению к собеседникам на российском направлении, бывшему постоянному представителю РФ (ныне замминистра Александр Грушко.— “Ъ”) и нынешнему временному поверенному (Юрий Горлач.— “Ъ”). У нас были непростые, но продуктивные переговоры. Мне кажется важным продолжать разговаривать друг с другом. Пусть мы порой и передавали друг другу жесткие послания. Мои собеседники — от Москвы, а я — от руководства НАТО. Я считаю, что и такого рода общение важно, поскольку оно позволяет нам пытаться лучше понять друг друга, а значит, предотвращать нежелательные инциденты и чрезвычайные происшествия и, возможно, наращивать доверие. Мне этот диалог казался весьма полезным, и я выражаю благодарность своим собеседникам.
Хорошо, что Совет Россия—НАТО регулярно собирался. Это полезная площадка для более официальных переговоров. И я не могу не отметить, что генеральный секретарь НАТО (Йенс Столтенберг.— “Ъ”) ценит возможность общения с министром иностранных дел РФ Лавровым (Сергеем.— “Ъ”), как и наличие регулярного диалога между военными на уровне начальника Генерального штаба вооруженных сил РФ (Валерий Герасимов.— “Ъ”) и главнокомандующего Объединенными силами НАТО в Европе (Кёртис Скапарротти.— “Ъ”), а также председателя Военного комитета НАТО (Стюарт Пич.— “Ъ”). Эти консультации дают определенные результаты, они могли бы, конечно, быть более выраженными, но пусть хоть так.
— Есть ли планы созвать Совет Россия—НАТО в ближайшее время?
— Мы обсуждаем этот вопрос, но на данный момент мне нечего анонсировать.
— Вы недавно побывали в Грузии, где заверили, что эта страна войдет в НАТО. О каких временных рамках речь?
— Напомню, что на саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году было принято заявление, что и Грузия и Украина, изъявившие желание вступить в НАТО, смогут сделать это. Но при этом мы всегда подчеркивали, как важно им продолжать идти дорогой реформ. Это касается не только реформирования военных и силовых структур. Важно, чтобы продолжали проводиться и внутренние реформы.
Тем временем мы продолжаем сотрудничество с обеими странами. Что же касается дедлайнов, то мы их никогда не объявляем, особенно когда речь идет о приеме новых членов, поскольку этот процесс всегда связан с процедурой согласования и выхода на консенсус всех членов альянса.
— Вы наверняка видели нашумевшее предложение бывшего генсека НАТО Андерса Фога Расмуссена о том, что Грузии стоит подумать о вступлении в альянс без Абхазии и Южной Осетии. НАТО готово подписаться под этим предложением?
— В рамках НАТО это не обсуждалось. Но я хочу подчеркнуть, и мне важно, чтобы читатели в России это понимали: когда страна вступает в НАТО, ситуация в ней становится более стабильной, а ее экономика растет. Мы это видим на примере Черногории, которая не так давно вступила в НАТО. С тех пор как эта страна стала членом альянса, экономический рост там ускорился.
Мне важно, чтобы ваши читатели в России понимали, что НАТО — это оборонительный альянс. Все наши действия в отношении новых и будущих членов направлены на укрепление безопасности и стабильности. И это в интересах России тоже.
Я знаю, что в России НАТО считают угрозой. Но это неверное представление. Мы убеждены, что присоединение той или иной страны к альянсу идет на пользу ее безопасности, стабильности и экономике. А значит, на пользу миру и стабильности во всем мире.
— В России многие не согласятся с вами. Как вы уже сами сказали, НАТО здесь считают угрозой, агрессивным, а не оборонительным блоком, который, расширяясь, берет Россию в кольцо. И многие говорят, что, если бы Украина вновь вернулась к принципу нейтралитета, это сделало бы обстановку в регионе более безопасной. С Финляндией же прекрасно работает.
— Каждая страна должна иметь право сама принимать решения о том, как обеспечивать свою безопасность. Внешние силы не должны влиять на это. Страны должны решать такие вопросы самостоятельно. Это базовый принцип, которого мы придерживаемся в НАТО. Финляндия для себя решила так, а Украина — иначе. Мы в НАТО будем уважать любое решение (соответствующих стран.— “Ъ”).
— Президент РФ Владимир Путин направил генсеку НАТО Йенсу Столтенбергу письмо с предложением ввести мораторий на размещение ракет средней и меньшей дальности и выразил готовность обсуждать верификационные меры. Когда НАТО даст ответ?
— Я не стану говорить о конфиденциальной переписке. Но скажу так: во-первых, мой дипломатический опыт показывает, что если вы выступаете с инициативой, то лучше делать это в тишине, а не под прицелом телекамер.
А во-вторых, да, мы видели письмо с предложением ввести мораторий и обсудить верификационные меры, но у меня сразу возникли принципиальные вопросы. Что именно предлагает сделать Москва, если она настаивает на том, что 9М729 (крылатая ракета наземного базирования, которую США считают запрещенной.— “Ъ”) не нарушает Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД.— “Ъ”)? Она хочет, чтобы мы ввели односторонний мораторий? Ведь Россия уже разместила на своей территории эти ракеты, в том числе на европейской части. С нашей точки зрения, это (предложение.— “Ъ”) лишено смысла. И о каких верификационных мерах речь? Россия хочет верифицировать лишь американские ракеты? Не вижу в этом смысла.
С точки зрения НАТО, российское предложение просто лишено основания, поскольку все члены альянса убеждены, что 9М729, SSC-8 в натовской классификации, нарушает Договор о РСМД, а Россия уже развернула эти ракеты.
