Советский ковчег

Рождественский подарок Ленину и Троцкому. Красный ковчег. Советский ковчег. Так в американской прессе зимой 1919–1920 годов называли корабль с 249 уроженцами Российской Империи, депортированными в советскую Россию. В России прибывших ждал не самый лучший прием.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Русский значит красный

«Америка стала вместе с тем одной из первых стран по глубине пропасти между горсткой обнаглевших, захлебывающихся в грязи и в роскоши миллиардеров, с одной стороны, и миллионами трудящихся, вечно живущих на грани нищеты, с другой». Так писал в августе 1918 года Владимир Ильич Ленин в «Письме к американским рабочим». «Письмо» подлило масла в костер пылавших в американском обществе политических страстей, и укрепило веру консервативной Америки в «красную угрозу». После успешной большевистской революции 1917 года власти США всерьез опасались, что у них будет как в России. И принимали меры для того, чтобы этого не произошло.

В 1920 году в Соединенных Штатах жили 1,4 млн иммигрантов из России, что составляло примерно 1,3% населения. С 1918 по 1925 год из США было депортировано 979 «иностранцев-анархистов». Более 10 тыс. человек были арестованы за принадлежность к организациям левого толка. Подавляющее большинство подвергшихся политическим репрессиям были уроженцами России.

В каждом «русском» видели потенциального большевика, «красного», коммуниста, анархиста — словом, угрозу существующему общественному строю.

Порой эти подозрения были небеспочвенными — многие выходцы из России придерживались левых убеждений.

В 1905 году в США была создана рабочая организация «Индустриальные рабочие мира» (ИРМ). Ее идеологией был революционный синдикализм. ИРМ не признавала власти политических партий и электоральной борьбы и предлагала добиваться поставленных целей с помощью стачек. ИРМ выступала за ликвидацию системы наемного труда и установление нового экономического и политического порядка. Эти цели планировалось достичь с помощью всеобщей забастовки.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В ИРМ могли вступить те, кому был закрыт путь в менее радикальную Американскую федерацию труда (АФТ),— неквалифицированные рабочие, женщины, представители других рас, недавние иммигранты. В 1917 году в ИРМ состояли 150 тыс. человек.

Иммигрантов из России, обычно плохо владевших английским языком, в АФТ не брали. Поэтому они массово вступали в ИРМ.

В некоторых городах Америки даже действовали русские отделения «Индустриальных рабочих мира».

С началом Первой Мировой на ИРМ, протестовавшую против участия Соединенных Штатов в войне, обрушились репрессии. 5 сентября 1917 года агенты министерства юстиции провели обыски в десятках отделениях ИРМ. На основе изъятых при обысках документов и литературы было арестовано 165 активистов ИРМ, 101 из них предстал перед судом по обвинению в сговоре с целью воспрепятствования военному призыву, поощрения дезертирства, запугивания других лиц в связи с трудовыми сборами. 93 человека были осуждены на различные сроки. Из них 15 человек, включая лидера ИРМ Билла Хейвуда, получили максимальное наказание — 20 лет тюрьмы.

Иммигранты из России также состояли в другой организации анархо-синдикалистской направленности — «Союзе русских рабочих США и Канады». Число членов «Союза» сильно выросло после прихода большевиков к власти в России. В начале 1918 года их было около 4 тыс., в ноябре 1919-го — более 9 тыс.

И Гувер такой молодой

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В феврале 1919 года в Сиэтле прошла всеобщая забастовка. После ее окончания были арестованы 39 членов ИРМ. Мэр Сиэтла Оли Хэнсон назвал забастовку «попыткой переворота» и стал разъезжать по Штатам с лекциями о большевистской угрозе. Министерство юстиции объявило о своей готовности выслать из страны «7–8 тыс. радикалов».

