Ливия от Сирии недалеко падает

11 января президент России Владимир Путин встретился в Кремле с канцлером Германии Ангелой Меркель, которую, как выяснилось, больше интересует не тяжкая судьба «Северного потока-2», а урегулирование в Ливии. О геополитических амбициях уходящего канцлера Германии и никуда не уходящего президента России — также остающийся на своем посту специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Встреча Владимира Путина и Ангелы Меркель в Москве заинтересовала прежде всего, казалось, немецких журналистов. Их была, как говорится, тьма-тьмущая. Возможно, впрочем, в происходящем их заинтересовала в основном постновогодняя Москва, о которой по всем признакам наслышана Европа, на фоне дополнительно иллюминированной (хотя, казалось бы, зачем же еще), а значит, тем более новой Москвы автоматически оказавшаяся сразу вся без исключения старой. И вот они, может быть, приехали посмотреть, насколько слухи соответствуют действительности. И даже если немецкие журналисты просто прошли окраиной Красной площади к Спасским воротам Кремля, они вынуждены были, без сомнения, согласиться, что действительность даже и шире слухов — хотя бы потому, что у нас праздник и 11 января в разгаре, и вообще грозит стать вечным, а у них считай что и не было ничего и тем более не будет.

Так или иначе, но все это было то, о чем немецкие журналисты говорили в оказавшемся сразу очень тесном пресс-центре на первом этаже Первого корпуса Кремля, сравнивали московский Новый год с мюнхенским Октоберфестом (не буду врать, не в пользу последнего, но и не во вред) и говорили без преувеличения восторженно, из чего следовало сделать закономерный вывод, что праздников (а на самом деле просто хорошей подсветки) им в жизни явно не хватает.

И главное, они все прибывали и прибывали. Один из них рассказал мне, что чем ближе к концу Ангелы Меркель (на посту канцлера), тем больше интерес к ней у соотечественников и журналистов. И главное, что она до сих пор ходит сама в магазин, так что, когда оставит наконец свой пост, что-то в ее жизни останется как было.

Ангела Меркель оказалась предсказуемо пунктуальной и встретила Владимира Путина приветливой вроде бы полуулыбкой. Интересной была его реакция. Он вошел в кабинет без тени улыбки на лице, внимательно смотрел на коллегу, приближаясь к ней, и, только увидев, что она начала улыбаться, хоть и протокольно, сам мгновенно посветлел лицом.

То есть уверенности в том, как фрау Меркель встретит его, у Владимира Путина не было никакой, и это его заботило.

При этом Владимир Путин не захватил с собой букет для коллеги, и это тоже обращало на себя внимание: последний раз, когда они встречались в Сочи, такой букет фигурировал и потом долго обсуждался в Германии — многие сочли, что в таком обращении с канцлером было слишком много личного.

Сев в кресло, президент России дал понять, что встреча случилась по его инициативе:

— Хочу вас поблагодарить за то, что вы приняли наше приглашение и приехали для обсуждения всех вопросов — есть наиболее острые, на которых, я так понимаю, мы и сосредоточим сегодня основное наше внимание…

Так как были разговоры о том, что встреча носит экстренный характер, я спросил у стоявшего рядом министра иностранных дел России Сергея Лаврова, так ли это.

— Да нет,— пожал он плечами,— еще до Нового года договорились.

То есть все-таки более или менее экстренный.

Тут к нему подошел моложавый худощавый мужчина и молча обнялся.

— Министр иностранных дел Германии,— негромко уточнил Сергей Лавров, не оправдываясь.

Ангела Меркель в это время благодарила Владимира Путина за то, что тот позвал ее:

— Благодарна за приглашение, за предоставленную возможность приехать сюда, потому что я всегда уверена в том, что лучше говорить друг с другом, чем друг о друге.

Фрау канцлер первый раз пользовалась такой фразой, особенно ценной в условиях экономических санкций, и употребила ее с чувством. Было очевидно, что она нравится самой Ангеле Меркель. И потом она еще повторяла ее, и снова с чувством. И еще повторит.

