Заслуженные деятели искусственного

9 ноября президент России Владимир Путин приехал в «Экспоцентр» на форум, посвященный развитию искусственного интеллекта в России, поучаствовал в его работе. Впрочем, специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что участники форума были больше поглощены изучением искусственного интеллекта, чем естественного.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Международная конференция по искусственному интеллекту проходила в «Экспоцентре», который трудно рифмуется с историей завтрашнего дня прежде всего потому, что все в нем (охрана, «Росконгресс», занимавшийся аккредитацией, да так, что в результате ты стоишь на входе полчаса неприкаянный, так как не справились они с задачей достоверно оцифровать тебя, и уж не лучше ли этим было и правда заниматься какому-нибудь более изощренному искусственному интеллекту, чем непринужденный интеллект «Росконгресса»?) напоминает о вчерашнем.

И происходит это все в вечернем мраке субботнего дня, и еще завывающий что-то ветер, особенно когда опять за угол заворачиваешь в этих бесконечных переулках безжизненных декораций «Экспоцентра», и как тут, думаешь, они могут собираться вместе, обсуждая идеи величия цифровых технологий, если тоскливо здесь, как в Колонном зале Дома союзов последние сто лет?

Ну, внутри-то они постарались придать происходящему вид современный, темно-синий, вплоть до фиолетового, может, кому-то кажется, что примерно так и должны светиться нейросети, в которых играючи обрабатывает данные искусственный интеллект на благо все еще относительно новой России.

И вот гремит музыка, и цветомузыка лазерными лучами шарит по взволнованным (а не растерянным) лицам участников Artificial Intelligence Journey, и ты понимаешь, что это прелюдия к великому шоу, что сейчас на сцене появится…

Кто же появится на сцене?.. Maruv?.. Энрике Иглесиас?.. Нет, Герман Греф.

Все, шутки в сторону, начинается грандиозная панельная дискуссия. Участники дискуссии (их семеро) сначала, правда, долго мечутся вокруг стола по сцене, и ты отдаешь себе отчет, что это они в старую чудесную игру играют, когда их семеро, а стульев шесть, и кому-то не хватит, и надо спешить, чтоб не опозориться… Но нет, они, видимо, просто ищут таблички со своими именами.

— Нам дата-сайентисты в прошлый раз впрыснули немножко свежей крови,— рассказывает глава Сбербанка, и на этот раз ты понимаешь, как точен этот человек в словах и в своем отношении к организаторам-криэйторам, и результатом впрыскивания стала дума над форматом, которая закончилась, по его собственному признанию, тем, что каждый человек на сцене обязательно сидит спиной по крайней мере к половине зала.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Герман Греф информирует, что сидящие за столом должны подписать соглашение о создании консорциума для реализации Национальной стратегии в сфере искусственного интеллекта. Алексей Корня, МТС, Александр Дюков, «Газпром нефть», Борис Добродеев, Mail.ru Group, Кирилл Дмитриев, Российский фонд прямых инвестиций, Аркадий Волож, «Яндекс» и, собственно говоря, Герман Греф, Сбербанк. И над столом парил, осеняя собравшихся своим великодушным крылом, конечно, еще вице-премьер Максим Акимов.

— Мифы вокруг искусственного интеллекта связаны в первую очередь с тем, что искусственный интеллект — это что-то такое сложное,— делится своими и чужими фобиями Герман Греф,— недоступное, что это технология будущего. Второй миф: искусственный интеллект — это что-то связанное с роботами, которые наступают и которые пока еще сидят за углом или в засаде (просто потому, что «Росконгресс» неверно ввел их данные в недра аккредитационного дата-центра и их пока не пускают.— А. К.), но на самом деле целятся на наши рабочие места и скоро нас заменят!

Фобия Германа Грефа не казалась беспочвенной. Неужели и ему есть о чем беспокоиться?

Герман Греф попросил участников дискуссии коснуться темы, «так ли страшен искусственный интеллект, как его малюют, особенно в журналистских кругах и в обыденной жизни», и стало очевидно, что эта конференция к обыденной жизни простых смертных не имеет никакого отношения.

