«Что еще это может быть, как не намеренная попытка задержать сделку?»

Россия остается главной ареной борьбы менеджмента немецкого энергоконцерна Uniper против поглощения со стороны финской государственной Fortum. В октябре последняя купила еще 20,5% Uniper у Elliott и Knight Vinke. В результате доля Fortum должна вырасти до 70,5%, но закрыть сделку компания не может. Один из активов Uniper в России (водоканал на Сургутской ГРЭС-2) обладает стратегическим статусом, и закон запрещает его покупку инвестором под контролем иностранного правительства. Как и почему финский концерн оказался в такой ситуации, “Ъ” рассказал президент и главный исполнительный директор Fortum Пекка Лундмарк.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Процесс приобретения контроля над Uniper затянулся более чем на два года. Вы знали исходно о проблеме наличия у Uniper российских стратегических объектов или это упущение в процессе due diligence?

— Мы провели очень тщательный и глубокий анализ деятельности Uniper. Я бы хотел подчеркнуть, что все сегменты Uniper представляют для нас интерес и одинаково важны. Как вы вероятно знаете, в соответствии с российским законодательством производство тепловой и электрической энергии, а также трейдинг не являются стратегическими видами деятельности.

Деятельность по водоснабжению Сургутской ГРЭС-2 была зарегистрирована в реестре естественных монополий по собственной инициативе компании уже после того, как мы объявили о нашем предложении по приобретению акций Uniper.

Довольно важный факт, что компания сделала это сама.

— Таким образом, это сознательный шаг со стороны Uniper с намерением затянуть ход сделки?

— Ну а что еще это может быть, как не намеренная попытка задержать сделку, если регистрация была проведена уже после нашего объявления о предложении оферты и по инициативе самой компании?

— Подобные стратегические объекты есть только на Сургутской ГРЭС-2 или речь идет еще о каких-то ГРЭС «Юнипро»?

— Насколько мы знаем, это единственная станция, где имеются такие объекты, зарегистрированные в реестре естественных монополий.

— Тогда каким может быть выход в сложившейся ситуации, учитывая, что руководство Uniper четко дало понять, что не намерено решать проблему через выделение этих активов из структуры ГРЭС?

— Прежде всего мы не стали бы объявлять о нашей сделке с фондами Elliott и Knight Vinke, если бы не имели достаточную степень уверенности в том, что вопрос будет решен. Мы обсуждали этот вопрос с ФАС России. Теперь нам необходимо дать госорганам время для рассмотрения нашей заявки. До завершения этого процесса я не хотел бы строить домыслы.

— Глава ФАС РФ Игорь Артемьев говорил, что Fortum может быть разрешено установить контроль над Uniper при условии, что затем компания избавится от стратегического актива. Но для этого нужно менять законодательство, что само по себе не является быстрым процессом. Согласны ли вы с такой схемой?

— Я не могу комментировать действия ФАС от ее имени. Но я могу сказать, что у нас идет очень конструктивное обсуждение и, по нашей собственной оценке, мы ожидаем разрешения вопроса в первом квартале 2020 года. Я ознакомился с комментариями господина Артемьева в СМИ и нахожу их достаточно позитивными, но я опять же хотел подчеркнуть, что решение вопроса находится в компетенции российского регулятора.

— Рассматривается ли вариант со снижением доли финского правительства в Fortum, чтобы обойти это препятствие?

— Как я уже сказал, мы уверены, что найдем решение проблемы. Но я как глава Fortum не могу комментировать вопрос, связанный с владением финским правительством доли в компании.

— Кто инициировал переговоры о продаже доли Elliott и Knight Vinke в Uniper — инвестфонды или Fortum? Есть ли планы по дальнейшему увеличению доли Fortum в Uniper?

— Переговоры между Fortum и инвестфондами являются конфиденциальными, поэтому я не могу сказать, кто являлся инициатором. Что касается планов на будущее, то после завершения сделки у нас не будет ограничений по приобретению большего количества акций.