Переговоры не были формальными и продолжались дольше трех часов в узком и расширенном составах (и сюда еще был включен обед). И даже когда все уже собрались в гостиной, где всегда проходят пресс-конференции (когда они проходят в первом корпусе), то ждали еще не меньше часа. То есть они сами думали, что вот-вот закончат (и дали, значит, сигнал, что можно готовиться к пресс-конференции), а тем не менее все не находили в себе сил расстаться.

На пресс-конференцию Ангела Меркель пришла с листками бумаги, исчерканными и поправленными ручкой настолько, что печатных букв почти не было видно. То есть предварительные ее представления о том, чем может закончиться эта встреча, сильно изменились.

— В ходе переговоров,— рассказал российский президент,— мы затронули вопросы, связанные с продолжением транзита российского газа через территорию Украины. Было отмечено важное значение достигнутых 31 декабря договоренностей между «Газпромом» и украинскими партнерами, в соответствии с которыми транзитные поставки будут осуществляться в течение следующих пяти лет.

Он имел в виду, что Россия выполнила то, о чем договаривались, когда решали, как быть с «Северным потоком-2». Вообще, тема газопровода для Владимира Путина была по всем признакам именно той, из-за которой он предложил немецкому канцлеру встретиться в Москве. Что-то ведь с этим надо было делать. И сейчас российский президент без сомнения рассчитывал по крайней мере на слова поддержки проекта. Коллега должна была произнести их. В конце концов она ведь тоже в этой игре сделала все ставки, и давно (с другой стороны, терять-то ей уже нечего). И ни одна, правда, до сих пор еще не сыграла.

Впрочем, Ангела Меркель имела уже право остаться в памяти народной, германской, Той, Которая Сказала Нет Этому (в данном случае Трампу), а это же вроде редкость в европейской политике.

Выяснилось, впрочем, что саму Ангелу Меркель интересует, может быть, даже в первую очередь, тема урегулирования в Ливии. И это же понятно: чем ближе к финалу, тем все более не с кем поговорить и ей, а поговорить, видимо, хочется все больше. Ну и бытовую, так сказать, для Германии тему мигрантов, которых постоянно шлет в страну ливийский конфликт, нельзя было игнорировать.

Первым про Ливию упомянул Владимир Путин, который и в самом деле занимается ею очень активно (видимо, до сих пор не может себе простить, что, будучи премьером, не вмешался в историю с Муаммаром Каддафи, а то ведь тот и жив мог быть сейчас, и даже здоров, как, не побоюсь этого слова, Башар Асад), прежде всего вместе с реальным игроком на этом поле Реджепом Тайипом Эрдоганом.

— Важно положить конец вооруженному противостоянию между Ливийской национальной армией маршала Хафтара и правительством национального согласия господина Сарраджа,— заявил президент России (то есть легитимизировать прежде всего маршала Хафтара.— А. К.),— установить режим прекращения огня, принять меры по возобновлению политического процесса с конечной целью — преодоления раскола внутри страны и формирования единых государственных институтов. Именно на достижение этих целей направлено принятое нами на днях с президентом Турции совместное заявление с призывом к противоборствующим сторонам в Ливии прекратить боевые действия начиная с 0:00 часов завтрашнего дня. Я о работе в Стамбуле подробно проинформировал федерального канцлера.

Это была сейчас более чем живая и настоящая мировая политика: речь в конце концов шла об активных боевых действиях на Ближнем Востоке, а точнее, об их прекращении в результате переговоров внешних сил, и господин Путин, по всей видимости, переключил внимание с Сирии (пока та уже успокаивается, к тому же небезнадзорна: только что оттуда) на Ливию (которую можно попытаться наконец успокоить). И что там еще остается: Ирак?.. Так ведь вроде и там начались оптимистичные процессы… Ну а Израиль с Палестиной по определению незамиримы, да от этого никто активно и не страдает, в конце концов… Но и до них так или иначе дойдут руки в начале третьей декады января-то…

Госпожу Меркель очень все-таки интересовала тема Ливии. Вплоть до того, что она хочет провести в Берлине международную конференцию по Ливии — и не этим ли запомниться?

