Цветная энергетика
ЕС меняет голубое и черное топливо на зеленые технологии
Анонсированная в декабре «Зеленая сделка» Евросоюза на ближайшие три десятилетия определяет темпы энергетического перехода на континенте. Новое климатическое законодательство нацелено на сокращение потребления в странах ЕС нефти, нефтепродуктов и природного газа. Это может создать проблемы для России как одного из крупнейших поставщиков углеводородных энергоресурсов. В самой РФ в ближайшей перспективе альтернативные источники энергии вряд ли заменят традиционные на фоне неконкурентоспособности ВИЭ.
Фото: Reuters
Фото: Reuters
Инвестиции в климат
Госпожа фон дер Ляйен сравнила сложность и капиталоемкость European Green Deal с американской лунной программой второй половины прошлого столетия. Один из главных лозунгов сегодня звучит так: «Мы должны инвестировать в нашу энергетику и наших людей». Урсула фон дер Ляйен анонсировала принятие примерно 50 проектов по предотвращению изменения климата, которые позволят полностью перестроить европейскую экономику к 2050 году. Новое Европейское климатическое законодательство предполагается принять уже в марте 2020-го. «Дорожная карта» European Green Deal предполагает принятие в 2020–2021 годах конкретных шагов по предотвращению изменения климата на планете.
Ветер перемен
Самые значительные преобразования затронут энергетический, транспортный и агропромышленный секторы. Предполагается полномасштабная электрификация на основе «чистых» источников энергии, внедрение транспорта, работающего без выхлопов. Большое внимание уделяется термоизоляции зданий и переходу на самые современные виды снабжения теплом жилого фонда, общественного сектора и промышленных предприятий. При этом импорт энергоносителей, производство которых и использование связано с выбросами парниковых газов, в том числе угля, нефти, природного газа и продуктов их переработки, будет ограничен ростом таможенных сборов. Планируемое внедрение торговли квотами на выбросы парниковых газов приведет к росту стоимости воздушных и морских перевозок. Уже к 2030 году предполагается снизить выбросы углекислого газа на 50–55% к уровню 1990-го. С этой целью в европейских странах предполагается осуществить также масштабную высадку лесов.
Но не все страны поддерживают цели ЕС по снижению выбросов парниковых газов: по разным причинам против нового климатического регулирования уже высказались власти Венгрии, Польши и Чехии — предлагаемые Еврокомиссией меры могут нанести удар по экономике этих стран.
По словам Андрея Белого, профессора Университета Восточной Финляндии, члена правления консалтинговой компании по энергетическим вопросам Balesene OU, «Зеленая сделка» Евросоюза представляет собой смену парадигмы экономического развития в европейских странах, что серьезно повлияет на реализацию российских проектов по добыче и экспорту природного газа.
Европейский инвестиционный банк уже объявил об отказе в поддержке с 2022 года каких-либо проектов, связанных с углеводородным сырьем. А Европейский парламент недавно объявил чрезвычайное положение применительно к изменениям климата. «Климатическая политика ЕС становится более амбициозной, направленной на достижение жестких целей по сокращению выбросов. Но остается много неясностей: неизвестно, как будут реагировать на новые меры входящие в ЕС государства, как будет развиваться законодательство, как будет проходить дальнейшая имплементация этих законодательных изменений. Нужно понимать: газ сегодня не в фаворе, а риски внедрения налога на энергоемкие продукты вполне реальны, что, возможно, ударит по многим российским экспортерам»,— отмечает Андрей Белый.
По словам эксперта, критика в адрес природного газа из уст европейских политиков и экологов основана на выбросах метана, очень высоких по объемам в России. Если в Европе начнется сертификация промышленной продукции по связанной с их производством эмиссией парниковых газов, то российские экспортеры могут и проиграть. Однако детали предстоящих изменений в этой области, по словам господина Белого, неизвестны еще и самим европейцам.
«Приоритет климатической политики в ЕС — электрификация экономики. При этом сегодня доля электроэнергии в Европе в конечном потреблении энергии составляет всего 21%. Ставка на ее увеличение (речь идет о цифрах вплоть до 75%) означает значительное увеличение мощностей генерации, а также новых сетей передачи и распределения. Одно из недавних исследований показало, что европейские климатические цели могут потребовать увеличения генерации электроэнергии на 90%. Поэтому это одновременно и главный вызов, и амбициозная цель, и дорогостоящий путь, позволяющий очистить европейскую экономику от углеродоемкого топлива»,— считает эксперт.