Герман Греф попросил зал проголосовать, как он любит, за один из четырех вариантов ответа на вопрос, на каком уровне развития искусственного интеллекта находится Россия: 1. В числе мировых лидеров. 2. Среди догоняющих. 3. Среди отстающих. 4. Россия не развивает искусственный интеллект. Надо было просто нажать кнопку, пользуясь естественным интеллектом. Правда, ожидание было длительным, депутаты в Госдуме делают такое гораздо быстрее, но, с другой стороны, у них и сноровки именно в этом гораздо больше.

— В общем, мы между догоняющими и отстающими,— констатировал Герман Греф.— Но есть среди нас даже и оптимисты, что мы в числе мировых лидеров! Хорошая новость в том, что никто не считает, что мы вообще не развиваем искусственный интеллект (на самом деле таких оказалось 4%.— А. К.).

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Максим Акимов отвечал на вопрос, каким образом искусственный интеллект может повлиять на производительность труда, и делал это с легкостью. Мне-то казалось, что сначала хорошо бы всем тут договориться о том, что считать искусственным интеллектом, но это, наверное, было не главным.

— Мне кажется,— рассказывал Максим Акимов,— мы как-то незаметно проехали станцию под названием «Почему Это Важно».— Это критический вызов для устойчивости социальных систем, это изменит представления о производительности труда, о времени, о функциях государства, о способности принимать решения, производстве знаний, о способах передачи этих знаний.

Максим Акимов и сам формулировал устойчиво, и даже в какой-то момент мне стало казаться, что участники панельной дискуссии и правда собрались не зря и что именно они тут впереди планеты всей и, может, мы с их прежде всего помощью успеем даже раньше каких-нибудь других прорваться в прекрасное далеко, которое на самом деле уже в опасной, можно сказать, близости.

Что же, по мнению Максима Акимова, нужно сделать, чтобы войти в число мировых лидеров по освоению искусственного интеллекта?

— Все, что может быть алгоритмизировано, должно быть алгоритмизировано,— без запинки, ни разу не запнувшись (а ведь это была та еще скороговорка), вынес приговор действительности Максим Акимов.— Нам нужен принципиально другой объем данных! Мы устали называть данные второй нефтью, но это так! Все, что может оставлять цифровой след, должно оставлять цифровой след! Все, что может быть прочитано машиной, должно быть прочитано машиной! И если мы машину госуправления не запихаем внутрь этих принципов, мы задачу критического накопления данных, которое съест технологии, съест огромный рынок приложений, не решим!

Максим Акимов признался, что в проекте Национальной стратегии заложен принцип отказа госуправления при помощи бумаги:

— Должен быть принцип: хочешь остаться в аналоговом мире — запрашивай разрешение!

Он произносил рискованные вещи с точки зрения, например, народной любви к себе, но они звучали, надеюсь, музыкой для собравшихся в зале.

— Мы ведем, к примеру, дискуссию о трудовых книжках,— рассказал Максим Акимов.— 1 млн или 144 млн трудовых книжек смысла не имеют! Они с точки зрения данных совершенно бессмысленны.

Тут я первый раз подумал о том, как хорошо, что эту конференцию организаторы затолкали в самое чрево города, откуда голоса ее участников должны быть слышны, по идее, максимально слабо.

— Вы представляете, сколько человек вы лишите работы? — спросил и Герман Греф.

— Цифра — это не просто удобно,— был неумолим Максим Акимов.— Цифра — это новая стоимость! Вот из этого (он смял в руках листок бумаги, на котором, впрочем, до сих пор делал пометки собственной рукой.— А. К.) извлекать стоимость невозможно!

И в этот момент я и правда, признаться, испытал душевный подъем из-за мысли о том, что в правительстве работает человек, который, похоже, и правда так думает. (И нет, через три абзаца не будет развития драматургии сюжета и признания в том, как жестоко я ошибался.)

— У нас регулирование индустриального века. Оно иерархично! — продолжал между тем Максим Акимов, по-моему, уже про такую непростую категорию, как вертикаль власти.— Источник знаний у нас наверху!