В конце апреля того же года последователи радикального анархиста-итальянца Луиджи Галлеани разослали 36 посылок с бомбами видным политическим и государственным деятелям США. Взрывы планировалось приурочить к Первомаю. К счастью, никто не погиб. Чернокожая служанка сенатора Томаса Хардвика, открыв посылку, лишилась кистей рук. Большая часть посылок была перехвачена.

В июне была проведена новая рассылка бомб. Погиб ночной сторож. Также погиб один из террористов — в результате преждевременного срабатывания взрывного устройства.

Оба раза одним из адресатов был генеральный прокурор США Митчел Палмер. Вторая бомба нанесла сильные повреждения его дому. Палмер заявил, что после случившегося следственные органы будут действовать еще активнее. Организаторов взрывов удалось выследить быстро. Галлеани и восемь его сподвижников были высланы из страны.

Хотя следы привели к итальянским анархистам, власти сделали врагом общества номер один их русских единомышленников — «Союз русских рабочих».

В августе Палмер назначил 24-летнего Джона Эдгара Гувера (будущего главу ФБР) начальником нового подразделения Министерства юстиции — отдела общей разведки Бюро расследований. Перед ним была поставлена задача расследовать деятельность радикальных группировок и выяснить, кто в них состоит. Отдел Гувера в кратчайшие сроки сумел собрать досье на 150 тыс. человек.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В сентябре в Бостоне прошла забастовка полицейских. В октябре сенат Конгресса США принял резолюцию, в соответствии с которой Палмеру следовало объяснить, какие именно действия были им предприняты в борьбе с радикалами-иностранцами.

Закон об иммиграции, принятый 16 октября 1918 года, позволял признать радикалом, которого можно депортировать, любого члена любой организации, выступающей в оппозиции организованной власти. Еще летом, до вступления закона в силу, началась подготовка массовой депортации иностранцев-анархистов, в том числе членов «Союза русских рабочих».

После критики в Конгрессе генпрокурор организовал так называемые рейды Палмера. 7 ноября 1919 года были проведены массовые облавы в отделениях «Союза русских рабочих», специально приуроченные ко второй годовщине большевистской революции.

В нью-йоркской штаб-квартире «Союза» полицейские избивали дубинками всех, кто там находился,— посетителей библиотеки, учащихся вечерних курсов. Все кругом было залито кровью. Полицейские прыгали по тем, кто упал на пол.

Были арестованы все, кто не имел гражданства США,— всего 360 человек.

В Детройте арестованных было еще больше, им даже не хватило места за решеткой. Некоторых поместили под арест в военные казармы, под временную тюрьму были переоборудованы верхние этажи местного почтамта.

Считайте анархистом

К арестованным в ходе «рейдов Палмера» постоянно добавлялись новые кандидаты на депортацию. На варшавского еврея Макса Бразелию, работавшего на швейной фабрике, пожаловался владелец предприятия. Бразелия «распространял большевистскую пропаганду на рабочем месте». Харольд Бергер был арестован за то, что находился в общественном месте в пьяном виде и ругал правительство. При задержании у него обнаружили членский билет ИРМ.

Федора Антончика арестовали, когда он раздавал листовки, которые сам не мог прочесть из-за незнания английского.

Стандартное обвинение звучало так — «иностранец-анархист, состоял в членах организации или сотрудничал с организацией, проповедующей насильственное свержение правительства Соединенных Штатов Америки». Очень популярной была также формула обвинения «может стать обузой для общества».

Михаила Гернета арестовали за нарушение общественного порядка во время лекции эсэрки Екатерины Брешко-Брешковской, «бабушки русской революции». Брешковская критиковала большевиков. Гернет назвал ее реакционеркой. В полиции его избили до потери сознания, но анархистом он себя не признал. Гернет состоял в Социалистической партии, что не было основанием для депортации. Основание нашли в том, что он может устроить беспорядки в общественном месте, попасть за это в тюрьму, а там он уже станет обузой для общества.