Но сейчас я не могу комментировать наши планы.

И кроме того, мы пообещали Uniper, что не будем заключать договор о передаче управления (domination agreement) или выкупать доли миноритариев в течение двух лет после сделки.

— Аналитики склонны считать, что при приобретении 20,5% акций в Uniper вы переплатили. Согласны ли вы с этим утверждением? Как сделка скажется на долговой нагрузке Fortum?

— Мы заплатили небольшую премию на акции миноритариев, и это можно назвать премией за получение контроля над Uniper, так как в результате этой сделки мы получим операционный контроль. Это, по нашему мнению, стоит того. Кроме того, средняя цена покупки всех акций — более 70,5% — составила чуть менее €24 за штуку, поэтому экономика этой сделки в целом весьма положительна. Что касается долговой нагрузки Fortum, то мы, безусловно, настроены на то, чтобы поддержать свой инвестиционный кредитный рейтинг после сделки. При этом мы нацелены не только на поддержание своего кредитного рейтинга, но и кредитного рейтинга Uniper.

— Как изменится дальнейшая стратегия Uniper на рынке при получении Fortum контроля над ней?

— Причина, по которой мы инвестировали в Uniper, в том, что направления бизнеса Fortum и Uniper дополняют друг друга. Основным соображением было то, что при объединении компании смогут играть решающую роль в предстоящем энергетическом переходе. Здесь важны три вещи. Первая — необходимость снижения выбросов и снижение экологической нагрузки, которую несет энергетика. Крайне положительным моментом является то, что Россия ратифицировала Парижское соглашение.

Второе — необходимость обеспечения надежности поставок. Здесь я хотел бы привести в пример Германию, которая намерена полностью отказаться от атомной энергетики и постепенно вывести угольную генерацию, как и многие другие страны.

Третье — доступность энергии: мы должны поставлять энергию по цене, доступной для физических лиц и коммерческих потребителей. Сочетание деятельности Fortum и Uniper является уникальным, так как способно помочь достичь всех этих трех целей.

— Какие именно компетенции Uniper может принести в ваш бизнес?

— По мере того как Германия откажется от атомной генерации и европейские страны начнут выводить угольную генерацию, большую важность начнет приобретать природный газ как источник гибкости и надежности поставок. При замене угля на природный газ можно сократить выбросы на 50%, а при замене бурого угля на природный газ можно достичь еще большего эффекта.

При этом собственная выработка природного газа в Европе постепенно снижается, особенно в Нидерландах. В связи с этим будет расти роль импорта газа, тогда важность приобретают такие проекты, как «Северный поток-2».

Uniper обладает сильными компетенциями в газовом секторе: с одной стороны — в газовой генерации, с другой — в трейдинге газа. Кроме того, Uniper предоставляет финансирование «Северному потоку-2», и мы, будучи акционером компании, поддерживаем те обязательства по проекту, которые взяла на себя Uniper.

— Ожидаете ли вы, что стоимость «Северного потока-2» вырастет из-за задержки выдачи разрешения от Дании и, соответственно, увеличения сроков строительства? Будет ли в связи с этим увеличен ваш вклад в проект либо эти издержки возьмет на себя «Газпром»?

— Я, безусловно, сейчас не могу прокомментировать этот вопрос, на него должен отвечать «Газпром».

— Собираетесь ли вы заключать новые долгосрочные контракты с «Газпромом» для поставок газа в Германию дополнительно к существующему портфелю Uniper?

— Газовые контракты являются вопросом взаимоотношений между Uniper и «Газпромом». Мы дали обязательство Uniper, что в течение двух лет не будет заключаться domination agreement, соответственно, Uniper будет действовать как независимая компания в рамках своего бизнеса, и заключение договоров на поставку газа — это ответственность Uniper.

