Бывший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Игорь Степанов просит установить памятный знак осужденным и расстрелянным участникам контрреволюционного восстания в Богородске Нижегородской области, среди которых есть и его родственник. Предложение было вынесено на обсуждение в городской думе Богородска. Идею с памятным знаком поддержал двоюродный внук большевика, убитого мятежниками, президент Всероссийского союза страховщиков Игорь Юргенс. Историки отмечают, что подобные восстания в первые годы Советской власти вспыхивали практически в каждом регионе России, и везде были несправедливо репрессированные.
Президент Всероссийского союза страховщиков Игорь Юргенс
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ / купить фото
Президент Всероссийского союза страховщиков Игорь Юргенс
Фото: Эмин Джафаров, Коммерсантъ / купить фото
Восстание жителей Богородска произошло 24 мая 1918 года, в разгар продовольственного кризиса и активной продразверстки. К этому времени на складах Богородска закончился хлеб, а рабочие местных кожевенных заводов столкнулись с безработицей. Возмущенные бездействием властей люди окружили штаб районного комитета РКП(б) и потребовали хлеба. Большевики, находившиеся в штабе, оказались в западне. Пытаясь подавить волнение, они начали стрелять по людям. В ответ толпа взяла здание штурмом. Со стороны большевиков были убиты пятеро, в том числе глава партийной ячейки инженер Альберт Юргенс. Жители Богородска сформировали новое самоуправление и попытались разрешить конфликт с властью мирным путем. Но переговоры с прибывшим из соседнего Павлова отрядом закончились его разоружением. Второй отряд, уже из Нижнего Новгорода, приехал вооруженный пулеметами и тут же приступил к поиску зачинщиков восстания. Были арестованы более 100 человек, около десяти из них сразу расстреляны — без следствия и суда. Позже суд вынес приговор нескольким десяткам человек, часть из которых были приговорены к расстрелу, остальные отправлены в лагеря.
«Среди осужденных был мой родственник, рабочий кожевенного завода Андрей Балакин. Он смог скрыться и был заочно приговорен к расстрелу. Дальнейшая его судьба неизвестна»,— рассказал “Ъ” господин Степанов. Он считает, что все обвиненные должны быть оправданы: указом президента РФ от 18.06.1996 №931 «О крестьянских восстаниях 1918–1922 годов» политические репрессии в отношении крестьян—участников восстаний 1918–1922 годов были признаны нарушающими основные права человека. Опираясь на этот указ, бывший следователь обратился в прокуратуру Нижегородской области.
«Мне ответили, что в прошлом году судебное решение 1918 года было признано незаконным, и все осужденные были реабилитированы,— говорит господин Степанов.— Однако те, кто был убит во время восстания и расстрелян позже без суда, остались без реабилитации, так как в их отношении нет судебных решений, которые могла бы оспорить прокуратура».
Господин Степанов выяснил, что в честь убитых большевиков — Юргенса, Бренцисса, Кашина и Сушникова в Богородске названы улицы. При этом, по его словам, «память незаконно осужденных и безвинно убитых жителей осталась только в сердцах их родственников». «Поэтому я обратился в думу города Богородска с просьбой разрешить установить памятный знак, на котором будет изображена мать, оплакивающая двоих своих убивших друг друга сыновей, и выбиты фамилии всех погибших в ходе восстания и после него, а также всех незаконно осужденных»,— говорит бывший следователь. Чтобы никого из репрессированных не забыть, господин Степанов попросил прокуратуру Нижегородской области предоставить список реабилитированных участников восстания.
В богородской думе сообщили “Ъ”, что вопрос о памятном знаке обсуждался на заседании 28 ноября. Депутаты не стали отклонять предложение бывшего следователя, однако указали, что ему необходимо соблюсти ряд формальностей: прислать копии документов, подтверждающих достоверность восстания, а также согласованный с мэрией города эскизный проект мемориала, предложение по надписи и гарантийное письмо об оплате установки. Также депутаты подчеркнули, что в соответствии с местным положением о памятниках предложения об увековечении людей не могут выносить их родственники.
Такой ответ устраивает господина Степанова. «После получения из прокуратуры списка реабилитированных поеду в Богородск выбирать место для памятного знака»,— говорит он. Проблемы в поиске финансов и спонсоров он не видит, а также готов найти «неродственника», который бы выступил с инициативой.
Между тем идею монумента поддержали другие родственники погибших в ходе восстания и после него.
«Полагая, что такой примиряющий обе стороны памятник крайне необходим в наше непростое время, я начал налаживать контакты с богородцами—родственниками незаконно репрессированных, и уже нашел несколько человек, заинтересованных в установке памятного знака»,— говорит господин Степанов.
Также он связался с двоюродным внуком убитого большевика, президентом Всероссийского союза страховщиков Игорем Юргенсом, который поддержал инициативу с памятным знаком. «Я за всякого рода примирение и, безусловно, за установку памятника всем, кто погиб, пострадал в этой братоубийственной войне,— подчеркнул “Ъ” господин Юргенс.— Это было противостояние белых и красных, и давно надо залечить этот разрыв». При этом он отметил, что не видит необходимости пересматривать советские судебные решения, так как они принимались по законам советской власти, а значит были законными. Альберт Юргенс, по словам его внука, приехал из Эстонии в 19 лет и был, как имеющий образование, назначен на ответственную должность. Позже в его честь назвали богородский кожевенный завод. «Я в Богородск ездил неоднократно, помогал заводу — и материально, и по другим вопросам»,— добавил господин Юргенс.
Памятные знаки жертвам восстаний можно ставить практически везде, так как контрреволюционные мятежи охватили всю страну после прихода к власти большевиков, сказал “Ъ” историк и политолог Андрей Зубов, ответственный редактор проекта «История России. ХХ век». По подсчетам историков, в первые два года советской власти произошло свыше двухсот народных бунтов, и это только те, что зафиксированы в документах Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК).
«В Богородском восстание против произвола большевиков было вначале мирным,— говорит господин Зубов.— Его участников расстреляли, а потом для острастки похватали остальных, судили и тоже расстреляли, но при этом не было возможности обжаловать приговор. Это говорит о преступном характере деятельности советской власти. И это типичная история для тех лет. А началось это в конце 1917 года». По его словам, первой преступной казнью советского режима можно назвать убийство протоиерея Иоанна Кочурова в Царском селе 13 ноября (31 октября по старому стилю) 1917 года. «А в январе 1918 года были убиты без суда члены ЦК кадетской партии — врач и публицист Андрей Шингарев и правовед Федор Кокошкин. Расстрел царской семьи — тоже бессудное убийство. И таких случаев сотни тысяч». По мнению господина Зубова, увековечивать память незаконно репрессированных можно и нужно в любых формах, «но главное, чтобы на монументе были имена и подпись о том, что эти люди были расстреляны в результате бессудной расправы со стороны большевиков».
Господин Степанов думает о возможности реабилитации участников других контрреволюционных восстаний. Но, как он уже выяснил, участники таких громких восстаний, как антоновское, григорьевское, муромское, ярославское, не могут быть реабилитированы, так как тогда не были возбуждены уголовные дела и нет приговоров. «Богородское восстание с этой точки зрения уникально, так как тут есть приговоры суда»,— подчеркивает господин Степанов. Он считает, что российские власти должны принять решение о реабилитации всех, кто участвовал в Гражданской войне.