Александр Шкильнюк был ошибочно арестован военной полицией за уклонение от военного призыва, которому он не подлежал, поскольку еще не прошел процесс натурализации. Сразу после выхода из военной тюрьмы он был задержан сотрудниками иммиграционной службы. Пусть и незаконно, но он стал обузой для общества. Следовательно, подлежал депортации.

Джо Коза хотел уехать из США и готов был заплатить за билет на пароход. Иммиграционные службы с радостью признали его подлежащим депортации.

Холодные темные трюмы

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В иммиграционной тюрьме на острове Эллис задержанные вели яростные политические дебаты, праздновали Первомай, выпускали газету «Газета» на русском, литовском, немецком и идише. Был организован Совет острова Эллис и установлен коммунизм. Еженедельно члены совета собирали добровольные пожертвования, на которые покупалась еда и другие необходимые предметы, распределявшиеся среди нуждающихся «по потребностям».

В конце ноября 1919 года около семидесяти членов совета провели пятидневную голодовку, требуя убрать решетку в комнате для посетителей, которая не давала им прикоснуться к родным людям.

А потом наступил день самой массовой в истории США депортации — 21 декабря (вряд ли американские власти знали, что в этот день отмечает свое 40-летие нарком по делам национальностей Иосиф Сталин).

В этот день из США были высланы 249 человек. Все они были уроженцами Российской Империи. Подавляющее большинство — 199 человек — были членами «Союза русских рабочих США и Канады». Среди остальных были члены коммунистической и социалистической партий, десяток членов ИРМ и семь человек, не имевших отношения к политике.

Депортируемых погрузили на грузовой пароход «Бафорд». Этот корабль был построен в 1890 году и первоначально носил название «Миссисипи». В 1898-м его приобрела армия США для использования во время испано-американской войны.

В 1919 году пароход использовали для возвращения в Америку военнослужащих из Европы после окончания Первой мировой войны. Теперь ему предстояло стать «красным ковчегом».

Национальный состав обитателей «ковчега» был пестрым — русские, украинцы, поляки, евреи, прибалты, татарин, перс. Женщин было трое — Эмма Гольдман, Этель Бернштейн и Дора Липкина. Им выделили отдельную каюту. 246 мужчинам достались три помещения в трюме. Там было темно, сыро (на полу стояла вода), пахло плесенью. В пути обитатели трюма часто и сильно болели. Томас Буханов после сильной простуды потерял слух.

Депортируемых контролировали инспектор Фрэнк Беркшир, восемь сотрудников иммиграционной службы, шесть офицеров и 58 солдат.

За плаванием «Бафорда» следила американская пресса. Широкой публике были известны только два имени из 249 — Эмма Гольдман и Александр Беркман. Они не просто проповедовали анархистские идеи, они делали это на английском языке. Молодой карьерист Гувер считал их главными кандидатами на депортацию.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Уроженка Ковно Эмма Гольдман приехала в Америку в 1885 году. Два года спустя она вышла замуж за другого эмигранта — Джейкоба Кершнера, но вскоре с ним развелась. Затем она познакомилась с уроженцем Вильно Александром Беркманом, от которого заразилась анархистскими идеями. В 1892 году они вместе подготовили убийство Генри Клэя Фрика, управляющего сталелитейного завода, на котором во время силового подавления стачки были убиты девять рабочих. Убийца из Беркмана не вышел. Ему удалось трижды выстрелить во Фрика и ранить его ножом в ногу, после чего подоспевшие рабочие набросились на Беркмана и сильно избили его. К приезду полиции он лежал без сознания.

Александр Беркман был приговорен к 22 годам тюрьмы. В его отсутствие Эмма Гольдман занялась пропагандой анархистских идей. Ее несколько раз арестовывали. В 1906 году она основала журнал Mother Earth («Мать Земля»), ставший самым популярным анархистским журналом Америки. В том же году на свободу досрочно вышел Беркман. Он стал редактором Mother Earth, а в 1915 году начал издавать собственный анархистский журнал The Blast («Взрыв»). Полиция подозревала Беркмана в причастности к нескольким взрывам.