— Каковы перспективы угольных активов Uniper в Европе, а также в России? Что вы намерены с ними делать?

— В общем и целом роль угля в генерации будет снижаться, и это будет происходить даже без нашего участия. Большая часть стран, в которых Uniper ведет свою деятельность, уже планируют отказаться от угольной генерации, и мы поддерживаем эти планы.

В структуре мощности Uniper на угольную генерацию приходится чуть меньше 30%. Что касается России, то я не могу прокомментировать ситуацию по конкретным станциям, но процесс по постепенному отказу от угля в качестве источника энергии здесь займет больше времени, чем в Западной Европе, так как в России есть районы, где уголь достаточно сложно заменить.

— Учитывая особенности разделения бизнеса E.On, Uniper до сих пор намеренно отказывалась от развития ВИЭ-сегмента. Может ли измениться этот подход компании в будущем?

— При объединении бизнесов Fortum и Uniper мы будем сильны с точки зрения ВИЭ.

Любая энергокомпания, если она планирует свое будущее, не может игнорировать ВИЭ.

У Fortum есть очень сильные компетенции в области ВИЭ, Uniper обладает сильными компетенциями в области газовой генерации, что необходимо для обеспечения надежности поставок энергии. Но напомню, что у Uniper также сильные позиции в ВИЭ, поскольку у них значительный пакет гидроактивов в Швеции и Германии.

— В начале текущего года Fortum предложила своему партнеру по ТГК-1 «Газпром энергохолдингу» обменять гидрогенерацию ТГК-1 на свою долю, а также либо на Няганскую ГРЭС, либо на все оставшиеся активы в Сибири и на Урале. Продолжаете ли вы сейчас эти переговоры?

— Fortum всегда заинтересована в развитии своих активов. Что касается вашего вопроса, я не могу предоставить подробную информацию и как-то прокомментировать процесс, поскольку никакого процесса сейчас нет.

— Все-таки означает ли ваше предложение «Газпром энергохолдингу», что потенциально вы рассматриваете возможность полного выхода из традиционного генерирующего бизнеса в России?

— Сейчас не ведется никаких переговоров с «Газпром энергохолдингом». У нас нет планов выходить из того или иного сегмента бизнеса, потому что мы убеждены, что в будущем важную роль будет играть сочетание возобновляемой генерации и некоторых видов традиционной генерации, таких как газ.

— В России прошли отборы по программе модернизации старых ТЭС на 2022–2025 годы. Fortum не фигурирует в числе компаний, получивших право обновлять свою генерацию. Почему вы решили не участвовать в отборах?

— Это было сознательное решение. Безусловно, мы тщательно проанализировали ситуацию. Но сама природа наших активов, большая часть которых достаточно современная, является причиной того, что мы не участвовали в отборе. «Юнипро» (входит в Uniper.— “Ъ”) подало заявки на несколько своих проектов, часть была отобрана для программы модернизации.

— Планирует ли Fortum участвовать в программе модернизации ТЭС в дальнейшем? Каков объем мощности, которую планируется модернизировать, инвестиции?

— Сейчас сложно сказать, что будет в будущем и какие откроются возможности.

— В рамках второй волны договоров на поставку мощности ВИЭ в России после 2024 года общий объем инвестиций оценивается в 400 млрд руб. Намерены ли вы и дальше играть ведущую роль в распределении этих средств? Какой объем портфеля ВИЭ-генерации в РФ вы хотели бы видеть?

— По текущей программе поддержки ВИЭ мы совместно с «Роснано» получили право на строительство почти 2 ГВт ветряных электростанций. Кроме того, уже сейчас мы эксплуатируем солнечные электростанции и планируем строить дополнительные солнечные мощности. Мы считаем положительным, что программа будет продолжена и после 2024 года, и будем очень внимательно отслеживать этот процесс. Пока не можем прокомментировать конкретные планы, однако интерес у нас есть.

Интервью взяла Татьяна Дятел