Ноктюрн в кровавых тонах

В российский прокат вышло «Озеро диких гусей» Дяо Инаня. Один из заметных фильмов уходящего года любопытен с разных точек зрения, и особенно с той, которую предлагает Андрей Плахов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Округу терроризирует несколько конкурирующих банд угонщиков мопедов, они даже устраивают между собой соревнования по дележу территории — кто круче. Чжоу Цзэнун (Ху Гэ), один из высоких профессионалов этого искусства, попадает в переделку: по ошибке убивает двух полицейских и становится мишенью чуть ли не национального масштаба. Его показывают по телевизору, за ним идет охота со всех сторон, и не исключено, что товарищи-бандиты тоже готовы от него избавиться. Босс посылает ему на помощь (или якобы на помощь) проститутку Лю Айай (Квай Луньмэй), которая параллельно затевает свою игру, а заодно исполняет в жизни героя роль роковой красавицы — посланницы трагической судьбы. О том, что он обречен, Чжоу догадывается с самого начала, он лишь хочет, чтобы деньги, назначенные за его поимку, достались его жене и сыну, с которыми он давно в разлуке. Зато Лю все время под боком, и между двумя изгоями, агонизирующими «на последнем дыхании», разворачивается служебный роман с непредсказуемой развязкой.

Любители остросюжетного кино оценят несколько лихих сцен в грязных подворотнях и, конечно, ту, где врага сначала проткнут зонтиком, а потом «раскроют» вместе с фонтаном крови, но, возможно, останутся удовлетворены не полностью. Ритм у картины тормозящий, с выпадениями из реальности в какую-то наркотическую грезу, монтаж прерывистый, актерская игра отчужденная, и хоть телезвезда Ху Гэ в главной роли отдаленно смахивает на Алена Делона, все ассоциации с «Самураем», «Леди из Шанхая» и прочей почтенной классикой могут греть главным образом сердца старых синефилов. Более молодое поколение из той же синефильской братии предпочитает связывать «Озеро диких гусей» с опусами датчанина Николаса Рефна и называть, любуясь красивыми аллитерациями, неоновым нуаром. Речь идет об эстетском «крими», где запутанный сюжет — лишь повод для эффектных мизансцен, приколов и построения полуиллюзорного мира, часто ассоциирующегося с кинематографом.

Однако китайское кино давно сформировало свою неземную эстетику и лишь подмигивает американским и европейским стереотипам. Этот «нуар» я бы назвал скорее «ноктюрном», учитывая, что действие разыгрывается преимущественно ночью. Одним из пионеров этого чисто китайского жанра был Вонг Карвай с его «Чунцинским экспрессом». И вполне понятно, что Дяо Инань отдает должное предшественнику, пародируя знаменитую сцену поедания лапши из великого фильма Карвая «Любовное настроение».

И все же самым увлекательным оказывается не угадывание первоисточников, а то, как в условных жанровых структурах отражается реальная жизнь самой населенной страны мира. Дяо Инань уже успел прославиться социальным триллером «Черный уголь, тонкий лед», награжденным на Берлинале. В основе его новой работы — подлинная криминальная хроника: в 2012–2015 годах в крупных китайских городах действительно орудовали банды мотоциклистов, а полиция мобилизовывалась, только когда происходило убийство кого-то «из своих».

Совершенно особенная атмосфера пронизывает все ключевые сцены фильма. В одной из них, например, идет ночная охота на преступника, которого попробуй вылови посреди блошиного рынка и танцплощадки, где, кажется, собрался весь полуторамиллиардный Китай. Тут необходимо назвать полноправных соавторов режиссера — оператора Дун Цзинсуна и монтажеров Кун Цзиньлэя и Маттье Лакло, работающих с китайским классиком Цзя Чжанкэ. Толпа, одновременно возбужденная и заторможенная, отплясывает под старые хиты Boney M и Dschinghis Khan, а ночную тьму, в которой тонут человеческие силуэты, прорезают светящиеся кроссовки танцующих. Это правда очень красиво, и даже осмысленно красиво, что бывает в кино не так часто. То же самое относится к желтовато-зеленоватой гамме с вкраплениями красного, модным цветам — символам сезона.

Наконец, режиссер достаточно смело для нашего времени позволяет себе показать изнасилование героини на мусорном баке, чтобы завершить свое кино элегантным реверансом в сторону феминизма — одновременно ироническим и серьезным.