«Возомнив, что ему все позволено»

4 декабря 1949 года завершила работу комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по рассмотрению деятельности главы Москвы Георгия Попова. Но Сталин согласился далеко не со всеми ее решениями и не разрешил сохранить за ним должность председателя исполкома Моссовета. Однако и формулировки, позволявшие отправить Попова за решетку, из решения Политбюро о нем были удалены.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Резко и по делу критиковал»

В каждой стране, где существует единоличное правление, именуется оно самодержавием, абсолютизмом, «сильной властью» или демократией с добавлением каких-либо слов, вводящих в заблуждение народ, главным праздником рано или поздно становится юбилей правящего лица. Не был исключением и сталинский СССР. В 1949 году, когда отцу советских народов исполнялось 70 лет, руководители всех уровней глубоко задумались о том, какие подарки подготовить к знаменательной дате

Во многих республиках и областях, как и в странах народной демократии, взялись за изготовление редкостных по красоте и сложности исполнения ковров, шкатулок, ваз, курительных трубок и прочих достойных такого юбилея изделий. Но по традиции тех времен обязательным дополнением к подарку обычного типа были рапорты о трудовых успехах региона — увеличении надоев с каждой коровы и урожайности зерна с гектара, выданные на-гора сверхплановые тысячи тонн угля и т. д. Кроме того, к важнейшим праздникам было принято досрочно вводить в строй заводы и фабрики или досрочно завершать строительство крупных объектов — от домов-гигантов до участков линий метро.

С начала 1949 года между республиками и областями началось негласное соревнование в том, чей рапорт об успехах больше понравится Сталину. И естественно, власти Москвы и Московской области хотели во что бы то ни стало обойти конкурентов. Собственно, сомнений в том, что первенство достанется именно им, почти не оставалось.

Главой Московского областного комитета (МК) ВКП(б) и Московского городского комитета (МГК) ВКП(б), а также председателем исполкома Моссовета и секретарем ЦК ВКП(б) был очень энергичный Г. М. Попов, имевший исключительный по своей эффективности инструмент воздействия на руководителей любых учреждений и производств, расположенных в столичном регионе,— их страх быть наказанными по партийной линии.

Ведь все чиновники, включая министров, были коммунистами, состояли на учете в парторганизациях, которые, в свою очередь, подчинялись районным комитетам партии, а те — горкому, возглавляемому Поповым. За невыполнение его настоятельных просьб, благо повод можно было найти всегда, могло последовать наказание вплоть до исключения из партии, вслед за чем следовало освобождение от работы хотя бы на время рассмотрения апелляции в ЦК ВКП(б), а затем — чаще всего — бесславное окончание карьеры.

К юбилею вождя в Москве собирались завершить строительство нескольких важнейших объектов, и градоначальник Москвы Попов прибег к испытанному приему — решил поднажать на союзных министров. 1 февраля 1949 года началась Московская IX областная и VIII городская партконференция, на которой с докладом выступил Г. М. Попов:

«Третий раздел доклада,— писал биограф Попова Е. В. Таранов,— был посвящен городскому хозяйству Москвы: восстановленному, достигшему довоенного уровня. Но темпы его развития тормозило Министерство строительства предприятий тяжелой индустрии (министр — П. А. Юдин).

Оно дважды срывало сроки строительства Московского газового завода.

Резко и по делу критиковал Попов министра нефтяной промышленности СССР Н. К. Байбакова (по Щекинскому газозаводу). Критиковал С. Н. Круглова — министра МВД (за срыв строительства водопроводной станции): "Вы поставили на 500-миллионный объем финансирования руководителем не специалиста, а оперативного работника, так как все лучшие кадры переводите на строительство Волго-Донского канала".

Байбаков и Круглов признали критику правильной и предлагали занести в решение, что в ближайшие полгода дело будет исправлено.

Один Юдин, не отвечая по существу, выступил, в свою очередь, с претензией к Моссовету».

В заключительной речи на партконференции Попов снова критиковал Юдина, и тот, обидевшись, сообщил в Комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б), что глава московской парторганизации его «оскорблял и поносил». Однако это была не первая жалоба министров на Попова, и в тот момент он, видимо, решил, что ничего серьезного за ней не последует.

«Но тут "попутал" бес»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Идея еще одного подарка для Сталина возникла практически из воздуха, точнее, из разговора с конструкторами сельхозмашин. Весной 1949 года в стране началась опытная эксплуатация электротракторов (см.«Электрический трактор открывает новую эру»). А в начале июня 1949 года секретарю МГК ВКП(б) Н. П. Фирюбину, которого считали правой рукой Попова, сообщили, что в Москве сконструирован комбайн с электродвигателем.