В 1917 году Гольдман и Беркман создали «Лигу против призыва». Вскоре они были арестованы. Суд приговорил обоих к двум годам тюрьмы, штрафу в размере $10 тыс. и возможной депортации из страны после отбытия наказания.

Среди русскоязычных американцев хорошо известен был также уроженец Одессы Петр Бианки, генеральный секретарь «Союза русских рабочих», редактор газеты «Хлеб и воля».

Приплыли

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Первые сутки корабль плыл в никуда. Согласно полученному приказу, ровно через 24 часа после отплытия капитан «Бафорда» должен был вскрыть пакет, в котором было указано место назначения — Киль, Германия. Там следовало взять на борт немецкого военного лоцмана, чтобы тот провел корабль через минные заграждения в Северном море, оставшиеся после войны. Конечный пункт плавания — Лиепая, Латвия.

Соединенные Штаты официально не признавали советскую Россию, поэтому американский корабль не мог войти в советский порт. Нужна была страна-посредник. Первоначально планировалось, что ей станет Латвия. Страна переживала тяжелый экономический кризис. В обмен на помощь с транзитом депортированных до советской границы власти Латвии запросили у Госдепартамента США муку, консервы и $1 тыс. прямым платежом, а также помощь в возвращении на родину 3,5 тыс. латвийских военнослужащих из Владивостока. Госсекретарь Роберт Лансинг счел эти требования чрезмерными. Сторонам удалось сойтись на продуктах общей стоимостью $4 тыс., которые предлагалось отправить тем же кораблем, что и депортируемых.

«Бафорд» уже приближался к латвийскому побережью, когда в Госдепартамент пришла новая телеграмма из Риги. Оказалось, что поезда от Лиепаи до границы не существует. Кроме того, коммунистическая оппозиция Латвии узнала о планируемом прибытии анархистов. Опасаясь волнений, правительство Латвии просило американцев направить депортируемых в какое-нибудь другое место.

Госдепартамент в срочном порядке связался с Финляндией. Та формально находилась с Россией в состоянии войны — мирный договор еще не был подписан. Тем не менее финское правительство согласилось, но выдвинуло свои условия: оплата всех расходов по транспортировке анархистов через Финляндию; депортируемых будут перевозить в пломбированных вагонах, им будет запрещено общаться с местным населением; десять человек из 249 будут задержаны с целью последующего обмена на десять финнов, находившихся в заключении в России. Госдепартамент дал добро на все, кроме задержания десяти человек. Корабль взял курс на финский порт Ханко.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

«Бафорд» пришвартовался в Ханко в три часа дня 16 января 1920 года. Финское правительство предупредило советские власти о планах передачи 249 человек и просило на это время прекратить огонь на границе. Ответ из Москвы получен не был. Тем не менее бывших пассажиров «Бафорда» усадили в пломбированные вагоны. Вагоны не отапливались. У двери каждого купе стоял часовой. Почти все предназначенные депортируемым продукты были украдены, так что еды и питья почти не было. Примерно в полдень 19 января поезд прибыл на станцию Терийоки. Депортируемым был отдан приказ идти пешком в направлении границы. У некоторых было опасение, что их примут за финских военнослужащих и откроют огонь. Но на льду реки Сестра, по которой проходила граница, анархистов уже встречала советская делегация из трех человек во главе с Сергеем Зориным, секретарем Петроградского горкома РКП (б). Зорин прожил шесть лет в США и вернулся в Россию после Февральской революции. Он приветствовал первых политических беженцев, изгнанных из Америки за убеждения.

На санях анархистов и их багаж привезли на пограничную станцию Белоостров, где их ждала торжественная встреча с военным оркестром. Затем, после митинга «американцев» отправили на поезде в Петроград.

