Не учи Ручьёного

22 октября в Сочи Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган подписали меморандум о взаимопонимании, в котором, считает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, во многом определили судьбу Сирии и ее территориальной целостности. О переговорах, продолжавшихся семь часов, и об их, возможно, и в самом деле судьбоносных результатах, позволяющих избежать новой войны в регионе,— специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников из Бочарова Ручья.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Событие мирового масштаба легко отличить от другого события. Вот утром в Сочи, в Бочаровом Ручье можно было наблюдать внезапно около двухсот журналистов: из французских, немецких, японских, американских СМИ. Президент Турции регулярно прилетает в Сочи, но такой ажиотаж и нерв, на котором все тут держится уже много часов, приходится видеть во время его приездов впервые. Говорить журналистам вроде бы пока совсем не о чем, так как турецкий президент еще даже не прилетел, но эти постоянные прямые включения, во время которых тележурналисты произносят много красивых бессмысленных слов (и конечно, чем меньше информации, тем больше слов),— нет, их ни с чем не спутаешь: тут наконец-то и правда что-то, кажется, будет решаться.

И даже то, что во дворе резиденции, где журналисты обычно проводят время на площадке со скамеечками, а теперь разбрелись по газонам, куда до сих пор вход был категорически запрещен, и даже помыслить было страшно, а сейчас просто и даже непонятно, как помешать колыханиям этой массы неуправляемых, непредсказуемых и некоординированных людей…— даже то, что эти колыхания приводят к тому, что журналисты постоянно оступаются с дорожек на газоны и остаются, уже, так сказать, и не колышут никого из тех, кого до сих пор очень даже колыхало… В общем, это все о многом говорит.

Тут, в Сочи, плюс 23, и нет дураков сидеть внутри помещения. Там только высокие переговаривающиеся стороны: турецкий президент приехал, и начало переговоров в присутствии журналистов было не таким, как обычно, совершенно не таким. То есть Владимир Путин ни словом, что просто парадоксально, не упомянул о растущем товарообороте, а только сказал, что ситуация острая и что надо искать решения.

И Реджеп Тайип Эрдоган не начал рассыпаться: «Дорогой друг!..» и назвал Владимира Путина президентом России. Прозвучало, можно сказать, грубовато.

Сейчас, в начале переговоров рядом с Владимиром Путиным были и Сергей Лавров, и Юрий Ушаков… Но через некоторое время, кажется, все изменилось.

На улице стояли и тихо переговаривались несколько турок в гражданском. Это было не похоже на турок: собираясь где-нибудь числом больше трех, они, по моему убеждению, неизбежно устраивают маленькую Турцию. Так в этот день было, например, в буфете на втором этаже: сразу после начала переговоров турки из делегации, приехавшие вместе со своим президентом, уже были здесь, и тут уже лихорадочно двигались стулья, сдвигались столы, сталкивались и отталкивались друг от друга люди, которые, казалось, и сами толком не понимали, что им сейчас нужнее: шашлычок с курицей на шпажке, а может, с рыбой, или нет, бутерброд с мясом… А, и это не то: просто срочно надо присесть и так же срочно вскочить… И в общем, через минуту буфет этот уже принимал очертания ада…

А на улице было спокойней, и я видел, как к той группе турок подходит российский генерал-майор, и подходит как к старым знакомым, и говорит им, что ведь и правда надо что-то решать. Они энергично и дипломатично соглашаются, а он продолжает:

— Но только не по американской модели! Нет, только не так!..

Они снова кивают, на этот раз, по-моему, очень искренне.

— Когда мы,— продолжает генерал,— крайний раз были с господином Лаврентьевым (спецпредставителем президента РФ по Сирии Александром Лаврентьевым.— “Ъ”) в Анкаре, то твердо решили: нужно вообще принципиально новое соглашение!

— Надеемся, оно сегодня и появится! — говорит ему один турок, а другой переводит на русский.

— Руководитель…— продолжает генерал.— Наш президент теперь разговаривает с вашим. Наедине! И уже так долго! И там так тихо!

— А там, где делегации,— поддерживают его турки,— страшный шум!

— Если надо будет, и нас вызовут,— пожимает плечами генерал.— Мы готовы. Для этого здесь!

