Кавторанг Жемчужнов: "Я был обязан выполнить приказ"

— План-график на переход отстойных подводных лодок Иоканьгского района базиро


Свое мнение о причинах, приведших к катастрофе лодки К-159, капитан второго ранга СЕРГЕЙ ЖЕМЧУЖНОВ высказал в беседе с корреспондентом Ъ ВЯЧЕСЛАВОМ Ъ-ГУДКОВЫМ.

— После аварии К-159 много говорили о непонятной спешке, с которой буксировали отстойные подлодки из Островного, и о том, что эта спешка стала одной из косвенных предпосылок катастрофы в Баренцевом море...

       — План-график на переход отстойных подводных лодок Иоканьгского района базирования на утилизацию был утвержден командующим Северного флота весной 2003 года. В соответствии с ним за летнюю навигацию с апреля по октябрь мы должны были перегнать из Островного 16 атомных субмарин, выведенных из боевого состава флота. К-159 стала тринадцатой лодкой, которую мы переводили из Островного к месту утилизации.
       — С чем были связаны такие темпы? Ведь лодки стояли в Островном по 15-20 лет. Почему вдруг было решено срочно перевести их на судоремонтные заводы?
       — Думаю, здесь были замешаны немалые деньги, выделенные на утилизацию. Могу предположить, что эти деньги требовалось как можно быстрее освоить, отрапортовав в Москву об очистке баз Северного флота от "ядерного мусора".
       — Правда ли, что АПЛ К-159 изначально не способна была держаться на воде без помощи понтонов?
       — Это домыслы. В 1999 году балластные цистерны К-159 были заполнены вспененным полистиролом — специальным средством, увеличивавшим запас плавучести субмарины. Так что на воде она держалась более или менее уверенно — по крайней мере у причала.
       — У вас как у руководителя буксировки были какие-либо сомнения в готовности К-159 и безопасности буксировки?
       — Сомнения были. Во-первых, устройства, с помощью которых понтоны крепились к лодке, были приварены на проржавевший корпус, прочность которого в некоторых местах была сопоставима с прочностью обыкновенной фольги. Во-вторых, меня с самого начала смущало то, что понтоны-двухсоттонники (ССП-200), поддерживавшие лодку, были не буксировочными, а судоподъемными и, кроме того, очень старыми — постройки 40-х годов. Они постоянно травили воздух, и, чтобы поддерживать заданную плавучесть субмарины, экипажу К-159 предлагалось каждые пять часов поддувать понтоны. Для этого на лодке была установлена специальная поддувочная колонка, шланги от которой тянулись к каждому из четырех понтонов. Причем носовой понтон правого борта вообще выглядел хлипким, его требовалось поддувать еще чаще. Конструкция, созданная из таких деталей, вряд ли может считаться надежной. Но так как я по образованию не являюсь судоводителем, в данном случае я полагался на мнение специалистов, которые готовили проект и осуществляли контроль за подготовкой АПЛ к переходу.
       — Вы не пытались привлечь внимание командования к недостаткам этой конструкции?
       — Знаете, есть такая книга, называется "Воинские уставы". В ней подробно изложены права и обязанности военнослужащих. Я как человек в погонах не имел возможности высказывать свое мнение и обязан был выполнять приказ.
       — Кто разработал проект буксировки?
       — Проект разрабатывал один военный НИИ — его представители теперь участвуют в расследовании уголовного дела в качестве экспертов. Командование дивизиона в обсуждении проекта участия не принимало. Нас просто поставили перед фактом: вы должны тащить лодку таким-то и таким-то способом. Хотя, если бы нас спросили, мы могли бы рассказать, что опыт буксировки свидетельствует не в пользу этой схемы.
       — А что, раньше уже возникали проблемы с понтонами?
       — В сентябре прошлого года мы буксировали на понтонах из Островного на СРЗ "Нерпа" атомную подводную лодку К-21. У входа в Кольский залив внезапно оторвалась кормовая пара понтонов. А никакого шторма тогда и в помине не было.
       — Причины той аварии известны?
       — Мне неизвестны. Тогда, насколько я знаю, никто в этом не разбирался. Лодка дошла до пункта назначения, поэтому происшествие не привлекло внимания командования флота.
       — Как, по-вашему, удалось выжить единственному спасшемуся члену экипажа К-159 старшему лейтенанту Максиму Цибульскому?
       — Цибульского поднял катер с "Памира". Насколько мне известно, он был в гражданской кожаной куртке, заправленной в брюки. Как мне представляется, это его и спасло: возникший внутри толстой куртки воздушный пузырь уменьшил теплоотдачу тела и позволил офицеру выжить до подхода спасателей.
       — По одной из версий, экипаж К-159 непосредственно перед катастрофой просил командование о том, чтобы лодку вытащили на мель, откуда морякам было бы легче спастись...
       — Разговора на эту тему с экипажем у меня не было. Но вообще, здесь надо говорить не о том, просил или нет экипаж вытащить лодку на мель, а о том, что подобный способ спасения в данном случае не был панацеей. Вытащить субмарину на отмель в такой шторм — это огромный риск и для лодки, и для буксира. Причем экипажу субмарины все равно пришлось бы прыгать в воду, и я, если бы мне довелось всерьез рассматривать этот вариант, не видел бы разницы, где собирать людей с поверхности моря — на отмели или на глубине. Да, с точки зрения подъема лодки отмель была бы удобнее, но в момент катастрофы об этом, естественно, никто не думал. Главное на тот момент было спасти людей. А не рассматривал я вариант с отмелью лишь потому, что время на переход от района катастрофы до ближайшей банки было запредельным.
       — Вы не знаете, почему семь из десяти членов экипажа подводной лодки не выполнили приказ эвакуироваться?
       — Я могу об этом только догадываться. Там были опытные подводники, которые должны были адекватно воспринимать ситуацию. Но при этом моряки могли просто замешкаться, недооценив опасность. Сейчас с этим разбирается следствие.
       — Мне известно, что вы встречались с родственниками погибших подводников. О чем они с вами говорили?
       — Возможно, кому-то это покажется странным, но родственники членов экипажа К-159 в большинстве своем отнеслись ко мне очень тепло и оказали большую поддержку. Так же, как и жители Островного, которые помогают мне пережить свалившиеся невзгоды. Но, если уж говорить о чисто человеческой стороне, сам я, конечно, буду всегда винить себя за то, что не смог спасти ребят.
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...