Но все это ставит и вопросы о социальных издержках как для жителей Евросоюза, так и для стран—поставщиков энергоносителей в европейские страны. Отказ от угля и АЭС, от старых генерирующих мощностей и замена сетевой инфраструктуры приведут к значительным издержкам, размер которых может стать, по словам господина Белого, весомым и непредсказуемым.
«На мой взгляд, это решение не имеет конкретного адресата, то есть не направлено против кого-то персонально. Его цель — декарбонизация экономики ЕС и ее перевод на путь низкоуглеродного развития. Строго говоря, это ровно то, о чем договорились в 2015 году в Париже и о чем в климатическом соглашении говорится применительно к "обеспечению низкоуглеродного развития и повышения устойчивости к изменению климата и его неблагоприятному воздействию"»,— говорит он.
Ненужные углеводороды
Для России последствия нового экологического законодательства ЕС коснутся прежде всего поставок угля и углеводородов. Вероятно, к 2050 году они станут не нужны в энергетике. В промышленности ЕС также постараются перейти на низкоуглеродные технологии. Эксперименты с «зеленым водородом» в сталелитейной промышленности уже ведутся.
При этом ужесточение регулирования выбросов парникового газа в ЕС будет означать повышение цены на их выбросы и распространение принципа платности на эмиссию на углеродоинтенсивные отрасли промышленности, от чего они пока были избавлены. Поэтому принцип платности выбросов — Border Carbon Adjustment — будет применяться и к импорту, чтобы уравнять шансы внутренних производителей в их противостоянии импорту. Фактически речь идет о ввозной пошлине на товар, устанавливаемой в зависимости от его углеродного следа (product carbon footprinf). Исключения будут делаться для тех товаров, поставщики которых докажут, что заплатили адекватную цену за выбросы парниковых газов в стране изготовления товара.
«Такая ситуация может создать проблемы российским перерабатывающим компаниям, прежде всего металлургам, химикам, а также производителям целлюлозно-бумажной продукции и пиломатериалов. И в этой ситуации очень важно, чтобы государственная политика учитывала новый тренд и тоже ориентировалась на цели и задачи Парижского соглашения, смысл которого не в том, чтобы к 2030 году сократить выбросы парниковых газов на 30% от уровня 1990-го, а в том, чтобы к 2050 году сократить нетто-выбросы парниковых газов до нуля»,— утверждает Михаил Юлкин, генеральный директор Центра экологических инвестиций.
По данным нового аналитического отчета S&P Global Ratings, в России медленные темпы декарбонизации в рамках энергоперехода равносильны для российских электроэнергетических компаний краткосрочной финансовой стабильности и долгосрочным рискам. Снижение выбросов углекислого газа в российской энергетике будет происходить гораздо медленнее, чем в других странах, поскольку приоритетами энергетической политики в РФ остаются стабильное энергоснабжение при помощи традиционных технологий и экономический рост, а не решение проблем, связанных с климатом. Несмотря на реализацию ряда проектов в области возобновляемой энергетики в России, по оценкам S&P, значительную долю генерации в будущем все же обеспечит газовая генерация (47% в 2018 году), атомная энергетика (19%), крупная гидрогенерация (17%) и угольная генерация (16%). Развитие возобновляемой энергетики в стране началось с очень низкой базы (0,1% в 2018 году, без учета крупных ГЭС) и вырастет менее чем до 5% в общей структуре генерации к 2030 году. Тогда как в Западной Европе ее доля достигнет 40–50%, а в мире — 15–20%.
«Дешевая тепловая и атомная энергия, а также требование использовать оборудование российского производства, которое остается дорогостоящим, и ограниченность использования солнечной и ветровой энергии в наиболее населенных регионах снижают конкурентоспособность ВИЭ по сравнению с традиционными источниками»,— отмечают в S&P Global Ratings, поясняя, что «замораживание технологий» в России может обусловить долгосрочные риски для энергетического сектора страны. Однако сегодня позитивное влияние на деятельность российских генерирующих компаний оказывают стабильная выручка от долгосрочных договоров на поставку мощности, относительно невысокий уровень капитальных расходов и хорошие финансовые показатели на фоне осторожной финансовой политики.