Российская нефтяная отрасль в 2019 году жила беспокойно, но предсказуемо, а основной интригой стала борьба за налоговые льготы в Арктике. Их основным лоббистом выступает «Роснефть», которой не дает покоя слава НОВАТЭКа как ключевого игрока в секторе, привлекающем значительное внимание властей страны. В итоге льгот компания добилась, хотя и в меньшем объеме, чем хотела. Вопрос в том, будет ли реализован очередной мегапроект «Роснефти» или пополнит список ее громких начинаний, так и оставшихся декларативными.
Фото: Пресс-служба ПАО "НК Роснефть" / РИА Новости
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Едва ли “Ъ” в уходящем году открыл читателям какие-то новые бездны, которых они не знали про нефтяную индустрию и ее главных героев,— скорее наоборот. Значительную часть 2019 года российская нефтяная отрасль боролась с симптомами отравления хлорной нефтью, а за исключением ЧП можно вспомнить лишь разве что уже привычные споры вокруг сделки по сокращению добычи да дрязги из-за изменения налогов. А главные герои раз за разом оправдывали наши ожидания, а часто и опасения.
Самым ярким примером стало появление у «Роснефти» нового мегапроекта из ниоткуда. Можно было бы, конечно, этого ждать. Все-таки с момента поглощения «Башнефти» в конце 2016 года компания не запустила в России ни одной из громких историй, столь характерных для «Роснефти» под руководством Игоря Сечина. А между тем ее конкуренты по значению в отрасли — «Газпром», а в последнее время и НОВАТЭК — запускают новые масштабные проекты, меняющие рынок.
Конечно, амбициозное руководство «Роснефти» не могло скромно остаться в стороне. Но и особой креативности тоже не проявило.
Не успел НОВАТЭК в начале года сообщить, что в 2024 году будет крупнейшим перевозчиком по Севморпути с 46,5 млн тонн грузов в год, как «Роснефть» решила, что этот статус больше подходит ей.
Игорь Сечин предложил сформировать арктический кластер на базе Ванкорских месторождений «Роснефти», группы Пайяхских месторождений «Нефтегазхолдинга» (НГХ, принадлежит экс-главе «Роснефти» Эдуарду Худайнатову) и совместных участков с британской ВР. Уже к 2024 году кластер по планам «Роснефти» должен обеспечить 25 млн тонн грузопотока по Севморпути, а к 2030 году — 100 млн тонн.
Глава «Роснефти» мыслит глубоко стратегически. Самый очевидный плюс идеи в том, что тема развития Севморпути и вообще арктических проектов стоит высоко в политической повестке, вопросу уделяет много внимания президент РФ, что позволяет рассчитывать на поддержку государства и льготы. Другой важный момент — возможность поддержать бизнес давнего партнера Игоря Сечина Эдуарда Худайнатова, чей НГХ обременен большими долгами. Ну и наконец, попутно можно крупно насолить «Транснефти», с которой у руководства «Роснефти» традиционно напряженные отношения, ведь если нефть Ванкора уйдет на север и перестанет поступать в систему трубопроводов, у их оператора возникнет немало проблем.
Но у всех этих плюсов есть цена. Проект, названный «Восток ойл», получился очень дорогим — Игорь Сечин попросил у Кремля 2,6 трлн руб. налоговых льгот на 30 лет. А чтобы запрос не выглядел совсем уж бесцеремонным, оформлен он в итоге был как идея поддержки всех проектов в Арктике: «Восток ойл» при этом выглядел не единственным, хотя и ключевым бенефициаром.
В итоге правительство согласовало «Восток ойл» фактическое обнуление налогов на дюжину лет для Таймыра и 600 млрд руб. налогового вычета на десять лет для Ванкора с определенными ограничениями по трате денег. С точки зрения налоговых условий это примерно соответствует льготам, полученным НОВАТЭКом для СПГ-проектов в Арктике, хотя технологически «Восток ойл» существенно проще, поскольку не подразумевает строительство завода.
Ключевой вопрос теперь в том, удастся ли «Роснефти» реализовать проект, как это получилось у НОВАТЭКа, то есть найти иностранных инвесторов, которые вложат миллиарды долларов, подтвердить запасы и разработать приемлемую логистическую схему вывоза нефти.
В этом есть определенные сомнения. Особый скепсис в отрасли вызывает достоверность оценки запасов Пайяхи, которые были поставлены на госбаланс в размере 1,2 млрд тонн. Кроме того, «Роснефть» до сих пор не имеет опыта столь масштабного строительства в Арктике и в целом не слишком успешна в реализации сложных строительных проектов, что подтверждают, например, медленные темпы модернизации НПЗ.
Станет ли «Восток ойл» флагманским проектом «Роснефти» или пополнит список ее громких начинаний, так и не добравшихся до реализации — вроде ВНХК, разработки месторождения «Победа» в Карском море или Дальневосточного СПГ,— мы узнаем, скорее всего, уже в наступающем году. “Ъ”, как и всегда, будет следить за развитием событий даже в случае их отсутствия.