Он прощается, и на смену ему сразу выходит еще один приветливый россиянин, уже генерал-лейтенант. Разговаривает тише, но гораздо эмоциональней. И тоже про американскую модель, которой никто не собирается соответствовать.

А между российскими и турецкими военными все налажено, это очевидно. Все они тут знакомы, у всех есть общее прошлое, причем такое впечатление, что даже боевое. По крайней мере, уж точно речь идет о боях на переговорах в Астане.

Турецкие журналисты между тем уверены, что разговор один на один идет прежде всего про ситуацию в двух городах, Манбидж и Кобани, которые заняли сирийские войска, а претендуют на них турецкие. И Реджеп Тайип Эрдоган намерен убедить Владимира Путина, что сирийцы должны уйти оттуда, чтобы наступление турецкой армии продолжалось без помех.

Но это, по общему мнению, вряд ли произойдет: скорее если режим прекращения огня исчерпает себя (120 часов, о которых договорились, истекают буквально с минуты на минуту), то уж тогда наступление пойдет скорее в другом направлении.

И все ждут пресс-конференцию: на ней многое может быть сказано. Не так много, конечно, как то, о чем промолчат, но все-таки.

Тем временем отменили переговоры в расширенном составе: был уже седьмой час вечера. А потом восьмой.

Журналисты агентства AFP, сидевшие рядом со мной, меняли уже третий аккумулятор: они намерены были показывать пресс-конференцию в прямом эфире, но для этого она должна была хоть когда-нибудь начаться.

Между тем известно было, что к Владимиру Путину и Реджепу Тайипу Эрдогану снова присоединились их помощники и министры иностранных дел, а также обороны, и их всех даже накормили. Но твердое намерение Реджепа Тайипа Эрдогана покинуть Бочаров Ручей в 17 часов, так как совершенно неотложные дела еще ждали его в Анкаре, давно осталось твердым намерением.

Кто-то предположил, что Владимир Путин тянет до десяти часов вечера, когда точно истекут 120 часов: тогда господину Эрдогану и правда нужно будет решение, что делать (продолжать ли наступление и в каком направлении), причем уже любой ценой.

Переговоры в конце концов продолжались больше семи часов. Когда Реджеп Тайип Эрдоган и Владимир Путин вышли наконец к журналистам, они казались даже взволнованными. Российский президент, впрочем, сначала все-таки нашел в себе силы сказать о том, что товарооборот между Россией и Турцией вырос на 16%, а потом озвучил несколько тезисов, на которых, стало понятно, и настаивал прежде всего в ходе переговоров: территориальная целостность Сирии не подвергается никакому сомнению; важно, чтобы действиями турецких сил не воспользовались боевики ИГИЛ (ИГ — запрещено в России), которые томятся в курдских тюрьмах… Но оказалось, главное, о чем имело смысл немедленно сообщить миру, Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган оставили министрам иностранных дел. Так по крайней мере анонсировал их выступление господин Путин, добавив, что решения приняты очень важные, если не судьбоносные.

Реджеп Тайип Эрдоган, прямо скажем, не выдержал и сказал, что Россия и Турция договорились по поводу того, что формирования курдов и тяжелое вооружение будут выведены за пределы 30-километровой приграничной зоны.

— Сохранить целостность Сирии — это направление, в котором мы движемся! — воскликнул господин Эрдоган (в этом были сомнения.— А. К.).— Мы не заримся на чужие территории!

Он повторил это еще раз, и стало ясно, что, судя по всему, ему и правда пришлось смириться с амбициями, которые у него, без сомнения, были, когда несколько дней назад турецкие войска вступили на сирийскую территорию, которую контролировали курды.

— Все террористы (читай: курдские повстанцы.— А. К.) будут выведены с этой территории! — еще раз повторил Реджеп Тайип Эрдоган. После этого Владимир Путин кивнул Сергею Лаврову (а то возникла было неловкая пауза: министр иностранных дел России оставался на месте, не зная, пора ли уже).

И два министра, каждый на своем языке, зачитали текст меморандума.