Он показал, где именно, и оставалось лишь мысленно всплеснуть руками: ох, Максим Акимов!

С другой стороны, разве он был не прав? Да, там как раз у нас именно источник знаний. И вот-вот он должен был, между прочим, прийти в этот зал и сесть за этот стол.

— И потом он спускается вниз! — неожиданно подтвердил вице-премьер мои и без того излишне, считаю, смелые догадки.— Я к этом отношусь с огромным уважением (он все-таки сумел успеть оговориться.— А. К.), но это все-таки не подходит для сферы, о которой я говорю.

И, кроме того, сообщил Максим Акимов, нужен национальный консенсус по поводу искусственного интеллекта. На то, что он возможен, на мой взгляд, существует надежда лишь в случае, если нации лень будет разбираться, да что же такое этот искусственный интеллект (такой сценарий вероятен), ибо если нация начнет разбираться, то придет в состояние шоковое, так как вдруг осознает, что глубинным ее представителям нет никакого места в мире новой стоимости (хотя бы потому, что сама она уже довольно немолодая или даже старая).

— Да,— заключил Максим Акимов,— нас не полтора миллиарда! Но мы должны добрать это за счет трансакций!

Все, можно было не продолжать. Закрыл тему.

Но он все-таки продолжил:

— При незначительном количестве аккаунтов у нас будет много трансакций, и это будет свободный мир (вот к чему вел, оказывается, Максим Акимов.— А. К.), правильно устроенный, и это будет генерировать данные!

Я, кажется, понял: цель существования свободного мира — генерирование данных. Так вот зачем все это. Да, амбициозно.

— Если мы войдем в тройку мировых лидеров по развитию искусственного интеллекта,— констатировал Максим Акимов,— а именно это записано у нас в стратегии, то многие рейтинги потеряют смысл, потому что это очень мощное оружие!

А, еще и это.

Аркадий Волож настаивал на том, что Россия уже в тройке лидеров по развитию искусственного интеллекта, и было бы странно, если бы человек, посвятивший жизнь этим технологиям, считал, что всю эту жизнь плетется в хвосте прогресса.

— Каким-то образом в России построена система образования, которая рождает людей, грамотных в точных науках,— с некоторым даже недоумением сделал оптимистичное признание Аркадий Волож.— У нас базовая система образования какая-то правильная! Это почти бесконечный источник людей, которые знают хорошо математику и физику!

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Аркадий Волож произносил жизнеутверждающие слова и в большом количестве, и для человека, положившего судьбу на продвижение интеллекта, в том числе искусственного, в России, он сейчас выглядел даже странно. Аркадий Волож, правда, оговорился, что живет «на сквозняке»:

— Люди все время куда-то уезжают. Но откуда-то все время появляются новые люди!

Глава Mail.ru Group Борис Добродеев считает, что «самая быстрая победа, которую можно достигнуть» в деле освоения искусственного интеллекта,— «дать доступ частным компаниям к государственным данным». Причем не только разрешить, но и обязать госкомпании делиться с частными своими данными.

Тут от лица широких народных масс вдруг восстал Герман Греф (и не выдал ли таким образом себя?):

— Сейчас государство свалит вам все мои данные. А государство знает про меня все!.. Налоговая декларация, все мои болячки… Я хожу в поликлиники… (это тоже были новые данные.— А. К.) и так далее и так далее…

— Я просто не договорил,— пожал плечами Борис Добродеев.— Должны быть созданы очень четкие правила игры. Надо получать согласие пользователя на обработку его данных, и должен быть создан реестр добросовестных компаний, которые могут эти данные использовать и которые должны быть аудированы!

Видимо, впрочем, добросовестная компания, которая получит доступ к таким данным, и сама автоматически станет вровень с государственной.

— Ну, понятно, «Яндекс», понятно, Mail…— махнул рукой Герман Греф в сторону Александра Дюкова,— они живут там в интернете где-то, что-то там за нас решают где-то с почтой, поиском, социальными сетями… Но вы-то как в эту компанию попали?! Вы же серьезная компания, занимаетесь серьезным бизнесом!..