«Фирюбин,— писал Таранов,— поручил Зеликсону (заведующий отделом машиностроения МГК ВКП(б).— "История") связаться с министерствами сельхозмашиностроения и сельского хозяйства. Министры П. Н. Горемыкин и И. А. Бенедиктов приняли идею "на ура", и уже 11 июня вышел их совместный приказ-предписание своим службам всемерно способствовать изготовлению новой машины.

Инициаторы предложили Г. М. Попову подарить первый в мире электрокомбайн И. В. Сталину.

Члены бюро МК одобрили новое начинание».

Работа над электрокомбайном шла ударными темпами, и к осени, как писал биограф Попова, опытный образец был готов к испытаниям:

«Их проводили в Горках Ленинских. На полигон прибыли члены бюро, представители ряда министерств, ведомств и, конечно, работники печати. При испытании электрокомбайн превзошел все ожидания. Корреспондент "Правды" Копырин написал восторженную статью и попросил секретаря МК Данилова завизировать ее к печати. Данилов повел корреспондента к Фирюбину. Статья понравилась. Но тут "попутал" бес. В статье было написано, что комбайн построен по инициативе Московского комитета партии, а Фирюбин предложил поправить — "по инициативе городского комитета партии"».

И в результате вместо сюрприза для Сталина получился сюрприз для Попова и его окружения. Все выглядело так, будто Московский горком присвоил себе права Совета министров СССР и давал задания министерствам и предприятиям. То есть все предыдущие жалобы министров на главу Москвы были абсолютно правильными.

Разобраться в деле поручили известному своей въедливостью министру государственного контроля СССР Л. З. Мехлису. На задействованные в проекте создания электрокомбайна НИИ и заводы отправились контролеры, проводившие подробные проверки хозяйственной деятельности. Сотрудники госконтроля подробно и пристрастно беседовали и с работниками Московского горкома.

2 октября 1949 года состоялось заседание Совета министров СССР, на котором рассматривались результаты проверки. Два дня спустя появилось постановление правительства с жесткой критикой московской парторганизации за несанкционированное создание электрокомбайна и организацию вокруг него шумихи в печати. От Попова потребовали наказать всех причастных к этой истории.

«4 октября вечером,— писал Е. В. Таранов,— Попов собрал объединенное закрытое бюро МК и МГК. Рассказал о заседании Совета Министров. О требованиях проверить все заказы горкома и аннулировать их, разобраться и избавиться от работников, забывающих о партийной работе,— им не место в партийном аппарате. Это были требования Сталина.

Бюро приняло решения:

уволить из горкома и обкома работников Отдела машиностроения — тех, кто был наиболее связан с заказами для села (там трудились более 100 человек, половина была уволена);

снять со своих постов заместителя Г. М. Попова Н. П. Фирюбина, почти всех секретарей МК и МГК, заместителей председателей Моссовета и Мособлисполкома, многих заведующих отделами, их заместителей. А также директоров издательств "Московский большевик", "Московский рабочий", заместителя редактора газеты "Вечерняя Москва" Д. М. Попова, брата секретаря МК».

Два опытных образца первого в мире электрокомбайна были отправлены на металлолом.

«Сплошь и рядом подменяет министров»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Казалось бы, инцидент на этом можно было считать исчерпанным. Но только для тех, кто не понимал, как работает механизм единовластия. Самым страшным преступлением при этой системе правления всегда были обман первого лица и не одобренная им деятельность. Вину Попова смягчало то, что он со своими соратниками хотел сделать подарок вождю.

Но противники московского градоначальника оценили другое. Хотя Сталин и не наказал Попова, он впервые за долгое время не поддержал его безоговорочно в распрях с другими высокопоставленными чиновниками. И 20 октября 1949 года в ЦК ВКП(б) поступило письмо от инженеров-коммунистов завода имени Сталина, в котором говорилось:

«Большевики Московской организации вполголоса заговорили, пока в кулуарах, о том, не пришел ли момент своевременного вскрытия давно назреваемого гнойника в головке нашей организации. Речь идет о весьма подозрительной политике, проводимой секретарем МК ВКП(б) т. Поповым.