1. «Обе стороны подтверждают свою приверженность сохранению политического единства и территориальной целостности Сирии, а также обеспечению национальной безопасности Турции.
2. Они подчеркивают свою решимость бороться с терроризмом во всех его формах и проявлениях и противостоять сепаратистским устремлениям на сирийской территории.
3. В этом контексте существующий статус-кво в нынешнем районе операции "Источник мира" между Телль-Абьядом и Рас-эль-Айном глубиной до 32 км будет сохранен.
4. Обе стороны подтверждают важное значение Аданского соглашения, Российская Федерация будет содействовать осуществлению Аданского соглашения в современных условиях.
5. Начиная с 12:00 23 октября 2019 года на сирийскую сторону сирийско-турецкой границы за пределами зоны операции "Источник мира" вводятся подразделения российской военной полиции и сирийской пограничной службы. Они будут содействовать выводу подразделений КОС и их вооружения на 30 км от сирийско-турецкой границы, который должен завершиться в течение 150 часов после 12:00 23 октября 2019 года. С этого момента начнется совместное российско-турецкое патрулирование на глубину до 10 км от границы к западу и к востоку от района операции "Источник мира", кроме города Камышлы (этот город, перенаселенный курдами, находится почти на самой сирийско-турецкой границе, и понятно, что эвакуировать оттуда жителей не представляется возможным ни за 150 часов, ни за 1500.— А. К.).
6. Все подразделения КОС и их вооружения будут выведены из Манбиджа и Таль-Рифата.
7. Обе стороны примут необходимые меры для предотвращения инфильтрации террористических элементов…»

После Сергея Лаврова текст прочитал его турецкий коллега. Причем у меня сложилось такое впечатление, что в турецком варианте пунктов было больше: читал он что-то подозрительно долго.

Президенты покинули пресс-центр, а Сергей Лавров и Сергей Шойгу остались.

Министр иностранных дел России подчеркнул, что речь идет о том, что на территории, освободившиеся после курдов, войдут именно сирийские пограничники, которые выйдут прямо на турецко-сирийскую границу, и это было принципиально для российской стороны во время переговоров (видимо, этот пункт был соответственно одним из самых тяжелых для Турции).

А господин Шойгу давал пояснения по поводу контроля над тюрьмами, где курды держали боевиков ИГИЛ.

— Мы находимся,— сказал он,— в контакте с теми, кто осуществляет контроль в этих тюрьмах (то есть с курдами.— А. К.)… Мы хотим, чтобы та охрана, которая есть сейчас, была сохранена (еще один тяжкий вопрос для господина Эрдогана, на который ему в результате пришлось дать положительный ответ.— А. К.). Был период, около двух суток, когда эта охрана была снята, — добавил министр обороны,— и около 500 человек, проще говоря, разбежались… Не уверен, что все они были террористами ИГИЛ…

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Еще один вопрос, на который, по его словам, не отвечает никакое международное право: если эти люди, как предполагается, смогут вернуться на родину, то кем: туристами, как их кое-где считают, или террористами, которых надо будет судить (это касается, и чуть ли не в первую очередь, и России тоже)?

А когда его попросили высказать собственное мнение, взмолился! Милый человек, мы полчаса назад только все подписали!

Сергей Лавров между тем был максимально критично, хоть и старался не растерять дипломатических навыков, настроен по отношению к западным коллегам (прежде всего, конечно, к американским): они, по его мнению, так стремительно налаживали инфраструктуру в лагерях беженцев на этих территориях, что, без сомнения, «хотели создать здесь квазигосударство».

— Какую реакцию вы ожидаете от США? — прямо спросили Сергея Лаврова.

— Мы не озираемся на Соединенные Штаты,— пожал он плечами.

А вот Сергей Шойгу, судя по всему, еще пока озирался.

— Чтобы выполнить то, что США взяли на себя, у них есть 1 час 31 минута… Пусть отведут всю тяжелую технику, выведут все курдские подразделения…— продолжал господин Шойгу.

Он имел в виду, что всю эту черновую работу Россия в конце концов взяла на себя.

Но все-таки, может быть, не следовало бить лежачего. Градус глумления в речах министра обороны был сейчас чрезвычайно высок.

— И зря вы,— обратил он внимание одного журналиста,— топчетесь по нашему меморандуму!

Действительно, тот наступил на текст, который раздавали журналистам, и теперь елозил по нему носком ботинка.

И это тоже было лишнее.

Андрей Колесников, Бочаров Ручей