Без света в темном царстве

В концертном зале Мариинского театра поставили оперу Клода Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда». В ближайшие после петербургских показов дни новый спектакль отправится в Москву — в концертный зал «Зарядье». О премьере в Петербурге рассказывает Кира Немировская.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Хотя для русской оперной традиции «Пеллеас и Мелизанда» — вещь, несмотря на свой 117-летний возраст, экзотическая, для Мариинского театра это не первая постановка оперы Дебюсси. Предыдущая была сделана в 2012 году, долго не прожила, но концертные исполнения периодически появлялись в афише последних сезонов. Новую версию создала Анна Матисон, ее соавтором в оформлении спектакля стал Марсель Калмагамбетов. Дирижировал премьерой Валерий Гергиев.

Для него Дебюсси — один из любимых симфонических авторов, оркестровые вещи которого — важная часть репертуара, как с мариинским оркестром, так и с другими коллективами. Это и понятно: между двумя гергиевскими «богами», Вагнером и Стравинским, Дебюсси, находившийся под сложным влиянием первого и столь же сложно воздействовавший на второго, необходимое звено в картине музыкальных стилей позднего романтизма — раннего модернизма. Однако одно дело — оркестровые вещи: блистательно яркие, картинные и лаконичные, а другое — единственная законченная опера Дебюсси: медленная, тихая, длинная и очень печальная.

Выбрав в качестве либретто драму Мориса Метерлинка, Дебюсси решил сразу несколько задач. Сознательно стремясь написать антивагнеровскую вещь в эпоху вагнеромании, он взял сюжет вполне в тристановском духе: загадочная принцесса, двое братьев, беззаконная, но непреодолимая любовь, ревность, гибель. В метерлинковской пьесе Дебюсси — борец с поэтическими штампами — нашел прозаический текст, который можно было без изменений, только с небольшими сокращениями положить на музыку. Опера получилась без арий и ансамблей, с декламационным в своей основе вокальным языком. На упреки в отсутствии ярких мелодий композитор отвечал в статье «Почему я выбрал "Пеллеаса"»: «Люди, которые приходят в театр лишь "послушать музыку", напоминают мне тех, кто собирается вокруг уличного певца. За пару монеток можно обеспечить себе те же мелодические радости». Бегущая всякой высокопарности, предельно психологизированная мелодекламация — и мерцающий, обворожительно красочный оркестровый фон, достраивающий и проговаривающий и драму человеческих отношений, и среду, в которую их погрузили Метерлинк и Дебюсси,— таков стиль оперы, имевшей у парижан на премьере в 1902 году огромный успех.

За эту непростую вещь взялась Анна Матисон, режиссер и художник, ставившая в Мариинском театре и оперу, и балет, но больше работающая на телевидении и в кино. Неоперного в ее спектакле, правда, совсем немного: короткая шумовая прелюдия к первому действию и пантомимные вставки, разыгрываемые на фоне оркестровых антрактов между картинами. Исступленными позами и сложными поддержками они здорово напоминают парное фигурное катание: сходство усиливается фактурой сцены, похожей на черный лед.

Черного, темного, мрачного в спектакле много: страдает от отсутствия света, от власти окружающего замок леса Мелизанда, тяжело в сумрачном мире оперы и зрителю. «Пеллеас» — образцовая символистская вещь, и драматургия постановки концентрируется на символах. К обязательным кольцу и колодцу добавлены образы моря: сети, в которых бьется Мелизанда, и полузатонувший корабль-призрак, грандиозная декорация-марионетка, вокруг которой разворачивается действие. По символической единице реквизита выдано каждому персонажу, и все это — «ружья, которые обязательно выстрелят». У Голо — нож, у Пеллеаса — чемодан, у Мелизанды — волосы: по мере движения сюжета они все удлиняются, утяжеляются, превращаясь в сцене смерти Мелизанды в гигантскую косу — непосильное бремя. Странным образом при этом в решении многих сцен доминирует мелодраматический надрыв, как будто прерафаэлитские персонажи Метерлинка разыгрывают драму Островского. Тем не менее у Анны Матисон получился тактичный, вдумчивый, красивый, но не очень живой спектакль — и это ощущение только усиливается отсутствием сильных вокальных работ.

Кажется, что на главные роли Айгуль Хисматуллину и Гамида Абдулова, очень молодых артистов, выбрали за идеальное попадание в типажи, но им еще только предстоит по-настоящему зазвучать в этой музыке. На премьере лучшими певцами оказались Андрей Серов в партии Голо, Олег Сычев — король Аркель и Саша Палехов, восхитительно спевший партию Иньольда.