Александр Дюков долго оправдывался. Действительно, по Герману Грефу получалось, что Александру Дюкову нечего делать рядом с этими детьми…

Господин Дюков, впрочем, настаивал, что сейчас толком извлекать нефть и оставаться конкурентоспособным на рынке можно только при помощи искусственного интеллекта. Он показал и дал потрогать присутствующим камень, из которого «Газпром нефть» добывает нефть. Камень был сухим и твердым.

— Это скорее уголь, чем нефть! Вы не шутите? — пытался остановить его Герман Греф.

— Нет, это «Бажен». Это нефть,— отрезал Александр Дюков.

Спикерам, прежде всего Максиму Акимову, откуда-то сверху глухим более или менее металлическим голосом был задан вопрос:

— Для работы прежде всего требуются данные. Насколько развит рынок облачных сервисов в России?

— Это мой, видимо, опыт общения с искусственным Германом Грефом…— задумчиво произнес Максим Акимов.

Но общения не получилось: за столом вдруг появился источник знаний, такой естественный в своей простоте. Все поняли это по тому, что вдруг резко встал из-за стола и остался стоять, замерев, Александр Дюков. Только через несколько секунд Владимир Путин стал заметен и всем остальным.

— Я согласился сегодня приехать по приглашению Германа Оскаровича и сказать несколько слов только с одной целью: для того чтобы обозначить отношение российского государства, российского руководства к этой теме — без всякого преувеличения, важнейшей,— сообщил Владимир Путин.

— После своего выступления… знаю, что состоится подписание консорциума, это очень важно, я хочу вас за это поблагодарить, своих коллег, которые будут это делать… после этого оставлю вас в покое, покину этот зал!

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Было такое впечатление, что он чувствовал себя лишним или по крайней мере искусственным на этом празднике интеллекта, тем более самого такого искусственного, и хотел оправдать свое появление в зале более или менее вескими причинами, а главное, заверить, что он тут ненадолго и вскоре освободит их от своего присутствия.

Владимира Путина и в самом деле, кажется, отягощала мысль о том, что он попал не в свою тарелку и что присутствующие в зале, будучи в своих тарелках, именно так об этом и будут думать.

— Если я в чем-то буду повторяться, какие-то вещи буду говорить тривиальные, пожалуйста, не сердитесь на меня, потому что — повторю еще раз — цель моего выступления в том, чтобы продемонстрировать, как российское руководство относится к этой теме в целом,— еще раз повторил президент.

— Нужно дать искусственному интеллекту больше данных, последовательно снимать подчас надуманные преграды для их использования, естественно! И здесь я тоже хотел бы обратить внимание ваше, естественно, что нужно гарантировать безопасность, соблюдение интересов и прав граждан,— всецело поддержал Владимир Путин Бориса Добродеева.— Разумеется, и мы все это тоже понимаем, что здесь грань очень тонкая. Нужно найти этот баланс между раскрытием максимальным информации и правами людей на защиту этой информации там, где они считают, что она должна быть, эта защита, им обеспечена!

Господин Путин и в самом деле, очевидно, решил лично рассказать всем тут, что он-то лично за:

— Умение работать с искусственным интеллектом, ориентироваться в этой сфере, в этой среде должно стать обязательным требованием к любой профессии: в экономике, бизнесе, в образовании, в здравоохранении, в правоохранительной сфере и, конечно, на всех уровнях власти. Я хочу, уважаемые коллеги, чтобы вы поняли, чтобы узнали, услышали от меня, что мы это понимаем и будем к этому стремиться.

Для этого, скорее всего, и в самом деле, видимо, пришел.

И, собственно говоря, после этого ушел.

И как будто не было. То есть вроде и был, да весь из «Экспоцентра» и вышел. И что это было тогда?

Обычно после выступления и ухода президента любое собрание мгновенно рассеивается (в лучшем случае объявляется перерыв). На этот раз все было иначе. То есть дискуссия продолжилась, как будто Владимира Путина и в самом деле не было.

— Мы ж про регулирование…— невозмутимо произнес Максим Акимов.— Так вот…

Главное, что Владимир Путин им всем не помешал.

Ну или не сильно отвлек.