Из писем и документов, выставленных на аукционе.
Из письма Александра Колчака жене. 22 июля, Омск в Париж, зеленые чернила
«Дорогая Сонечка. Я получил несколько твоих писем из Парижа. Я рад, что ты устроилась со Славушкой в обстановке, в которой можно жить. Я переживаю очень трудный период. Большевистские армии… силы с Урала и, как всегда, в то же время все трудности управления возрастают, и неудачи следуют за неудачами… Сплю 4,5 часа, а то и меньше и иногда сам удивляюсь, как справляюсь с той невероятной работой, которую я взял на себя. Мы ведем 2-й месяц невероятную борьбу среди самой тяжелой обстановки, где каждый день не знаешь, что случится завтра. Тяжел крест, принятый мною, и только во имя Родины можно нести его.
Мне трудно писать о себе, я совершенно не думаю ни о чем, кроме дела, и у меня ничего, кроме сложной государственной работы».
Из письма Александра Колчака жене. 19 октября, Иртыш, черные чернила
«…Я возвращаюсь после объезда северного фронта из Тобольска в Омск на пароходе по Иртышу. С конца августа армии начали наступление и после упорных и тяжелых… боев отбросили красных за реку Тобол. Война приняла очень тяжелый и ожесточенный характер, осложняемый осенним временем, бездорожьем и участившимися эпидемиями сыпного и возвратного тифа. Трудно предсказать будущее в гражданской войне, где можно ожидать больше, чем в какой-либо другой борьбе неожиданностей, но думается, что война затянется еще на много месяцев. Мы… будем продолжать ее до окончательной победы, когда большевизм будет стерт с лица нашей Родины. Не мне говорить о том, что я сделал и не сделал, но я знаю одно, что я нанес большевизму и всем тем, кто предал и продал нашу Родину, тяжелые и, вероятно, смертельные удары. Благословит ли Бог меня довести до конца это дело, не знаю, но начало конца большевиков положено все-таки мною. Весеннее наступление, начатое мною в самых тяжелых условиях и с огромным риском… явилось первым ударом по Советской республике, давшей возможность Деникину оправиться и начать в свою очередь разгром большевиков на юге. Троцкий понял, что я являюсь главным врагом Советской республики, врагом беспощадным и неумолимым. На мой фронт было брошено все, что только было возможно, и было сделано все, что можно было сделать, чтобы создать у меня большевизм и разложить армию. И эту волну большевизма я перенес, и эта волна была причиной отхода моих армий вглубь Сибири. Ты спрашиваешь меня о союзниках и возможной помощи с их стороны. Я не буду много говорить об этом прежде всего потому, что я не доверяю никогда другим своих взглядов в таких деликатных вещах. Скажу лишь, что все отношения в иностранной политике... определяются успехом или неуспехом. Когда у меня были победы — все было хорошо, когда были неудачи — я чувствовал, что никто меня не поддержит и никто не окажет помощи ни в чем…»