Мы, старые коммунисты—москвичи, привыкли к таким честным деятелям, ученикам великого Сталина, как тт. Каганович, Хрущев, Щербаков, каждый шаг которых отдавался бодрым дыханием многотысячной Московской организации. Была в то время и самокритика, и партмассовая работа, и настоящее, не фиктивное соревнование на предприятиях. Каждый из нас чувствовал, что он является членом дружного партийного коллектива. С приходом к власти т. Попова все изменилось коренным образом. Самокритика зажата так, что и пикнуть никто не может на начальство, стоящее на ступеньку выше. Самокритика, можно считать, ликвидирована во всех звеньях».

Попова обвиняли в расстановке везде и всюду преданных ему лично людей, для того чтобы занять высший пост в стране:

«Действия Попова прямо-таки сомнительны.

Попов — самый молодой из секретарей ЦК. Будучи одержим титовской манией вождизма, его одолевает мысль в будущем стать лидером нашей партии и народа. Ленивый по природе, безграмотный в ленинизме, он избрал иной путь: путь насаждения на ответственные участки людей беспредельно преданных ему, но не нашей партии.

О чем говорят хотя бы такие общеизвестные факты. На банкете по случаю 800-летия Москвы один из подхалимов поднял тост: "За будущего вождя нашей партии Георгия Михайловича". Присутствовавший Попов пропустил мимо ушей и будто согласился с прогнозом. Тогда как нужно было одернуть дурака или после обсудить о его партийности…

В кругах МК открыто говорят, что за плечами Попова тов. Сталин и что пост великого вождя перейдет Попову.

Широкие круги московских коммунистов, зная темные и грязные дела Попова, с тревогой следят, какие шаги еще примет Попов. Если Попову удадутся его планы, это будет трагедией для советского народа.

Неужели Политбюро не займется проверкой деятельности Попова. Хотя бы проверили указываемые нами факты. Неужели сигналы масс не нуждаются в проверке. Мы не клеветники. Мы честные инженеры-производственники. Для нас дорога Родина, партия, и мы пишем тов. Сталину и членам Политбюро с тем, чтобы разобрались с прожектером, очковтирателем и карьеристом Поповым, порвавшим связь с массами, противопоставившим себя широким кругам коммунистов, переродившимся в удельного деспота, попирающего интересы партии, плюющего на народ. Типичная натура Троцкого, Тито, отращивающего звериные когти».

Для пожилых людей, включая Сталина, напоминания о неизбежной кончине всегда неприятны. А о самозваных наследниках — тем более. Так что, ознакомившись с этим письмом, Сталин, находившийся в отпуске на юге, 29 октября 1949 года писал отвечавшему за кадры секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову:

«Я не знаю подписавших это письмо товарищей. Возможно, что эти фамилии являются вымышленными (это нужно проверить). Но не в этом дело. Дело в том, что упомянутые в письме факты мне хорошо известны, о них я получал несколько писем от отдельных товарищей Московской организации. Возможно, что я виноват в том, что не обращал должного внимания на эти сигналы. Не обращал должного внимания, так как верил тов. Попову. Но теперь, после неподобающих действий тов. Попова в связи с электрокомбайном, вскрывших антипартийные и антигосударственные моменты в работе тов. Попова, Политбюро ЦК не может пройти мимо вышеупомянутого письма».

Но главное заключалось в том, что противники Попова, писавшие от имени несуществующих инженеров, убедили вождя в обоснованности своих претензий:

«Партийное руководство Московской организации,— писал Сталин,— в своей работе сплошь и рядом подменяет министров, правительство, ЦК ВКП(б), давая прямые указания предприятиям и министрам, а тех министров, которые не согласны с такой подменой, тов. Попов шельмует и избивает на собраниях. А что это значит? Это значит разрушать партийную и государственную дисциплину».

1 ноября 1949 года руководящая группа Политбюро, «пятерка»,— Г. М. Маленков, В. М. Молотов, Л. П. Берия, Л. М. Каганович и Н. А. Булганин — приняла решение:

«Поручить комиссии в составе тт. Маленкова, Берия, Кагановича и Суслова проверить деятельность т. Попова Г. М., исходя из указаний т. Сталина, изложенных в письме от 29 октября с. г.».

«Порочные методы руководства»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Комиссия работала на протяжении месяца. Ее члены затребовали и изучили письменные объяснения Попова, а затем, по сути, допрашивали его. Принятый комиссией вердикт 4 декабря 1949 года утвердили «пятерка» и А. И. Микоян. В нем говорилось:

«Проверив по поручению Политбюро деятельность Попова Г. М. с точки зрения фактов, отмеченных в письме трех инженеров, рассмотрев письменное и заслушав устное объяснения т. Попова, комиссия пришла к следующим выводам:

1. Тов. Попов не обеспечивает развертывания критики и самокритики в Московской партийной организации. Больше того, своими неправильными, небольшевистскими методами руководства он способствует зажиму критики недостатков в работе Московского Комитета ВКП(б) и Московской партийной организации.