Все депортированные были уже в советской России, когда финская сторона наконец получила ответную телеграмму. В ней сообщалось, что советское правительство готово принять только троих — Эмму Гольдман, Александра Беркмана и Петра Бианки.

Повторения не будет

После плавания «Бафорда» генеральный прокурор Палмер заявил, что уже подготовлено еще 2720 дел на депортацию и пообещал, что в ближайшем будущем отправит в Россию «второй, третий и четвертый советский ковчег». Этого не произошло. Депортация обошлась казне в $76 тыс., не считая расходов на возвращение провожавших. Иммиграционной службе пришлось временно заморозить все остальные программы из-за нехватки средств.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Кроме того, в марте 1920 года исполняющим обязанности министра труда был назначен Луис Пост. Иммиграционная служба оказалась под его руководством. Пост выступил в защиту прав тех, кто оказался кандидатом на высылку из страны. Обнаружив, что многие облавы проводились без ордера или на основе ордера с фальшивой информацией, он аннулировал около 3 тыс. решений об аресте. Также он распорядился, чтобы иностранцам, которым грозит депортация, были предоставлены полные конституционные права. Их теперь следовало предупреждать о том, что все, что они скажут, могут быть использовано против них. Они должны иметь право на доступ к адвокату.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Палмер и его помощник Гувер начали спешно искать компромат на Поста, но ничего не смогли найти. «Депортационная горячка», как ее называл Пост, закончилась. Депортации продолжались, но уже не в таких масштабах. Впрочем, вся эта история не помешала Гуверу сделать в дальнейшем блестящую карьеру.

Разочарование

Советская Россия оказалась совсем не такой, какой ее представляли себе высланные из США анархисты.

Уже на третий день после прибытия часть из них была взята под стражу. Когда Эмма Гольдман решила выяснить, в чем дело, ей объяснили, что это было сделано потому, что среди прибывших оказалось несколько уголовников.

Гольдман вскоре стала замечать множество неприятных и неправильных с ее точки зрения вещей. «Я узнала, что пайки, которые выдают обитателям Первого дома Советов ("Астории"), были намного лучше тех, что получали рабочие на фабриках. Безусловно, их было недостаточно для того, чтобы поддерживать жизнь, но никто в "Астории" не жил на одних пайках. Члены Коммунистической партии, квартировавшие в "Астории", работали в Смольном, а пайки в Смольном были лучшими в Петрограде. Кроме того, торговля тогда еще не была полностью подавлена. На рынках дела шли хорошо, хотя никто не мог или не хотел объяснить мне, откуда бралась покупательная способность. Рабочие не могли позволить себе покупать масло, которое тогда стоило 2 тыс. руб. за фунт, сахар — 3 тыс., мясо — 1 тыс.» (Эмма Гольдман, «Мое разочарование в России»)

Еще одно наблюдение Гольдман: «Однажды я была у часовщика, когда к нему зашел солдат. Он заговорил с владельцем на идише, сказав, что только что вернулся из Сибири с грузом чая. Хочет ли часовщик взять пятьдесят фунтов? Чай тогда продавался очень задорого — только привилегированное меньшинство могло позволить себе такую роскошь. Конечно, часовщик захотел взять чай. Когда солдат ушел, я спросила владельца мастерской, не считает ли он, что довольно рискованно в открытую заниматься таким незаконным делом. «Так вышло, что я понимаю идиш,— сказала я ему.— Он не боится, что я на него донесу?» — «Это ерунда, — невозмутимо ответил мужчина,— ЧК знает об этом все — они получают свой процент и с солдата, и с меня».

