В Красноярском краевом суде после перерыва возобновились слушания по делу о катастрофе вертолета Ми–8 в апреле прошлого года. Тогда погибли восемь человек, в их числе — губернатор края Александр Лебедь.
Планировалось, что на заседании во вторник суд приступит к допросу второго пилота воздушного судна — Алексея Куриловича. Еще один подсудимый — командир судна Тахир Ахмеров — отвечал на вопросы обвинения на предыдущем заседании, 16 октября. Однако, как заявил на заседании во вторник представитель прокуратуры, у обвинения еще остались вопросы к господину Ахмерову. В ходе допроса выяснилось, что губернаторский вертолет не был предназначен для перевозки пассажиров. Эта модель является грузовой и была переделана уже в Красноярске: в салоне установили 17 кресел, но даже не оборудовали их ремнями безопасности. «Да, я знал, что на этом вертолете нельзя было возить людей. Его без согласования с конструкторским бюро переоборудовали. Взять то же зеркало, которое повесили в салоне. Я начальству говорил: «Зачем это? Будет жесткая посадка — оно же разобьется, и пассажиры пострадают!». Но у начальства ответ всегда был один: «Не твое дело. Летай так», — заявил Тахир Ахмеров. Отвечая на вопрос прокурора о том, почему командир сел за штурвал судна в нарушение правил, подсудимый отметил: «Можно было, конечно, и не лететь, но тогда руководители отправили бы нас за ворота, где целая очередь из желающих поработать стоит».
Далее обвиняемый еще раз повторил свои показания о том, что экипаж не отклонялся от маршрута и полностью выполнял все требования, отраженные в нормативных документах. Подсудимый Ахмеров также сообщил, что ЛЭП (вертолет разбился, зацепившись за провода) была прекрасно видна и времени для того, чтобы поднять вертолет выше, было достаточно. «Это и на пленке зафиксировано. С момента, когда раздались крики «ЛЭП, ЛЭП!», до конца записи секунд шесть — семь. А вертолет способен за секунду подняться на пять метров. И мы провода проходили. Однако почему крушение произошло, я до сих пор не знаю», — заявил пилот.
Явно устав от бесконечных вопросов, господин Ахмеров сказал судье, что хочет воспользоваться правом не свидетельствовать против самого себя, и попросил прекратить его допрос. «Я готов пояснять некоторые детали суду по мере необходимости, но мало могу сказать нового», — отметил пилот. Судья разрешил подсудимому давать ответы выборочно. Впрочем, вопросы со стороны обвинения, звучавшие в зале суда уже неоднократно, быстро иссякли.
«Ъ» продолжит следить за процессом.
БОРИС ЕЛЬШИН, Красноярск
«Здесь командовать нельзя, потому что здесь не десантники, а люди»
Заявления пилота корреспонденту «Ъ» ЕЛЕНЕ МОРОЗОВОЙ прокомментировал гендиректор ОАО «Новосибирский авиаремонтный завод» ВЛАДИМИР КОСТИН.
— Что вы скажете по поводу обвинения летчика в адрес авиастроителей и ремонтников?
— Это не обвинение... Это, знаете, базарный разговор. Причины катастрофы официально установлены, и я с ними согласен. Результаты экспертизы говорят, что экипаж был не слетан, лететь было нельзя. Командира корабля обвиняют в том, что он согласился с командой Лебедя, хотя соглашаться не должен был, потому что погодные условия не позволяли вертолету лететь. Неважно, какой это был бы вертолет, VIP ли, транспортный ли вертолет, но лететь было нельзя. Лебедь, как всегда, топнул ногой и сказал: «Лететь!»... Здесь командовать нельзя, потому что здесь не десантники, а люди...
Все ведь умалчивают, что было два вертолета. Был еще вертолет сопровождения. Командир этого вертолета на требование руководителя своего вышестоящего (не буду называть его фамилию) сказал: «Я не полечу». И вторая машина не полетела.
— Что значит «транспортный вертолет переоборудуется под вертолет VIP–класса»?
— Там устанавливается одно из самых главных — это туалет... Гардероба — два. Устанавливаются сертифицированные кресла, потому что в транспортном варианте там десантные сиденья — они сделаны легкие, только, чтобы десантника удержать. А если с вертолетом что случится, то эти сиденья развалятся, не выдержав и половины нагрузки, которая должна в этих случаях выдерживаться... Устанавливаются запасные выходы, потому что как минимум два запасных выхода нужны, если пассажиров более десяти. Делается шумоизоляция... Обязательно устанавливается виброгаситель. Ну и делается еще много другого, что улучшает комфорт. Но, понимаете, лететь в вертолете, предназначенном для перемещения девяти–десяти человек, загрузив шестнадцать человек, — это тоже не вина техники, а вина организации... К тому же вертолет претерпевал несколько реконструкций.
— Именно этот вертолет?
— Да, последний раз он к нам пришел в ремонт в транспортном варианте, потому что все пассажирское оборудование было оставлено на базе, с которой он пришел. И был произведен ремонт вертолета просто как транспортной единицы, а не как вертолета VIP–класса.
— То есть под VIP–класс его переоборудовала сама авиакомпания?
— Мы делали частичные доработки когда–то, когда он первый раз к нам пришел, а потом, когда он был в авиакомпании, они сделали еще одну модернизацию.