В прокат выходит драма Ладжа Ли «Отверженные», получившая приз жюри Каннского кинофестиваля 2019 года и выдвинутая от Франции на премию «Оскар». С прямолинейным выступлением режиссера на злободневные темы можно соглашаться или нет, однако у экрана, по мнению Юлии Шагельман, удерживает не оно, а та злая энергия неблагополучных кварталов, которой заряжена картина.
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Название картины, отсылающее к роману Виктора Гюго, неслучайно: ее действие разворачивается в парижском пригороде Монфермей, где классик когда-то разместил постоялый двор супругов Тенардье и поселил несчастную Козетту. Как замечает полицейский бригадир Стефан Руиз (Дамьен Боннар), переведшийся сюда из Нормандии и вышедший на свое первое дежурство, со времен Гюго в Монфермее ничего особо не изменилось. Те же нищета и толпы неприкаянных подростков на загаженных улицах. Только у Гавроша и Козетты теперь мусульманские имена и черная кожа — предместье населено в основном мигрантами,— а баланс сил «на раёне» несколько усложнился.
Государство (разумеется, несправедливое) и его институты (разумеется, репрессивные) здесь представляет полиция. Стефан становится третьим в дневном патруле, состоящем из начальника Криса по прозвищу Розовая Свинка (Алексис Маненти, один из соавторов сценария картины) и Гуады (Джибрил Зонга), который вырос на этих самых улицах и умеет разговаривать с их обитателями в прямом смысле на одном языке — своем родном африканском наречии. Полицейские чувствуют себя здесь хозяевами, особенно Крис, любящий разыгрывать крутого копа из американских боевиков и щупать юных девиц под предлогом обыска на предмет наркотиков. «Я здесь закон»,— говорит он, и, хотя вслух возражать никто до поры не осмеливается, сам воздух здесь полон напряжения, которое грозит взорваться в любую секунду.
Неустойчивое равновесие помогают удерживать местные авторитеты: один, по прозвищу Мэр (Стив Тьеншо), крышует рынок и держит «смотрящих», которые наблюдают за порядком вместе с полицией, другой, Шило (Низар Бен Фатма), хозяин бара, где предлагают явно не только кальяны, тоже оказывает копам услуги. Труднее договориться с Салахом (Альмами Канути), бывшим рецидивистом и бывшим террористом, который не выходил на улицу без калаша, а теперь обрел Аллаха и стал кем-то вроде местного проповедника и духовного судьи.
Первые две трети экранного времени фильм похож на полицейскую драму в духе «Тренировочного дня» или сериала «Прослушка», снятую в жесткой полудокументальной манере с использованием ручной камеры и съемки с дрона (который сыграет ключевую роль в сюжете). Обычный рабочий день патрульных полон мелких стычек, рутинных разборок на рынке, фальшиво дружелюбной болтовни с местными. Однако ситуация быстро накаляется, когда у цыган, приехавших с бродячим цирком, один из здешних подростков крадет львенка (эта история, кажущаяся совершенно абсурдной, взята из реальной жизни). Его надо найти, пока хозяева не развязали настоящую войну. И вот уже у ажанов сдают нервы, в ход идет насилие — несмотря на все попытки решить дело (относительно) мирно, война все равно начинается и победителей в ней не будет.
«Отверженные» — игровой полнометражный дебют Ладжа Ли, который сам вырос в Монфермее, поэтому отлично знает свой материал и своих героев. В 2017 году он снял про них короткометражку с тем же названием, которая номинировалась на французскую национальную кинопремию «Сезар» и из которой выросла его нынешняя картина. Она отсылает в том числе к массовым беспорядкам 2005 года, которые упоминаются в одном из ключевых диалогов. Однако действие происходит летом 2018 года, после победы Франции на чемпионате мира по футболу. Режиссер явно дает понять, что за прошедшие 13 лет ситуация в бедных иммигрантских кварталах нисколько не улучшилась, проблемы не решены, насилия становится только больше, и государство не только с ним не борется, но буквально его воплощает.
Когда противостояние полиции и монфермейских подростков перерастает в настоящий бунт, как полагается, бессмысленный и беспощадный, фильм окончательно переходит в формат гражданского высказывания, которое подкрепляется цитатой из Гюго на закрывающих титрах: «Не бывает ни плохих растений, ни плохих людей. Есть лишь плохие агрономы и плохие воспитатели». Впрочем, финал остается открытым: Ладж Ли не знает ответа на вопрос «что делать?», хотя нисколько не сомневается в том, кто виноват.