— Чтобы берлинская конференция принесла весомые результаты, необходимо обеспечить участие в ней реально заинтересованных в помощи ливийскому урегулированию государств, а главное — ее решения должны быть согласованы в предварительном плане с ливийскими сторонами,— произнес господин Путин.

Было упомянуто и про Иран, где чужая война не состоялась, а значит, снова можно и про него тоже несколько своих добрых слов сказать:

— Иранцы вправе полагаться на поддержку европейских стран, обещавших создать специальный, независимый от доллара финансовый механизм для расчетов в торговле с Ираном. Нужно, чтобы институт для торговых обменов INSTEX в конечном итоге все-таки начал работать! — сообщил президент России.

— На самом деле мы можем утверждать,— рассказала Ангела Меркель,— что, несмотря на некоторые сложности, например, что касается санкций в связи с Украиной, у нас очень интенсивные экономические взаимодействия… Это очень продуктивно!

Она таким образом очертила круг приоритетных взаимодействий России и Германии.

— Мы также говорили о проекте «Северный поток», конечно же,— не стала скрывать она.— Этот проект посредством нового европейского законодательства легитимирован. Нам необходимо довести его до конца. И отрадно то, что была достигнута очень хорошая договоренность на следующие пять лет в области транзита газа через Украину.

В конце концов, это была договоренность, на которой она настаивала больше других: это давало ей, видимо, моральное право настаивать на «Северном потоке-2».

Но по-настоящему ее интересовала Ливия:

— Я думаю, между турецким президентом Эрдоганом и российским президентом Владимиром Путиным состоялась очень продуктивная встреча в Стамбуле. В рамках этой встречи ведется работа по прекращению огня. Это может стать шагом в рамках берлинского процесса между пятью странами, которые имеют право вето в Совбезе ООН. С другими странами разработан определенный документ на высоком уровне.

То есть она не переоценивала инициативу о прекращении огня: в конце концов, это была не ее инициатива. Но как шаг в направлении глобального берлинского процесса — вполне.

— Сейчас,— продолжила она,— мы можем приглашать участников на конференцию в Берлин под эгидой ООН. Генеральный секретарь ООН Гутерриш, спецпосланник ООН Саляме несут главную ответственность за этот процесс. В конце концов, должна быть предоставлена ливийским сторонам возможность иметь суверенную страну! — не выдержала наконец фрау Меркель, предварительно заглянув в свои бумаги.— Мы не собираемся вмешиваться в суверенитет, и поэтому сейчас стороны конфликта в Ливии, господин Саррадж и господин Хафтар, тоже будут вовлечены в решение этих вопросов. Мы надеемся, что усилия российской стороны, усилия турецкой стороны увенчаются успехом, и мы уже в скором времени будем приглашать участников на конференцию в Берлине.

Первый вопрос от немецких журналистов опять был о Ливии. Но он не имел отношения к фрау Меркель:

— Турецкий президент несколько дней назад говорил о том, что в Ливии находятся 2 тыс. так называемых наемников военной компании Вагнера (немецкий журналист именно склонял это слово как фамилию, для него это была прежде всего немецкая фамилия, а не название ЧВК. Какой-то Вагнер, по их представлению, орудует в Ливии от имени российского правительства.— А. К.). Это частная военная российская компания Вагнера! Вопрос вам, президент Путин. Вы можете подтвердить это количество? Если не можете подтвердить, сколько российских наемников от компании Вагнера находится в Ливии?

— Если там и есть российские граждане, они не представляют интересов российского государства и денег от российского государства не получают,— сообщил Владимир Путин.

То есть он не стал отрицать, что эти люди там есть или по крайней мере могут быть. Впрочем, странно было представлять их неуправляемыми людьми. Однако и признаваться сейчас в том, что они-то и есть одни из самых управляемых на свете, было бы еще более странно.