Тов. Попов болезненно и нетерпимо воспринимает справедливую критику в адрес московского партийного руководства. Он усвоил небольшевистскую, вредную практику, когда на собраниях партийного актива, пленумах МК и МГК ВКП(б), партийных конференциях всех выступающих с критическими замечаниями в адрес московских организаций постоянно прерывает своими многочисленными, многословными и неправильными репликами, сбивает и высмеивает ораторов, создавая таким образом обстановку, невозможную для развертывания большевистской критики и самокритики...

2. Московский Комитет ВКП(б) прежде всего по вине т. Попова проводит неправильную линию в отношении союзных министерств и министров, пытаясь подмять министров и командовать министерствами, подменить министров, правительство и ЦК ВКП(б).

Бюро МК и МГК ВКП(б) в практике своей работы проявляют местнические тенденции, систематически дают в обход правительства прямые указания предприятиям и министерствам о дополнительных производственных заданиях, что разрушает партийную и государственную дисциплину. Министров, которые не согласны с такой подменой, тов. Попов шельмует и избивает на собраниях партийного актива, на пленумах МК и МГК и партийных конференциях.

Возомнив, что ему все позволено, т. Попов требует от министров, чтобы они беспрекословно подчинялись указаниям Московского Комитета и по вопросам, связанным с союзными предприятиями, расположенными в Москве и Московской области, министерства без согласования с МК не обращались в правительство. Не согласных с этими антигосударственными требованиями министров т. Попов запугивает "проработкой" на собраниях, угрожает им тем, что Московский Комитет будто бы имеет свою резиденцию, куда он "может пригласить министров" и дать им нагоняй. Все это неправильно воспитывает партийные и советские кадры и подрывает партийную и государственную дисциплину.

3. Порочные методы руководства т. Попова и проявление им зазнайства и самодовольства к своей работе привели к тому, что МК и МГК ВКП(б), занимаясь в основном хозяйственными делами, не уделяют должного внимания вопросам партийно-политической и внутрипартийной работы».

Однако не все обвинения из анонимного письма были поставлены в вину Попову:

«Комиссия считает не подтвердившимися и вымышленными обвинения, выдвинутые анонимными авторами письма против т. Попова в политической его сомнительности, в разгоне проверенных кадров МК и Моссовета и в насаждении т. Поповым на ответственные участки в партии своих людей».

В итоге комиссия Политбюро предлагала:

«В связи с вышеизложенным и имея в виду, что т. Попову ЦК и лично т. Сталин не раз указывали на его недостатки, а он не исправил этих недостатков, Комиссия считает целесообразным:

а) освободить т. Попова от обязанностей секретаря МК и МГК ВКП(б), а также от обязанности секретаря ЦК ВКП(б), сохранив за ним пост председателя Моссовета и обязав его решительно изжить небольшевистские методы в своей работе;

б) созвать пленум МК и МГК ВКП(б), на котором разъяснить ошибки и недостатки в руководстве как т. Попова, так и бюро Московского областного и бюро МГК ВКП(б)».

Но из окончательного варианта решения Политбюро «О недостатках в работе тов. Попова Г. М.», принятого 12 декабря 1949 года, все формулировки о «небольшевистских» методах его работы, дававшие повод для ареста Попова, были изменены и смягчены Маленковым. А Сталин не согласился оставить Попова председателем исполкома Моссовета и распорядился назначить его министром городского строительства СССР, где ему предстояло взаимодействовать с теми, кем он недавно командовал.

Наказание на этом не завершилось. Г. М. Попов и его соратники покаялись не только на пленуме МК и МГК ВКП(б), проходившем 13–16 декабря 1949 года. Для них был составлен график выступлений с уничижительной самокритикой во всех городских и районных партийных организациях Московской области и Москвы.

Бывший глава столицы не без оснований считал, что за интригой по его удалению от управления Москвой стоял сменивший его на постах секретаря МК и МГК ВКП(б) Н. С. Хрущев. Как бы то ни было, публичное и демонстративное наказание высокопоставленного нарушителя незыблемых правил единоличного правления наверняка было одним из самых приятных подарков Сталину к его 70-летию.

Евгений Жирнов