В прокат выходит драма Ладжа Ли «Отверженные», получившая приз жюри Каннского кинофестиваля 2019 года и выдвинутая от Франции на премию «Оскар». С прямолинейным выступлением режиссера на злободневные темы можно соглашаться или нет, однако у экрана, по мнению Юлии Шагельман, удерживает не оно, а та злая энергия неблагополучных кварталов, которой заряжена картина.
Кадр из фильма "Отверженные"
Фото: Russian World Vision
Кадр из фильма "Отверженные"
Фото: Russian World Vision
Название картины, отсылающее к роману Виктора Гюго, не случайно — ее действие разворачивается в парижском пригороде Монфермей, где классик когда-то разместил постоялый двор супругов Тенардье и поселил несчастную Козетту. Как замечает полицейский бригадир Стефан Руиз (Дамиен Боннар), переведшийся сюда из Нормандии и вышедший на свое первое дежурство, за двести лет в Монфермее ничего особо не изменилось. Та же нищета и толпы неприкаянных подростков на загаженных улицах. Только у Гавроша и Козетты теперь мусульманские имена и черная кожа — предместье населено в основном мигрантами,— а баланс сил «на раёне» несколько усложнился.
Государство (разумеется, несправедливое) и его институты (разумеется, репрессивные) здесь представляет полиция. Стефан становится третьим в дневном патруле, состоящем из начальника Криса по прозвищу Розовая Свинка (Алексис Маненти, один из соавторов сценария картины) и Гуады (Джибрил Зонга), который вырос на этих самых улицах и умеет разговаривать с их обитателями в прямом смысле на одном языке — своем родном африканском наречии. Полицейские чувствуют себя здесь хозяевами, особенно Крис, любящий разыгрывать крутого копа из американских боевиков и щупать юных девиц под предлогом обыска на предмет наркотиков. «Я здесь закон»,— говорит он, и хотя вслух возражать никто до поры не осмеливается, сам воздух здесь полон напряжения, которое грозит взорваться в любую секунду.
Неустойчивое равновесие помогают удерживать местные авторитеты: один, по прозвищу Мэр (Стив Тьеншо), крышует рынок и держит «смотрящих», которые наблюдают за порядком вместе с полицией, другой, Шило (Низар Бен Фатма), хозяин бара, где предлагают явно не только кальяны, тоже оказывает копам услуги. Труднее договориться с Салахом (Альмами Канути) — бывшим рецидивистом и бывшим террористом, который не выходил на улицу без «калаша», а теперь обрел Аллаха и стал кем-то вроде местного проповедника и духовного судьи.
Первые две трети экранного времени фильм похож на полицейскую драму в духе «Тренировочного дня» или сериала «Прослушка», снятую в жесткой полудокументальной манере, с использованием ручной камеры и съемки с дрона (который сыграет ключевую роль в сюжете). Обычный рабочий день патрульных полон мелких стычек, рутинных разборок на рынке, фальшиво дружелюбной болтовни с местными. Однако ситуация быстро накаляется, когда у цыган, приехавших с бродячим цирком, один из здешних подростков крадет львенка (эта история, кажущаяся совершенно абсурдной, взята из реальной жизни). Его надо найти, пока хозяева не развязали настоящую войну. И вот уже у ажанов сдают нервы, в ход идет насилие — несмотря на все попытки решить дело (относительно) мирно, война все равно начинается, и победителей в ней не будет.
«Отверженные» — игровой полнометражный дебют Ладжа Ли, который сам вырос в Монфермее, поэтому отлично знает свой материал и своих героев. В 2017 году он снял про них короткометражку с тем же названием, которая номинировалась на французскую национальную кинопремию «Сезар» и из которой выросла его нынешняя картина. Она отсылает в том числе к массовым беспорядкам 2005 года, которые упоминаются в одном из ключевых диалогов. Однако действие происходит летом 2018 года, после победы Франции на чемпионате мира по футболу,— режиссер явно дает понять, что за прошедшие 13 лет ситуация в бедных иммигрантских кварталах нисколько не улучшилась, проблемы не решены, насилия становится только больше и государство не только с ним не борется, но буквально его воплощает.
Когда противостояние полиции и монфермейских подростков перерастает в настоящий бунт, как полагается, бессмысленный и беспощадный, фильм окончательно переходит в формат гражданского высказывания, которое подкрепляется цитатой из Гюго на закрывающих титрах: «Не бывает ни плохих растений, ни плохих людей. Есть лишь плохие агрономы и плохие воспитатели». Впрочем, финал остается открытым — Ладж Ли не знает ответа на вопрос «что делать?», хотя нисколько не сомневается в том, кто виноват.