Советские анархисты жаловались прибывшим из Америки анархистам на преследования со стороны большевиков, зачищающих политическое поле. На конференции московских анархистов в марте 1920 года Гольдман и Беркман подписали обращенную к Ленину резолюцию с просьбой освободить заключенных в тюрьмы анархистов и дать разрешение анархистам на ведение образовательной работы. Американские товарищи пообещали поговорить на эту тему с Лениным лично.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Их встреча с Лениным состоялась 8 марта 1920 года. «Ленин тепло меня приветствовал. Он ниже среднего роста и лыс; у него прищуренные голубые глаза, твердый взгляд, в уголках глаз горят огоньки. Внешне он типичный великоросс, но говорит со странным, почти еврейским акцентом» (А. Беркман, «Большевистский миф»). По словам Гольдман, «Ленин заявил, что, хотя он и жил в Европе много лет, но так и не научился говорить на иностранных языках, поэтому разговор следует вести на русском» (Э. Гольдман, «Мое разочарование в России»). В ответ на резолюцию московских анархистов Ленин сказал, что ЦИК обсудил этот вопрос и скоро примет меры. «Мы не преследуем анархистов за идеи, но не потерпим вооруженного сопротивления или агитации такого рода»,— сказал он.

Впоследствии Гольдман и Беркману еще не раз приходилось ходатайствовать перед Лениным за арестованных анархистов, но чаще всего безуспешно.

Окончательное разочарование в советской действительности наступило у Гольдман и Беркмана после подавления кронштадтского мятежа. На этот раз свой авторитет они использовали для того, чтобы добиться разрешения на выезд из советской России. В декабре 1921 года они покинули страну. На Западе оба почти сразу начали писать книги с критикой большевистского режима.

В 1933-м Гольдман даже удалось получить разрешение на въезд в США, где она провела три месяца, выступая с лекциями. Скончалась она в 1940 году в Торонто.

Александр Беркман покончил с собой в Ницце в 1936 году.

Петр Бианки вскоре после приезда активно включился в социалистическое строительство. Он работал в Сибревкоме в Омске, в Нарвско-Петергофском райкоме партии, в Петроградском отделении III Интернационала, плавал в качестве помощника комиссара на теплоходе «Трансбалт» Балтийского флота, работал в «Сев.-Зап. Кино». В начале нэпа получил должность коммерческого директора на петроградском пивном заводе «Вена». В марте в Усть-Пристанском районе Бийского округа Сибирского края произошел так называемый добытинский мятеж — антисоветское вооруженное восстание, во главе которого стояла крайне удивительная фигура — уполномоченный ОГПУ Фрол Добытин. Восставшие расстреляли девятерых активистов. В числе погибших оказался и недавно назначенный директором совхоза «Чарышский» Петр Бианки. Его имя до сих пор носит улица в селе Чарышское. Его дочь, кандидат биологических наук Луиза Бианки скончалась в 2006 году.

16 сентября 1938 года на полигоне «Коммунарка» был расстрелян главный инженер ТЭЦ Сясьского целлюлозно-бумажного комбината Лев Чижевский. Хайман (Никифор) Перкус также был расстрелян в 1930-е годы.

Иван Кабась-Тарасюк осенью 1920 года был арестован и помещен в Бутырскую тюрьму, в 1921-м осужден на два года лишения свободы за «связь с анархистами подполья», отбывал наказание в рязанском концентрационном лагере (по другим сведениям — бежал из рязанской тюрьмы). В 1925 году за «связь с эмиграцией» сослан на три года в Петропавловск, по окончании срока — на тот же срок в Ташкент. Дальнейшая судьба неизвестна.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В Советском Союзе неожиданно оказался осужденный в США на 20 лет тюрьмы лидер ИРМ Билл Хейвуд. Выйдя под залог на время рассмотрения апелляции, он сбежал из США. В России он дожил до 1928 года, умер от диабета и хронического алкоголизма.

Пароход «Бафорд» в 1923 году был продан. В 1924-м на нем снимали фильм «Навигатор» с Бастером Китоном, в 1929-м пароход сдали на лом.

Алексей Алексеев