В Петербурге выступила одна их первейших дам европейского современного танца — голландский хореограф Кристина де Шатель с одноименной труппой и несколькими видеоэкранами.
В Петербурге сейчас какое-то безумное столпотворение фестивалей. Такое, что они иногда не могут поделить участников, но договорившись, проводят одну творческую единицу по двум спискам сразу. Так что Кристина де Шатель, получилось, приехала сразу и на TanzТеатр, и на "Окно в Нидерланды". Лет шесть-семь назад она была в Петербурге впервые, западные хореографы тогда еще были здесь в диковинку. Со своей стороны де Шатель, говорят, очень боялась ехать: наверное, медведей на улицах воображала. Запихнули ее тогда, помнится, чуть ли не в Дом офицеров — площадку, известную в городе разве что роскошными биллиардными офицерскими столами. Теперь все не так. Ее с почетом проводили в "Балтийский дом" и бегут смотреть уже с пониманием общей ситуации не как на диковинку, а как на мэтрессу. Позитивное впечатление от ее искусства описывается всякими международными мудростями типа "Все свое ношу с собой", "Мой стакан мал, но я пью из своего стакана", "Всяк сверчок знай свой шесток" и прочими проповедями протестантской умеренности. Кристина де Шатель — одна из немногих упертых и страшно последовательных минималисток. Кажется даже, она готова жертвовать чисто театральным впечатлением от целого ради верности принципу. Короткие, очень механистичные, математически просчитанные комбинации повторяются по одним и тем же линейным траекториям бесчисленное количество раз. Как правило, под минималистскую же музыку. Негативное впечатление от ее искусства в том, что фишка становится понятной и отыграна уже на пятой минуте, а сам балет длится, к примеру, еще пятнадцать. В чисто пространственном отношении это довольно неинтересная хореография. Но самое забавное, что у самой Кристины де Шатель, похоже, нет иллюзий по поводу самодостаточности ее танцев. Она уверенно соединяет хореографию с видеоартом. Помещает танцовщицу посреди четырех экранов (как в "Objectworx") или делает проекцию позади солиста (как в "Solo VI"). Тем самым расширяя для танца пространство борьбы, а главное — ужасно оживляя общую "картинку". На заднике крупно транслируются человеческие руки, фигурка человека на сцене перед ними кажется особенно крошечной, и эта игра планами чаще всего заменяет у де Шатель собственно хореографическую работу с пространством. Видеоарт она использует весьма качественный, приглашая для этих инсталляций вполне видных художников, так что в каком-нибудь дуэте танцовщика и видеоизображения, еще даже вопрос, кто главный, кто здесь за балерину. Это просчитанное аккуратное, хорошо вылизанное искусство составило де Шатель изрядную репутацию. И образцовая показательность этой судьбы тоже какая-то ужасно правильная, даже грамотная. Безумных гениев побаиваются, у гениев бывают взлеты, срывы и затяжные творческие кризисы (как вот случилось это сейчас с великой немкой Пиной Бауш: трудно представить, что они с де Шатель сверстницы и чуть ли даже не учились вместе). И только у таких, как Кристина де Шатель, не бывает ничего. В историю такие люди особо не входят, но, как правило, выходят в академики.
ЮЛИЯ ЯКОВЛЕВА