Кстати, как мне кажется, есть смысл изучить опыт конца 1970-х—начала 1980-х годов, когда было принято «Двойное решение НАТО» (о постепенном развертывании в Европе ракет средней дальности при продолжении переговоров с СССР о ликвидации этого класса ракет.— “Ъ”). Москва тогда предлагала нечто похожее, в то время как она уже развернула ракетные комплексы SS-20 («Пионер».— “Ъ”).
— Но в НАТО, вообще, готовы обсуждать российское предложение или оно изначально неприемлемо для вас?
— Ну, как вы знаете, мы всегда выступаем за диалог. Такой подход берет свое начало еще с конца 1960-х, когда вышел доклад Армеля (тогдашний министр иностранных дел Бельгии Пьер Армель.— “Ъ”) о двойственном подходе («Будущие задачи альянса».— “Ъ”), включающем в себя диалог и сдерживание. Так что мы всегда открыты к диалогу.
— То есть альянс готов говорить о моратории, верификации и так далее?
— Как я уже сказала, мы открыты к диалогу, но считаем, что предложение о введении моратория лишено основы, поскольку Россия уже развернула на своей территории ракеты наземного базирования, дальность которых попадает в диапазон Договора о РСМД.
— А если Россия согласится, например, на инспекции этих вооружений, НАТО это было бы интересно?
— Нам надо было бы понять, какие подробности Россия была бы готова раскрыть. Если это было бы как та так называемая демонстрация (ракеты 9М729.— “Ъ”) в январе…
— НАТО ее проигнорировало.
— Там не было предоставлено никакой полезной информации.
— Москва критически высказалась о заявлении Йенса Столтенберга, что НАТО не имеет планов развертывания ракет средней и меньшей дальности в ядерном оснащении, поскольку, как напоминают российские эксперты, если ракета запущена, то тем, кто ее засечет, совершенно неясно, какая на ней боеголовка. НАТО готово на какие-то дополнительные шаги, чтобы снять озабоченности России?
— Этот вопрос я бы сама могла задать российским коллегам. Ведь такие ракетные комплексы, как «Искандер», тоже могут нести как неядерные, так и ядерные заряды, а они уже размещены там, где могут достигать целей в НАТО, в частности в Калининградской области. И их скорость даже выше (чем скорость «Томагавков».— “Ъ”). Так что мы в НАТО тоже озабочены этим вопросом.
— В следующем году ожидаются масштабные военные учения. Достаточно ли у НАТО и России каналов и мер предотвращения эскалации возможных инцидентов?
— Мы были рады проведенным российской стороной в рамках Совета Россия—НАТО брифингам о грядущих военных учениях. Это было полезно, хотя самыми полезными мы считаем меры доверия и транспарентности, предусмотренные «Венским документом ОБСЕ» (о мерах укрепления доверия и безопасности.— “Ъ”). Но Россия никогда не уведомляет нас об учениях в рамках этого механизма, поскольку численность участников учений якобы не превышает потолок в 13 тысяч. За мои три года в НАТО Россия провела несколько крупных учений, но ни об одном из них она не уведомляла в рамках «Венского документа». Я просто хотела это отметить. В целом же я считаю обмен информацией об учениях полезным. Россия только что завершила ряд крупных учений, среди которых был «Центр» и «Щит союза», а сейчас она проводит ежегодные учения своих ядерных сил. Тот факт, что мы обмениваемся информацией о таких учениях, я считаю важным.
— Ну, вот год назад испанский истребитель по ошибке запустил над Эстонией боевую ракету. А если бы она летела в направлении России, достаточно ли у сторон каналов, чтобы не допустить эскалации?
— Я бы не хотела комментировать гипотетические сценарии. Но хочу подчеркнуть, что у нас есть работающие каналы коммуникации между военными. И речь идет не только о связи штаб-квартиры НАТО с Москвой, но и о каналах коммуникации отдельных стран—членов альянса с Россией. Они позволяют обмениваться информацией и реагировать на инциденты.
— За последние годы члены Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ) неоднократно обращались к НАТО с предложением взаимодействия и сотрудничества. Когда же НАТО ответит на их письма?
— У нас с Россией и так есть устоявшиеся каналы коммуникации, в том числе в рамках Совета Россия—НАТО, и мы не видим смысла создавать дополнительный канал на уровне организаций.
— Вы считаете, что ОДКБ — недостаточно мощная структура, чтобы быть партнером по переговорам с НАТО?
— Мы сконцентрированы на имеющихся механизмах взаимодействия с Россией.
— Вы сказали о важности диалога. Планирует ли НАТО разрешить России вновь увеличить количество сотрудников своего представительства при альянсе?
— Меня этот вопрос забавляет, поскольку, когда мы спрашиваем своих российских собеседников, когда Москва пришлет в НАТО своего нового постпреда (вместо временного поверенного.— “Ъ”), то в ответ слышим, что тут ничего не происходит и нет смысла присылать посла. А значит, какой смысл увеличивать размер делегации?
— Каким вы видите будущее отношений НАТО и России? Российские официальные лица говорят, что альянс после холодной войны потерял смысл существования, а теперь вновь обрел его, раздувая российскую угрозу.
— Я абсолютно не согласна с таким подходом. В период после холодной войны мы были нацелены на выстраивание тесного партнерства с Россией и считали наше сотрудничество плодотворным. Но после захвата Россией Крыма и дестабилизации Донбасса НАТО всерьез озабочено угрозой, исходящей из России. Нам жаль, что зародившееся в 1990-х сотрудничество пришлось прервать. В духе двойственного подхода «диалог + сдерживание» мы будем поддерживать каналы коммуникации с Россией и концентрировать свои усилия на предотвращении инцидентов и обеспечении взаимной предсказуемости.