Корреспондент «Интерфакса» Павел Минаков задал бескомпромиссный вопрос, казалось, просто в лоб, а точнее в два лба:

— Владимир Владимирович, про «Северный поток» нельзя не спросить. Мы в условиях санкций сами сможем его построить? Если да, то в какие сроки? И этот же вопрос фрау Меркель! Берлин собирается как-то помогать России строить «Северный поток» и, например, ставить вопрос перед Вашингтоном об отмене санкций в отношении этого проекта хотя бы потому, что урегулирован вопрос о транзите газа через Украину?

Президент России сообщил новость:

— Да, мы, безусловно, сможем достроить самостоятельно, без привлечения иностранных партнеров. Вопрос в сроках — это единственный вопрос, который встает в этой связи. Безусловно, окончание строительства будет отодвинуто на несколько месяцев.

Надеюсь, что до конца текущего года либо в первом квартале следующего года работа будет завершена и газопровод заработает.

С одной стороны, Владимир Путин назвал очень конкретные сроки, а с другой — пусть лучше все потом удивятся, что это на самом деле случилось гораздо раньше, а пока немного расслабятся.

— При всех политических вопросах эти политические дискуссии, конечно, ведутся везде. В первую очередь это экономический проект, о котором здесь идет речь, и поэтому мы считаем, это правильный проект,— подтвердила себя саму Ангела Меркель.— Участвующие предприятия неоднократно выступали за то, чтобы реализовать этот проект.

В какой-то момент она показалась даже рискованной:

— Думаю, что проект можно реализовать, несмотря на американские санкции. Российский президент говорил о том, что будет определенная задержка, но проект будет реализован. Я здесь хочу еще раз подчеркнуть: несмотря на все политические проблемы, мы считаем, что экстерриториальные санкции — это неправильный путь! Поэтому мы и в дальнейшем будем поддерживать этот проект, как мы это и делали в прошлом.

То есть помогать России достраивать «Северный поток-2» и идти против санкций Германия, между прочим, не собирается.

И в очередной раз от немецких журналистов прозвучал вопрос о Ливии, теперь уж точно обращенный к Ангеле Меркель (и уж сюрпризом он для нее не стал, она, конечно, хотела, чтобы он прозвучал):

— Если можно, я продолжу тему Ливии, она очень важная сейчас. Госпожа канцлер упомянула, что нас ждет большая конференция в Берлине по Ливии. Какие вы видите перед ней цели, какие задачи, каких результатов вы от нее ждете, может быть, задачи-максимум, которые вы перед собой ставите?

У Владимира Путина журналист поинтересовался, по-моему, из вежливости, ждет ли тот, что перемирие в Ливии и правда заработает.

— Что касается ситуации в целом,— предположил российский президент,— то, надеюсь, до крупномасштабных военных конфликтов дело не дойдет. То, что там идет война, мы и так видим (немецкий журналист сомневался, что это можно назвать войной.— А. К.), так называемые боевые действия с малой интенсивностью… Но это же боевые действия, людей убивают! Это факт. Очень бы хотелось избежать крупномасштабных боевых действий… Что касается межсирийского конфликта (Владимир Путин, видимо, оговорился, речь шла о межливийском.— А. К.) и возможных путей урегулирования, то я очень рассчитываю, что сегодня через несколько часов… через пять часов… как мы и призвали с президентом Турции господином Эрдоганом, противоборствующие стороны в Ливии прекратят огонь, прекратят боевые действия. Затем мы хотели бы провести с ними дополнительные консультации.

Между тем перемирие, как известно, заработало, а по поводу дополнительных консультаций есть информация, что уже в понедельник они могут начаться в Москве (а не в Берлине) на уровне сначала замминистров иностранных дел России и Турции и заинтересованных ливийских руководителей.

Ангела Меркель рассказывала по понятным причинам про свою не состоявшуюся пока конференцию в Берлине и претендовала на свою эксклюзивную роль в глобальном процессе:

— Просто надо избегать того, чтобы слишком много стран извне хотели повлиять на ситуацию в Ливии!

И ведь никто не может запретить ей претендовать.

А главное, не хочет.