В России в серии «Культура повседневности» вышел труд американского историка Мэрилин Ялом (1934–2019) под названием «История жены». Как изменилась роль жены, а заодно и мужа, изучал Алексей Мокроусов.
Фото: Новое литературное обозрение
Фото: Новое литературное обозрение
Что остается делать после того, как объяснишь, «Как французы придумали любовь» и что такое «Любить по-французски», а также напишешь «Историю груди»? Конечно, приступить к «Истории жены». Так поступила американская исследовательница Мэрилин Ялом (1934–2019), автор множества бестселлеров, переведенных в том числе и в России, мать четверых детей, а заодно жена знаменитого психотерапевта Ирвина Ялома, что добавляет убедительности многим тезисам, написанным порой если не с очевидно феминистских позиций, то хотя бы с тех, что феминисткам бы понравились.
Лишь непросвещенному жена представляется данностью, о которой не стоит даже задумываться. Межкультурный феномен жены — сложнейшее явление, неслучайно объемная, 520 страниц, книга Мэрилин Ялом местами выглядит сборником развернутых тезисов, настолько плотно утрамбованы факты и эпохи от античности до наших дней.
Брак в европейской истории последних двадцати с лишним веков выглядит делом непростым начиная еще с античности. То невеста перед свадьбой обязана сдать свои игрушки богам домашнего очага: в Древнем Риме женились рано, девочки с 12 лет, мальчики с 14 лет. То муж, застав жену с любовником, убивает его на месте, и суд его оправдывает, причем не столько потому, что речь ревнивцу Евфилету писал великий Лисий (с адвокатами уже в древних демократиях было не поспорить), а потому что измены могли создать угрозу афинскому государству в целом, подрывая его институты. А если муж оказывался охотником за приданым и после рождения ребенка забывал о семье и предавался общественной жизни не только на агоре и в гимнасии, но и в борделе, ведь ему разрешались отношения и с наложницей, и с гетерой, то суд мог по требованию жены обязать его по крайней мере три раза в месяц исполнять супружеский долг в постели. Автор недоумевает, как можно к этому обязать, но так начиналась борьба за равноправие. Да, разводиться греки не разрешали, оставленной супруге можно было лишь вернуться к отцу, но долг, будь добр, исполняй. Случаев отказа хроники не фиксируют.
В таких долгих отношениях мужа и жены много условного; помещенный на обложке «Истории жены» портрет знаменитого химика Антуана Лавуазье с супругой кисти Жака Луи Давида (1788) из нью-йоркского Метрополитен-музея демонстрирует, возможно, не только восторг или взгляд в поисках вдохновения, но и мольбу: дескать, хватит мне класть руку на плечо, уходи наконец, дай поработать!
Маскулинный взгляд на место жены и женщины в обществе господствовал тысячелетия, но у сторонников матриархата не одни только поводы гневаться, обязанности мужей тоже записывались. Так, на «Брачном сертификате», литографированном Керриером в 1848 году и хранящемся в американской Библиотеке Конгресса, в столбик приведены обязанности и жены, и мужа. Последний в результате слияний библейских цитат и комментариев самого литографа должен не просто любить жену, заботиться о ней и не оставлять ее, но и обеспечивать семью всем необходимым, иначе он хуже еретика.
Сегодня мужчине сложно не быть еретиком: женщины зарабатывают все больше, за финансовой независимостью следует независимость личная, а мечты о карьере оказываются важнее мечты о материнстве.
У Мэрилин Ялом хотя и русские корни, но о специфике русской жены, как и русского брака вообще, она не пишет и «Домострой» не цитирует. Зато приводит цитату из английского «Богоугодного домостроя» 1614 года: «Мудрый муж, ищущий мирной жизни со своей женой, должен соблюдать следующие три правила: часто предостерегать, иногда порицать и никогда не бить ее». Впрочем, в Америке «История жены» вышла в 2001 году, когда ничто не предвещало ни нынешнего российского законодательства, ни даже блестящих реплик иных законотворцев, оправдывающих домашние побои, пусть и «в легких формах». Материалов хватило бы на новую книгу.
Мэрилин Ялом. История жены. М.: Новое литературное обозрение, 2019